– В таком большом доме без экономки и слуг не справиться. Кое-какая прислуга вам все-таки полагается по завещанию, все оплачено прежним владельцем на год вперед. Мы, так сказать, прилагаемся к дому по завещанию.

– Только на год, – сдался мой отец. – Потом мы будем решать сами.

Поджав губы, экономка кивнула.

– Сейчас здесь никого нет, дом пустует. Но уже завтра я дам объявление в газету. Надо будет нанять несколько горничных, они помогут с уборкой, и маг-рабочих, в некоторых местах дом нуждается в ремонте. Спустя год вы поймете: без прислуги здесь жить сложно.

Никто не нашелся что ей ответить.

В каком-то смысле экономку можно было понять: никто не желает терять тепленькое насиженное место, которое передавалось из поколения в поколение. Но и держать в доме посторонних людей мой отец не собирался, это я знала наверняка. «Темные темным не доверяют!» – это первое, чему учили детей маги.

– Поговорим об этом после, – сдаваясь, пробормотал отец, и экономка сухо кивнула. Что-то мне подсказывало: она или ее муж вскоре вновь поднимут этот вопрос. Но по завещанию ни один из вопросов мой отец не имеет права решать в одиночку, за что большое спасибо покойному дядюшке чародею. Чтобы прийти к окончательному решению по какому-либо вопросу, требовалось письменное разрешение каждого из владельцев, то есть каждого члена семьи. Единственное, что меня порадовало в завещании: я могла не чувствовать себя бесправной жертвой магического наследства, а иметь собственное мнение. И эта женщина мне не нравилась.

А своим чувствам я привыкла доверять. Видите ли, когда учишься в магической школе с другими темными ведьмами и магами, у тебя очень остро оттачивается чувство ежа, предупреждающее об опасности.

Тем временем миссис Стилл отряхнулась от пыли и предложила показать нам наши комнаты. Это было кстати, уже темнело, мы ехали целый день. Следующее, что сделала экономка, это, подойдя к столику, подпирающему стенку, зажгла пяток свечей и взяла одну из них.

Увидев наши изумленные лица, миссис Стилл ядовито отрапортовала:

– И телевизора с интернетом здесь тоже нет, равно как и телефона.

Я была шокирована: то есть в доме нет электричества?

Все происходящее было настолько нереально, что я заподозрила: нас снимают в реалити-маг-шоу! Тема программы: как будет вести себя среднестатистическая магическая семья, если на нее упадет большое богатство и придавит. А главное: выдержат ли современные люди жизнь, как в прошлом веке, и не сбегут ли уже через неделю? Занимательное маг-шоу, я бы тоже взглянула, но увы, звезда программы сегодня я. Со вздохом взяв свечку, я поплелась вслед за всеми.

– В некоторых комнатах есть газовое освещение. Прежние хозяева были потомственными чародеями и не терпели новомодных вещей, бережно храня темные традиции. Мой муж уехал на велосипеде в деревню, если бы нас заранее предупредили о том, что вы приедете сегодня, мы бы непременно включили отопление и газовое освещение во всем доме. А пока в каждой комнате вас ждет грелка и теплый камин… – обронила Кларисса и дернула головой.

Я, шедшая, за ней, тоже это услышала.

Кто-то играл на пианино?! Я не могла понять, откуда доносилась мелодия, балки и перекрытия пола гасили звук, но я готова поклясться, что узнавала песню! Кажется, это была популярная в прошлом мелодия «Я жду тебя!», поп-исполнители переделали ее на современный лад, и музыка с песней быстро стала маг-хитом.

Остальные не сразу услышали звуки, в совершенно пустом (!), как уверяла экономка, доме. Потому что в основном были сосредоточены на том, что тащили свои чемоданы. Но постепенно до каждого дошло: этажом выше некто разминает пальцы.

– Кажется… это из музыкальной комнаты… – неуверенно пробормотала экономка, с испугом задирая голову к потолку. Мелодия, дойдя до своего завершения, практически сразу стихла. – Опять, наверно, мыши или крысы забрались в фортепиано и бегают по струнам. Они любят объедать воск со свечей. Половина из них старого производства, из запасов дома и сделаны из натуральной вощины с добавлением эфирных масел и… – Наверху «мышь» решительно захлопнула крышку фортепиано так, что зазвенели струны. Казалось, экономка немного испугана произошедшим. Я же заподозрила, что здесь не все так просто.

Во-первых, экономка врала! Она знала, кто развлекался с музыкальным инструментом!

Эта Кларисса Стилл может сколько угодно вешать лапшу на уши моим родным, но я не знаю ни одну мышь, которая могла бы после довольно известной мелодии так правильно и виртуозно завершать ее! Кстати, концовка мне понравилась больше, чем у современных маг-диджеев. В ней чудилась радость и надежда, а не заунывная тоска-печаль, популярная среди темных в последнее время.

Во-вторых, я сразу же смекнула, что экономка прикрывает музыканта. Непонятно только одно: почему женщина будто посерела после произошедшего. Не уволят же ее, если она дала поиграть на музыкальном инструменте, например сыну или племяннику, хотя, конечно, экономка сначала должна была спросить разрешения.

Внезапно я поняла, что женщина ходит по дому, словно хозяйка по своей вотчине, уверенно и властно. Только это странное происшествие немного выбило ее из колеи.

Если честно, то мне все это очень не понравилось. Я как будто приревновала экономку к замечательно-волшебному дому. Она уже все здесь знает и считает своим, а мне еще только предстоит познакомиться и свыкнуться с заточением здесь на целый год.

Я думала, что миссис Стилл проведет экскурсию и покажет нам дом, но, указав нам на наши комнаты, экономка тут же ушла через парадную дверь. На прощание заявив, что темнеет, а она никогда не остается в доме после заката и придет утром, чтобы познакомить нас со всем.

Мы остались одни в полутемном доме. Близилась ночь, и нам ничего другого не оставалось, как разбрестись по своим комнатам.

НОЧЬ ВТОРАЯ

Мне досталась одна из лучших, по словам экономки, комнат. Та, что в астрономической башне. Раньше в каждой известной чародейской семье была башня для наблюдения за звездами и планетами.

Но когда я вошла в комнату, то обнаружила: все, что миссис Стилл успела подготовить, – это сменить белье на постелях в паре спален, проветрить комнаты да разжигать камины в них по вечерам, протапливая. И все.

Это было странно! Потому что поверенные еще месяц назад предупредили о нашем приезде. Чем тогда занималась экономка в доме целый месяц, если не убирала? Подозрительно.

Возможно, миссис Стилл считала выше своего достоинства делать грязную работу? Неудивительно, что она заикнулась о горничных и прочей прислуге.

А дел в доме невероятно много, одна пыль и паутина на старинных антикварных вещах чего стоила. Тем не менее я не была довольна таким поворотом дела.

Но мои родные после увиденного в особняке были рады тому, что хоть кто-то позаботился о нас, проветрив спальни, выбив из матрасов пауков и застелив постели. Родственники счастливо заснули в своих комнатах, а меня мучала бессонница, дурная наследственность темной крови. Ночь и ведьмы едины.

Я бродила со свечой по комнате, осматривая ее.

Помещение было великолепным, в темноте поблескивали сокровища, а в камине потрескивал зеленый огонь. Я подошла к окну и обнаружила на подоконнике свечу в луже оплывшего воска.

Сердце испуганно екнуло.

Это то самое окно, в котором я видела огонь свечи и незнакомца?

Холодок предчувствия пополз по спине. Я оглянулась, но в комнате ни души. Где бы ни был тот парень, что смотрел в окно, он уже давно ушел. Возможно, это он мучил фортепиано своей виртуозной игрой?

Присмотревшись к свече, я разочарованно сникла. По желтому воску было видно: эту свечу лет сто никто не зажигал, на ней лежал толстый слой пыли.

Получалось, что мне все почудилось. Это действительно был отблеск заката в стекле, а вовсе не путеводный огонек.

Свечу в окно выставляют как путеводную нить, чтобы душа, блуждающая впотьмах, увидела свет и нашла дорогу домой.

И все-таки здесь кто-то кого-то когда-то ждал.

Сна не было ни в одном глазу. Я попыталась разложить вещи для первого похода в новую школу, но быстро отказалась от своей затеи: все вещи в комнате были покрыты толстым слоем пыли, и я тут же испачкалась.

На кресле возле камина лежал оставленный здесь фартук, я взяла его и повязала. Кое-как смахнув пыль с одного стола, я достала учебники и новую школьную форму. В этой школе, несмотря на последний класс, она была обязательна. Блеск, только этого мне еще не хватало! Всегда мечтала, чтобы мне указывали, что надевать!

Я представила, что буду выглядеть как чучело в свой первый день, и расстроилась. Хотя бы есть надежда затеряться среди ведьм и прочих магических существ.

Жизнь молоденькой темной ведьмы становится очень опасна с того самого момента, как наступает ее совершеннолетие, а значит, и возраст согласия. И начиная с этого времени каждый проходящий мимо тролль, вурдалак, ведьмак или чародей пытается это самое согласие, зачастую силой, получить.

Магичкам и чародейкам в этом плане легче, у них все обстоит прямо противоположно, они сами охотятся за вниманием магов-аристократов и потомственных чародеев.

Я посмотрела на школьную форму. Если буду выглядеть как все, возможно, никто и не тронет!

Вдруг меня прошиб холодный пот, я отчетливо услышала плач в темноте. И это при том, что в доме не осталось никого и мои родители уже давно спят!

В отличие от своих человеческих сверстниц я была наполовину темной ведьмой и не робкого десятка, в потустороннее свято верила и была с ним хорошо знакома. Демоны, суккубы и озабоченные сверстники с примесью вурдалачьей крови гораздо опаснее, чем блуждающие духи и привидения. Поэтому, подхватив свечу, я выскользнула в коридор и пошла на звук глухих рыданий.

Еще какое-то время я уверяла себя, что так может скрипеть дерево, пока окончательно не сдалась и не осознала: в темноте кто-то горько плачет.

Я встала как вкопанная перед дверью в одну из детских спален, готовая влететь туда и накостылять блуждающему духу, наглому ночному полтергейсту или воющей банши, в зависимости от того, кого я там обнаружу.

Несмотря на всю мою храбрость, я немного опасалась: вдруг это хитроумная ловушка? Живя наполовину в магическом мире, быстро учишься выживать. В конце концов, обозвав себя параноичкой, решительно открыла дверь в лучших традициях страшилок, ожидая ничего там не увидеть.

Каково же было мое удивление, когда я, испытав резкое чувство дежавю, узрела сидящего на подоконнике незнакомого парня.

«Все-таки ловушка!» – промелькнуло в голове, но бежать было уже поздно.

Я так и замерла на месте. Не ожидала здесь кого-нибудь увидеть. Думала, все ушли в деревню, а рабочие и слуги придут утром, не могло быть в пустом доме никого, кроме заблудшего духа или призрака, решившего поселиться в нежилых комнатах! Поэтому материальная фигура, полуприкрытая шторой, была для меня полной неожиданностью.

Если бы высокий парень не был наделен окружающей его силой, сияющей в лунных лучах, я бы подумала, что это призрак, настолько бледным и несчастным было у него лицо!

Я, затаив дыхание, медленно стала пятиться к двери, уж очень мне не понравилась вьющаяся вокруг него сила и стойкий ореол чародейской мощи, особенно заметные сейчас, когда наделенный немереной магией аристократ ее не скрывал.

Незнакомец словно что-то почувствовал. Чародей – он и в Африке чародей, у таких глаза на затылке! Парень резко обернулся, убрав закрывающую глаза руку.

Я замерла, надеясь, как хамелеон, слиться с обстановкой комнаты. Увы, не удалось. Где темной ведьме тягаться в магии и исчезающих чарах с потомственным чародеем?

Увидев меня, парень поспешно вскочил.

– Я вас разбудил? – осведомился он с достоинством, делая вид, что ничего не происходит, и присовокупил тихий всхлип носом.

У меня отпала челюсть. А где наглое: «Как ты смеешь оскорблять меня своим взглядом, человечка? Тебе конец! Начинай молить о пощаде!» Или еще какая-нибудь гадость?

Притворная вежливость у чародеев во сто крат опаснее необузданной ярости. Холодная расчетливая месть – вот их оружие!

А этот аристократ ведет себя так сдержанно, ни единой угрозы, только невинный вопрос! Да лучше бы он метал громы и молнии на мою голову, чем вот этот пристальный взгляд и ледяная отстраненность!

Ой, мать моя женщина, то есть человечка! Сейчас будут мстить. Хорошо, если отделаюсь одним унижением, а можно и в долговое рабство попасть, выплачивая компенсацию натурой за оскорбленную чародейскую честь! Одно то, что я потревожила и посмела глазеть на потомственного чародея в расстроенных чувствах, уже считается великим грехом! Старинные магические семьи так блюдут свою честь и болезненно относятся к любым оскорблениям!

Незнакомец отвернулся и украдкой смахнул слезу. Ну точно, это он здесь рыдал навзрыд. Одним унижением не отделаюсь, будут бить вусмерть.

У потомственных считается: беспощадность – признак настоящего мужчины! Можно не рассчитывать на прощение!

Незнакомец выжидающе смотрел на меня, и я поняла: требуется что-то ответить, неуважительно вот так просто молча стоять.

Силясь вспомнить, что спросил чародей, я проблеяла:

– Я еще не спала, прибирала и раскладывала вещи.

Вновь воцарилась неудобная тишина, я не знала, о чем говорить. Боялась даже дышать.

Кажется, незнакомцу тоже было неудобно, и он ответил:

– Так поздно? – Я сжалась, ожидая услышать все что угодно, только не это! – Уже далеко за полночь, неужели вас… заставили работать ночью? Как жестоко!

От удивления у меня рот сам собой открылся. А в голосе незнакомого аристократа ни единой повелительной нотки, только возмущение, подкрепленное чародейской силой.

Поскольку я ведьма, то могу видеть, как потоки силы, окружающие чародея, взметнулись и опали в свете луны. Ого! Хорошо, что его хладный гнев направлен не на меня!

Мы стояли в темноте и слушали, как внизу бьют часы. Давно наступила ночь.

Становилось и в самом деле неловко от воцарившегося молчания. К тому же я смущалась еще больше от того, что чародей пристально меня рассматривал, и даже начинала краснеть.

«Если я еще жива, – размышляла я, – как бы мне так незаметно улизнуть, ненароком не ранив достоинство потомственного аристократа?» Все, что я придумывала, звучало жалко и неубедительно.

Мне даже в голову не пришло спросить его, что он делает в нашем доме. За такое можно было… У-у как недолго прожить! Аристократы вообще низших магических существ за людей не считают.

– Я могу чем-нибудь вам помочь, по мере моих скромных сил? – нашлась с ответом я и даже похвалила себя за находчивость. Простенько и изящно.

– Я не знаю, что вас так расстроило до сл… – Я прикусила губу, зажмурившись и понимая, что сболтнула лишнее. Боже, что я несу, что он обо мне подумает? Лезть в дела чародеев! Мне, наверно, жить надоело! Я прикусила язык, потому что аристократ плавно шагнул ко мне, а я чуть не отпрыгнула от наступающего чародея.

Даже если он уже вышел из лучей лунного света, я все равно чувствовала эту силу, двинувшуюся вслед за парнем. Пара плавных шагов – и чародей оказался близко, очень близко.

Одно радовало: в ненавистную школу я завтра не попаду!

– Спасибо. – Мне послышалось? Так просто и искренне это прозвучало. А еще он взял меня за руку, и я невольно напряглась: выдернуть хочет в знак благодарности, чтобы больше не лезла в чародейские дела?

– Именно этого мне и не хватало – хоть какой-нибудь поддержки! – с болью в голосе прошептал чародей и прижался губами к тыльной стороне моей руки. Лучше бы он меня ударил, ведь в этот момент от восторга я забыла, как дышать!

Вблизи молодой чародей был прекрасен, хоть и очень печален. Светлые волосы, яркие глаза с искорками и такие тонкие, правильные черты лица, которые можно увидеть только у потомственных. Прямой нос вместо расплывшейся картошки, присущей человеческим магам, четко очерченные губы, слегка пухлые, но никак не похожие на разваренный пельмень. Ресницы, которым позавидует любая ведьма, такие заклинанием не сделаешь, и вместе со всем этим ничем не прикрытая мужественность, даже при таких миловидных и молодых чертах лица.

А еще в чародее присутствовала сдержанность, серьезность и ответственность, совершенно несвойственные молодым магам и потомственным аристократам, которые обычно предавались праздности, безделью и развлечениям с ведьмочками, суккубами и прочими магическими существами лет этак до сорока, пока не обзаводились семьей. У чародеев брак по расчету с молодой нелюбимой, но очень родовитой супругой – это норма. Тогда уж, перебесившись и принеся немало бед другим представительницам противоположного пола, маги начинали браться за ум и делать карьеру. Но этот чародей казался или очень удачно притворялся не таким, и это сбивало с толку.

Про ореол силы, витавший вокруг молодого аристократа, заставляющий уважать и бояться, я умолчу.

Незнакомец весь, до кончиков ногтей, был восхитителен и великолепен, даже расстроенное выражение лица ему шло.

А одежда! Чародей так стильно одет и вместе с тем просто, такому тонкому шелку из тенёты могла позавидовать любая столичная модница. Но чародей держал себя легко и непринужденно, даже не замечая, что за одежда на нем.

Мне показалось, надень он хоть мешок из-под картошки, выглядел бы великолепно. Здесь не обошлось без эльфийской крови, текущей в жилах всех потомственных магов, а возможно, и толики крови фей.

Чародей продолжал держать меня за руку и прижиматься к ней, будто это была спасательная соломинка!

– Благодарю за поддержку. Увы, я не знаю того, кто может победить смерть. Сегодня умер мой младший брат, и это выбило меня из колеи. Прости, что сорвался на тебе.

О боги, он еще и извиняется передо мной!

Вот теперь я уже сосем ничего не понимала. Расстроиться из-за того, что одним конкурентом стало меньше?

В потомственных чародейских семьях только старший сын получает все. Но каждая семья старается перестраховаться, чтобы не отдавать титул и наследство на сторону, более слабой магической ветви, активно делает запасных сыновей и дочерей.

Но наследником все равно считается только старший сын.

Пока жив.

При такой политике активно идет борьба за наследство, младшие пытаются устранить старших, а старшие бдительно следят за младшими, не давая им шанса.

Потомственные аристократы считают, что такая борьба за существование и возможность наследовать вырабатывает способность выживать, прививает желание жить и побеждать.

В итоге не наследники в семьях магов вынуждены чуть ли не прислуживать старшим, только бы не потерять высокое привилегированное место в обществе и содержание.

Такое положение вещей зачастую очень странно действовало на младших детей чародея. Заранее зная, что они не выиграют эту битву и будут убиты старшими или изгнаны из клана, младшие добровольно становились слугами наследников, это обеспечивало им гарантированно тепленькое место в семейном гнезде.

Особо жестокие потомственные чародей делали из своих братьев и сестер верных до гроба рабов, готовых на все, любую подлость или преступление.

Но чаще все происходило гораздо проще: наследники устраняли конкурентов и получали в единоличное пользование и титул, и наследство, резонно полагая, что лучше так, чем всю оставшуюся жизнь жить с оглядкой на родственников и бояться покушения.