– Да. Она проснулась от звука выстрела примерно в три тридцать утра. Встревожилась и прислушалась, услышала, что завыла собака, подождала несколько минут, потом набралась мужества и позвонила соседям в дверь. Не услышав ответа, примерно в три сорок две набрала «один-один-два». Мы приехали сюда минут через пять, может, чуть больше.

– Квартиру вам открыла она?

– Да, у нее есть запасные ключи, но входить одна она не рискнула. Она так сказала.

– Понятно. Дверь была заперта на несколько оборотов?

– Нет, я бы не сказал. Я ведь там был… Соседка открыла ее сразу. Дверь тяжелая, бронированная, но она была только плотно прикрыта, а не заперта.

– Хорошо. Надо узнать у нее, часто ли так бывает. А теперь, пожалуйста, сосредоточься. Там включен кондиционер, а здесь, в кухне, открыто окно. Когда ты вошел, все так и было?

– Нет, окно было закрыто. Я знаю, что не следовало его открывать, но думаю, это сделали санитары. Поверьте мне, в комнате было нечем дышать. Ручаюсь, что никто не трогал то, чего не следовало трогать. Я обо всем написал в акте осмотра места происшествия, который набросал на планшете, пока мы вас ждали.

– Черт возьми, теперь планшетами снабдили и мобильные бригады?

– Нет, доктор, у нас иногда и бензина не бывает. Планшет мой. Я беру его с собой, чтобы пораньше начать готовить отчет, а когда выпадает шанс присесть, сразу его редактирую.

Сабина кивнула с довольным видом. Иметь у себя людей усердных, с хорошим самообладанием, способных достойно выполнять даже самые незначительные задания – это позволяет избежать множества неприятностей. Кроме того, Фоски был симпатичным парнем.

– Прекрасно. Кто еще входил в комнату до настоящего времени? Какие меры предосторожности были приняты?

– По процедуре, доктор. Мы с коллегой вошли, и я по запаху сразу понял, в чем дело. На нас были форменные сапоги. Мы ничего не трогали, я только надел перчатки и зажег свет, чтобы сделать несколько снимков и передать их потом научной бригаде, когда приедут.

– Хорошо. А медики?

– Я вызвал их с Центрального поста. Они приехали через несколько минут и сделали свое дело, как положено: латексные перчатки на руках, ботинки без бахил, чемоданчики поставили в кружок. Относительно динамики происшествия сомнений почти не оставалось, поэтому они ограничились тем, что оценили состояние еще теплых тел по жизненным параметрам. Я наблюдал за ними; к телам они почти не прикасались и, думаю, вряд ли могли что-нибудь запачкать. С ними не было врача, но мы его вызвали, и он приехал на медицинской машине. Это тот, что только что вышел. Он тоже ни к чему не прикасался.

– О’кей. Что-нибудь еще?

– Пожалуй, нет. Пес успокоился, когда мы вошли, и больше не выл, а лежал, бедняга, на своей подстилке в гостиной. Соседка сама его забрала и взяла на поводок – видно, была хорошо с ним знакома.

– А она не говорила о каких-нибудь криках, ссоре или о чем-либо подобном?

Тут вмешался Джимонди, отпустив и поблагодарив коллегу в форме.

– Я что-то такое слышал. Так, в общих чертах. Надо будет потом вызвать ее в отдел и допросить под протокол. Но, мне кажется, она как раз говорила, что ночь была спокойная. Когда раздался выстрел, она уже спала. По ее словам, женщина, как и каждый вечер, была в спортзале и дома не ужинала, насколько можно судить по тому, когда она открывала и закрывала дверь. Но точно соседка не помнит. Мужчина оставался дома, у него работал телевизор. В последний раз она встретила их на лестнице несколько дней назад, и с виду все было в норме.

– Однако было ведь заявление о преследовании?

– Да, это мы его принимали, однако точно я не помню, у нас таких заявлений полно. Потом отыщем. Но соседка знала еще кое-что: пару лет назад Гайя нашла себе другого мужчину, муж ушел из дома и начал ее доставать: подкарауливал, угрожал по телефону, устраивал скандалы на лестнице – в общем, всё как бывает… Потом они помирились – и на несколько месяцев, казалось, успокоились.

– Но, по всей видимости, не успокоились.

– Вот-вот…

– В общем, если события развивались именно так, нет смысла в них углубляться. А пистолет?

– Несколько лет назад Карло получил разрешение на ношение оружия как инкассатор и даже давал присягу. Потом служил в офисе какой-то фирмы бухгалтером, но пистолет у него остался, поскольку разрешение на ношение оружия поменяли на разрешение на хранение. Еще одна наша задача: надо будет это выяснить, даже если по документам всё в полном порядке.

– Ладно. Но есть в развитии событий что-то странное… Тебе приходилось когда-нибудь с таким сталкиваться?

– Если честно, то нет. Ясно одно: не так-то просто было выстрелить в темноте себе за спину, да еще вслепую, учитывая, что, если собираешься покончить с собой, наверняка очень волнуешься…

– Думаешь, с этим делом будут проблемы?

– Ну, уж не такие, какие поимела Гайя.

Они сдержанно посмеялись над шуткой, понимая, что в такой ситуации шутить не годится, но, когда каждый день сталкиваешься со смертью, умение снизить накал обстановки означает, что в ближайшее время не спятишь. Оба снова посерьезнели, и Сабина принялась что-то набирать на экране мобильника.

– Звоните в муниципальную полицию, доктор? – Джимонди приправил свой вопрос изрядной долей лукавства.

Сабина знала, что слухи о ее неуставных отношениях с доктором Плачидо уже начали гулять по отделению, но для нее это не было проблемой. Она дождаться не могла, когда же они дойдут до ушей его жены, тоже магистрата римского трибунала. Может, хоть тогда что-то сдвинется с мертвой точки…

Она ответила очень сдержанно, чтобы подчиненный не особенно задавался:

– Да, попозже позвоню, а сейчас я пытаюсь выяснить, не отправлял ли кто из этих двоих сообщения в соцсетях. Журналисты и любопытные всегда с этого начинают, а ты, конечно, об этом не подумал.

Инспектор улыбнулся и тряхнул головой.

– Вы правы, я действительно об этом не подумал.

– Старая школа никогда не дает промашки, зато у молодых шаг шире, и они на шаг впереди, дражайший Джимонди.

Тот принял удар и приготовился парировать, как всегда, обратив все в шутку:

– Согласен, я вот это все как-то не связал с интернетом. Но новая школа все же должна задать мне один очень важный вопрос.

Сабина не обратила внимания на эти слова. Она сосредоточилась на своих поисках, которые, похоже, не дали результата. Каждый из супругов имел аккаунт на «Фейсбуке», но там не было интересных постов. Так, повседневная бойкая чепуха, которую пересылает друг другу молодежь и народ постарше: приколы, чередующиеся с музыкой и смешными мемами.

– К счастью, тут нет никаких скабрезностей для журналистов. Так что ты говорил? О чем это не подумала новая школа?

– О гильзе, доктор, о гильзе.

– Ах, да… Так где же гильза, дорогой Джимонди?

– Я ее не видел, доктор.

Сабина в сомнении наморщила лоб. Потом тряхнула головой и изрекла:

– Однажды на занятиях по осмотру места преступления в школе мы битый час искали гильзу. А она после выстрела инструктора застряла за огнетушителем, висевшим на стене. Гильза может отлететь куда угодно и неизвестно, где застрянет.

– Ее наверняка найдет научная бригада, когда соизволит появиться.

– Конечно. Помнится, старая школа приглашала новую на завтрак? Так что с завтраком?

– Завтрак так завтрак. Пошли в сицилийскую кондитерскую?

– С удовольствием. Только скажи, пожалуйста, Фоски, чтобы позвонил в Центральное отделение и вызвал дежурную труповозку. Нам надо сэкономить немного времени.

* * *

– Доктор Плачидо?

– Да? Кто это?

– Это доктор Монделло, полиция, комиссариат Париоли. Добрый день. Я не очень вас побеспокоила?

– Что вы, конечно, нет. Добрый день. Я так понимаю, вопрос касается работы?

Сабина улыбнулась про себя. Ей ужасно нравилось вводить Роберто в смущение. Он был человек цельный, уверенный и твердый, как гранит, но она знала, как поставить его в затруднительное положение, особенно когда рядом находилась жена. Время было уже не раннее, но известно, что магистраты смотрят на время сквозь пальцы, а потому оба, должно быть, еще дома. Сына в школу отвезет домработница-сингалезка^[3]. Роберто не распознал номер, потому что дежурные магистраты обменивались служебными телефонами, и номера сотен людей, звонивших им, в рубрике не оставались. Сабина выдержала профессиональный тон:

– Должна вас проинформировать о предполагаемом убийстве-самоубийстве. Скверная история. Муж и жена, зона Париоли, в районе базилики.

– Так. Слушаю вас.

Она изложила дело с краткостью опытного профессионала. С годами у нее появилась уверенность, которой очень многие завидовали. Под конец краткого отчета прокурор задал несколько вопросов, в общей сложности очень простых, и получил точные ответы.

– Очень хорошо, доктор Монделло. Вы, как всегда, точны. Думаю, мне не надо выезжать на место происшествия, ситуация и так ясна. Я дам разрешение на вывоз тел, судебный медик проведет осмотр в морге, и, если ничего не найдет, можно будет отдать тела родственникам.

– Э… Видите ли, доктор, тут есть одна загвоздка, о которой вы должны знать. Мы не нашли гильзы.

– Ну, может быть, стреляли не из револьвера…

– Нет, стреляли, совершенно точно, из полуавтоматической «Беретты». Разрешение на хранение есть. Сама пуля застряла в ночном столике жены, а вот гильзы нигде нет. Научная бригада уже закончила работать, но гильзу не нашла.

– Полагаю, это может немного усложнить дело.

– Я тоже так считаю. Есть вероятность, что гильза находится под одним из тел, но мы сможем обнаружить ее, только сдвинув их с места.

– Продолжайте. Если не найдете, позвони мне, я подскочу и угощу тебя кофейком. Что скажешь?

Жена, должно быть, ушла в другую комнату, потому что Роберто быстро перестроился на менее формальный тон. По телу Сабины прошла дрожь удовольствия.

– Скажу, что надеюсь, что гильза не отлетела далеко.

Прокуратура не снабжает заместителей прокурора машинами, а потому доктор Плачидо приехал часа два спустя на патрульном автомобиле мобильной бригады. Наверное, это была лучшая из машин в смене: у нее имелся проблесковый маячок. Как только распространилась весть о том, что дело, вполне естественно, пока нельзя сдавать в архив, сразу пришли в движение следователи более высокого ранга (как утверждали документы). И сцена заполнилась личностями в костюмах и галстуках подозрительного качества, из тех, что стоят недорого, а носить их приходится каждый день. Быстро приехали родители жертв, но в дом их не впустили. Тела увезли, и убитые горем старики потащили груз своего страдания к моргу.

Сабина издали увидела Роберто. Он выходил из машины, и перед ним толпились сотрудники, желавшие раньше всех пожать ему руку. Он выспался гораздо лучше, чем она, и выглядел свежим и отдохнувшим. На нем был просторный синий костюм, и, судя по каплям воды в гриве густых, с проседью, волос, Роберто успел принять душ. Сабине это не особенно понравилось, потому что запах пота, объединявший их несколько часов назад, был для нее близким и родным, и она любила как можно дольше сохранять его под одеждой. Словно желая компенсировать свой промах, Роберто надел галстук, который она подарила ему на Рождество. Вот человек, всегда достойный обожания, как бы там ни было.

Доктор Плачидо направился к входу, здороваясь со всеми и, подойдя к начальнице местного комиссариата, остановился и крепко пожал ей руку, ослепительно при этом улыбнувшись. Он был красив до тошноты.

– Добрый день, доктор. Вы подняли меня с постели, а теперь не удостаиваете чести вас приветствовать?

– И снова добрый день, доктор. На самом деле я дожидалась кофе, который вы мне так любезно обещали. Знаете, мне в эту ночь тоже поспать не удалось.

– Я свои обещания выполняю всегда, вот увидите. Заглянем наверх? Составите мне компанию? Ведь вы, вместо того чтобы отдыхать, осматривали место происшествия?

Магистрат пробыл в доме не дольше двух минут. Тела уже увезли, а потому он ограничился тем, что внимательно осмотрел все следы и составил представление о планировке квартиры. Потом запросил фотографии, сделанные на месте преступления, и фотограф дежурной бригады вывел изображения на экран цифрового «Никона». Магистрата заинтересовало открытое окно и социальные сети, в которых состояли жертвы, и он сразу же получил ответ: последнее, что выложили супруги в Сеть (а значит, без отметки «только для друзей»), – это фото из Хорватии, где они проводили отпуск. В них не было ничего особенного.

Ровно через пять минут доктор Плачидо уже сидел за столом сицилийской кондитерской. Кроме Сабины и Джимонди, компанию ему составили комиссар мобильного отряда сыскной полиции Рима Мильорини, который рассчитывал в будущем стать главой полиции, и начальник научной бригады.

Роберто, как всегда, держался блестяще: ему нравилось быть в центре внимания, и у него это классно получалось. Он говорил обо всем, кроме работы, естественно, втягивая в разговор Сабину, которая знала, как ответить тактично и точно, без всяких банальностей. Ток, пробегающий между обоими, можно было, что называется, рукой пощупать, но, слава богу, все делали вид, что ничего не происходит. После традиционной дискуссии, кому оплачивать счет, оказалось, что младший по званию, Джимонди, уже об этом позаботился. Разумеется, это была неправда, и все это знали, но в определенных кругах инспекторы всегда главные. А Джимонди все оплатит позже.

Прежде чем сесть в машину с проблесковым маячком, Плачидо обратился к Мильорини, который по протоколу должен был уточнить последние детали:

– Доктор, теперь о том, что касается гильзы. Ее необходимо найти. Может быть, она прилипла к ботинку или завалилась в сумку кого-то из санитаров, но это надо срочно выяснить. Пока я готовлю документы и пока проводится вскрытие обоих тел, я сказал бы, что это самое важное из всего.

– Я тоже так считаю.

– Кстати, пока не забыл: а что с телефонами жертв?

Доктор Мильорини приехал вместе с магистратом и знал о происшествии только в общих чертах, из телефонного отчета Сабины. Ответа на этот вопрос он не знал, но был человеком решительным, а потому не стал отмалчиваться или прятаться за расплывчатыми фразами, чтобы выиграть время, и попросил ответить Сабину.

– Телефон мужчины мы уже забрали; если прикажете, доктор, то изымем. Он лежал на ночном столике и был выключен. Его отправили в лабораторию для разблокировки, ибо мы не знаем пин-код. Телефон женщины ни в доме, ни в машине не обнаружен. Будем считать, что у нее, как и у всех, был телефон, но она, к примеру, могла оставить его в спортзале. Как только тот откроется, я пошлю туда кого-нибудь, чтобы проверили.

Магистрат согласно кивнул и снова повернулся к командиру мобильной бригады:

– Доктор Мильорини, вы не будете против, если дальнейшее выяснение деталей я поручу доктору Монделло?

– Мне кажется, это будет логично. Гарантирую, что с этого момента стану оказывать ей всяческое содействие.

Плачидо согласно кивнул и, больше ничего не сказав и не попрощавшись, сел на заднее сиденье «Альфа Ромео Джулия». Глядя, как его затылок удаляется вместе с автомобилем, Сабина почувствовала волнение.

* * *

В приемной перед кабинетом заместителя прокурора Роберто Плачидо приходилось дожидаться дольше, чем принято. Сабина, в общем, к этому привыкла, ибо со стороны магистратов помучить уголовную полицию было делом обычным. Но она полагала, что Роберто вызвал ее для стратегического маневра, чтобы прекратить сплетни об их особенных отношениях. По той же причине она взяла с собой напарника. В конце концов, возможностей встретиться наедине у них было предостаточно, особенно по ночам.

Тут ей в голову пришла идея. Она попросила Джимонди подождать несколько минут и зашла в туалет. Убедившись, что больше в туалете никого нет, расстегнула блузку, подняла правую чашку бюстгальтера и сделала фото собственного отражения в зеркале. Сразу отправив фото Роберто по вотсапу, приписала: «Если хочешь их увидеть, впусти меня в кабинет максимум минут на пять».

Сабина вернулась в коридор, где дожидались человек десять государственных обвинителей, и увидела, как перед Джимонди распахнулась дверь. Роберто, как всегда элегантный, но без пиджака, провожал к выходу одного из тысяч адвокатов, наводнивших римский Форум. Тот факт, что адвокат был женщиной, и выглядела она так, словно собиралась под венец, а особенно восторг, с каким Роберто к ней обращался, сразу заморозили улыбку, которую Сабина приготовила для возлюбленного. А он, неотразимо профессиональный, видимо, не желая лишних ссор, радушно пригласил полицейских войти.

В кабинете, в отличие от большинства кабинетов коллег, царили чистота и порядок. На столике за стульями для посетителей лежали несколько папок и на письменном столе – всего несколько листочков. А в кабинетах многих обитателей того же коридора было трудно различить, какого цвета пол, потому что на нем сплошь громоздились стопки папок с текущими делами. Доктор Плачидо являл собой живую демонстрацию принципа, согласно которому, если захотеть, все станет вершиться по воле Божьей, даже в юдоли слез, именуемой итальянским правосудием. Стену за письменным столом почти целиком занимал броский постер с изображением Арсена Люпена^[4]. В воздухе витал аромат духов адвокатессы, охотницы за громкими именами, а послевкусие составлял слабый запах нескольких сигарет, которые Роберто позволял себе выкурить, особенно под вечер.

Сабина подавила раздражение. С годами она научилась обуздывать ревность, прекрасно понимая, что в глазах Роберто всегда будет лучше всех. Это сознание напитало чувством ее жизнь, которая до переезда в Рим была сплошным несчастьем. Теперь ей было ради чего жить.

– Итак, синьоры, приветствую вас! Прошу прощения, что заставил ждать.

– Не беспокойтесь, доктор, мы привыкли. Поверьте, Джимонди провел в этом коридоре больше времени, чем с женой.

Джимонди ловко парировал:

– Я бы сказал, к счастью!

Все с удовольствием рассмеялись, и атмосфера сразу стала дружеской, как всегда с доктором Плачидо. В такой атмосфере легко работать, хотя в кругах юристов она большая редкость.

– Я полагаю, вы хотели бы поговорить со мной о супругах Брульи и изложить все ободряющие известия, которые я очень хочу услышать.

Первой заговорила Сабина – одна из немногих офицеров ее ранга, способных внятно доложить обо всех этапах следствия, за которое она отвечала.

– Не совсем так, доктор. Для начала скажу, что на сегодня у нас нет ничего конкретного, что могло бы склонить чашу весов в пользу самоубийства супруга. Гильза никуда не отлетела, точно так же, как и мобильник его жены. На месте происшествия их просто нет. Уверяю вас, мы обыскали все уголки.

В прошедшую ночь Роберто и Сабина занимались любовью в его машине, под звездным, как в кино, небом, на полянке между холмами к югу от Рима. Конечно, он все знал о развитии событий, но притворялся, что жадно впитывает информацию, чтобы достойно продолжить игру на глазах у инспектора, который выглядел очень серьезным.

– Тогда я должен передать вам полномочия, для начала в минимальном, самом необходимом объеме. Ведь был же у женщины мобильник?

– Несомненно. Мы спрашивали у соседки, да и мать погибшей это подтвердила. В тот день она звонила с него много раз. Как знать, может, она просто выронила его или забыла где-нибудь, а может, его украли и она еще не успела заявить… Мы уже получили распечатку ее звонков. Если вы не возражаете, выходя, мы оставим ее в канцелярии.

– Хорошо. Но оставьте ее здесь, у меня в секретере, и до конца дня я подготовлю постановление. Для начала наберем номера обоих супругов. Родителей вы допросили?

– Да, разумеется, но коротко, учитывая тяжесть момента… Они не замечали, чтобы между супругами или у пары с соседями были конфликты. Однако имейте в виду, что мать женщины даже не знала о заявлении двухлетней давности о предполагаемом сталкинге. Значит, особого доверия между ними не было. Мы установили личности нескольких близких друзей и в ближайшие дни допросим их, дабы понять, что побудило Карло убить Гайю. А может быть, кто-то хотел убрать их обоих…