А Орленев уходил в тень. Он все больше пил, пропивал выручку от сборов, даже отсидел два дня в тюрьме. И Орленев решил вернуться в Россию.

Накануне его отъезда Назимова встретилась с крупнейшим театральным продюсером Нью-Йорка Ли Шубертом, который подписал с нею контракт на пять лет: 100 долларов в неделю плюс 20 процентов от сбора. Это была неслыханная, невероятная удача – средняя зарплата жителя Нью-Йорка была меньше 20 долларов в неделю. Когда Орленев и его труппа уехали, Назимова осталась в Америке одна.

Ей было 27 лет. Ей было безумно страшно, у нее даже случилась истерика – она каталась по полу и выла от отчаяния… Но когда осенью Орленев с труппой решил снова приехать в США, Назимова послала ему телеграмму: «Прошу тебя, оставь мне этот единственный уголок в мире, а у тебя и без Америки много места!» Орленев повиновался. И Алла взялась за покорение Америки.

Выучив за 4 месяца английский язык, Алла начала работу над своим первым англоязычным спектаклем – «Гедда Габлер» Ибсена. Пьесу выбрала сама Назимова. На репетициях она поражала других актеров своей техникой; пришлось ей посвятить всю труппу в тонкости системы Станиславского, что было для американского театра откровением. Алла фактически стала режиссером спектакля.

Премьера состоялась осенью 1906 года. Это был фурор. На спектакле был один юноша из актерской семьи – его звали Юджин О’Нил, в будущем великий американский драматург. Он ходил смотреть на игру Назимовой десять раз; восхищение ею он сохранил на всю жизнь.

Следующей ролью была Нора в «Кукольном доме» того же Ибсена. Слава Назимовой стремительно росла. Пресса восхваляла ее «поразительную виртуозность», публика готова была носить ее на руках. Ее даже пригласили в Белый дом, где русская актриса познакомилась с президентом США Теодором Рузвельтом. Ее заработки настолько возросли, что Алла смогла купить себе поместье под Нью-Йорком, которое назвала «Хуторок»: по-английски писалось «Who-Torok». Она перевезла из России сестру Нину с детьми: муж Нины, тот самый ростовщик, проиграл в карты все наследство их отца и скончался, оставив вдове кучу долгов.

В 1912 году тридцатитрехлетняя Назимова объявляет о своей свадьбе с партнером по сцене Чарльзом Брайантом, на два года моложе ее. Он был красивый, статный мужчина, хотя и не слишком талантливый актер; Назимову он обожал и всячески о ней заботился. На самом деле брака не было: ведь Назимова не была разведена с Головиным. Пресса, раскопавшая историю ее брака с «графом де Головин» – почему-то Сергея сочли графским сыном, – и не подозревала о том, что развода не было. Однако и с Брайантом брак не удался: жизнь с правильным, заботливым и всегда выдержанным мужем оказалась неимоверно скучной. Однако Чарльз вел все дела Аллы; к тому же положение замужней дамы как нельзя лучше устраивало Аллу, больше всего на свете боявшуюся одиночества…

Летом 1914 года Алла сыграла в одном из своих самых громких спектаклей – антивоенной мелодраме «Невесты войны», о женщине, отказавшейся рожать ребенка на пушечное мясо. Постановка пользовалась неимоверным успехом. Именно в этой роли Алла впервые попробовала себя на экране: в 1916 году продюсер Льюис Селзник (кстати, отец будущего создателя «Унесенных ветром» Дэвида Селзника) уговорил ее сняться в экранизации «Невест войны». Гонорар Аллы составил 30 тысяч долларов – огромную сумму; кинокомпания заработала в десять раз больше.

После успеха фильма студия «Метро» заключила с Назимовой контракт с фантастическим гонораром 13 тысяч долларов в неделю. Это был самый крупный заработок в тогдашнем американском кино: сама Мэри Пикфорд, королева экрана, получала на «Парамаунте» только 10 тысяч. Для «Метро» Назимова снялась в одиннадцати картинах, в основном в костюмных мелодрамах, где Назимовой удалось создать яркие, сложные образы. Особенно известны ее фильмы «Красный фонарь», где Назимова сыграла сразу две роли: китаянку, вернувшуюся из Европы накануне «восстания боксеров», и ее сводную сестру – чистокровную англичанку, и «Повороты судьбы», где Алла снова сыграла две роли – матери и дочери. Популярность Назимовой-киноактрисы сейчас трудно себе вообразить: теперь не умеют так любить, так безрассудно обожать… Потом она напишет, что зря угробила на кино семь лет жизни.

Поначалу Алла совмещала работу в кино с театром. За роли в пьесах Ибсена Назимова была названа «Театральным журналом» «Актрисой 1918 года». Но скоро от театра пришлось отказаться: когда студия «Метро» переехала в Лос-Анджелес, Алла тоже оказалась там. Она купила дом номер 8080 на Сансет-бульваре, который назвала «Сад Аллы»: по-английски звучало очень похоже на «Сад Аллаха». На полутора гектарах действительно раскинулось подобие райского сада: апельсиновые деревья, пальмы, большой бассейн, по форме напоминающий Черное море. Подводная подсветка этого бассейна – первая в мире! – производила фурор среди гостей. «Сад Аллы» стал элитным салоном, куда с удовольствием захаживали знаменитости: Чарли Чаплин, Шаляпин, американские кинозвезды. О вечеринках на вилле ходили легенды: говорят, на одну из них все дамы пришли одетыми только в драгоценности; в конце вечера все приглашенные голышом прыгали в огромный бассейн… Впрочем, крайняя экстравагантность поведения считалась тогда нормой среди голливудских кинобогов.

Но Алла выделялась даже среди безудержно разгульной голливудской богемы – недаром ее называли «королевой киношлюх». Будучи гораздо старше многих «звездочек», она не только продолжала покорять мужчин своей красотой с экрана, но и жила в атмосфере постоянных сексуальных скандалов. Ее всегда окружали молодые красавцы, а в 1916 году Назимова познакомилась с известной феминисткой и лесбиянкой Мерседес де Акоста, которая ввела ее в круг американской гомосексуальной богемы. Лесбийские связи Назимовой, короткие, но бурные, быстро становились известны публике. В Голливуд она приехала со своей очередной пассией – Брайант даже был вынужден поселиться в отдельном доме на территории поместья. Особняк Аллы стал своеобразной Меккой для актеров нетрадиционной ориентации – это неофициальное сообщество называли «Клуб 8080». Говорили, что Алла соблазнила Милдред Харрис, первую жену самого Чарли Чаплина. Позже Назимова сошлась с художницей-декаденткой Уинифрид Шонесси, которой ее последний сожитель, русский танцовщик Федор Козлов, придумал модный псевдоним – Наташа Рамбова. Вместе с Наташей Алла собиралась ставить фильм «Афродита» по пьесе Пьера Луи. «Метро» запретила эту постановку, заявив, что в сценарии слишком много эротики и насилия. Вместо этого Назимовой предложили сыграть главную роль в экранизации «Дамы с камелиями» Александра Дюма-сына. Партнером по фильму стал начинающий актер Рудольфо Валентино. Итальянский эмигрант, подрабатывающий платными танцами и эпизодическими ролями в кино, неоднократно пытался пробиться в салон Назимовой, но Алла не желала пускать на порог этого «итальянского жиголо». Однако после фантастического успеха фильма «Четыре всадника Апокалипсиса» – его первой крупной роли – с Валентино стали считаться. Его томные глаза, тонкие красивые руки, а главное, тот невероятный сексуальный заряд, который исходил от Валентино и в жизни, и на экране, быстро сделали из молодого эмигранта ярчайшую звезду. Весь тот ореол, который сложился вокруг образа мачо, «латинского любовника», – единоличная заслуга Рудольфо Валентино.

Поговаривали, что роль в «Даме с камелиями» Валентино получил, только когда показал Назимовой, на что он способен в постели. И это так понравилось Алле, что во время съемок она не отпускала его от себя ни на шаг – их эмоции на экране вовсе не были только актерской игрой.

«Даму с камелиями» публика и критика приняли прохладно – трактовка Назимовой своей роли оказалась слишком смелой для тогдашней Америки. Но Валентино заметили, и в том же году он снялся в своем самом известном фильме «Шейх», поднявшем его популярность на недостижимую высоту.

Рудольфо Валентино

Однако циркулировавшие по Америке слухи о его гомосексуальных наклонностях могли помешать успеху у публики, особенно среди обожавших его женщин. И актера решили срочно женить. За дело взялась Назимова, которая – то ли в благодарность за роль, то ли в память о бурно проведенных ночах – решила позаботиться о Валентино. Сначала он женился на подруге Аллы Джин Экер, однако брак был крайне недолговечен: Джин сбежала от Валентино чуть ли не на следующий день после свадьбы. Спустя два года Валентино в Мексике женился на Наташе Рамбовой. На церемонии присутствовали многие кинозвезды, за невестой несли букет из двух тысяч белых орхидей. Однако вскоре выяснилось, что Валентино еще не развелся с Экер; после спешного развода Валентино и Наташе пришлось венчаться вторично. Однако и этот брак оказался непрочным… А в 1926 году, на вершине своей славы, Валентино скончался.

А популярность Назимовой стала падать. Если в 1920 году она была на 4-м месте по популярности, то год спустя оказалась уже на двадцатом. Казалось, Назимова устала: ее игра стала натужной, манерной, возраст становился все заметнее. В результате студия «Метро» не стала возобновлять ее контракт.

В банке у Назимовой лежало 300 тысяч долларов. На эти деньги она решила сама снимать фильмы: в 1921 году «Нору» Ибсена, через два года – «Саломею» Уайльда. Художницей этих фильмов была Наташа. Ее изысканные декорации к «Саломее», выдержанные в стиле иллюстраций Обри Бердслея, до сих пор поражают зрителя. Но обе картины провалились. Зато сейчас их считают классикой американского кино.

В 1923 году в США на гастроли приезжал МХАТ. Назимова пришла на прием; встреча с бывшими соратниками прошла очень тепло. Станиславский потом написал в письме: «Назимова постарела, но очень мила». Он не пришел на ее спектакль, но прислал цветы с запиской: «Вам, Алла Назимова, которая была рядом с нами в дни нашего творческого детства». А администратор театра Бертенсон заметил: «Нас поразил ее успех в Америке. У нас она была очень незначительной актрисой».

После встречи со мхатовцами Назимова окончательно поняла, что назад в Россию ей дороги нет. Она подала документы на американское гражданство, хотя очень боялась, что выплывут два факта: отсутствие развода с Головиным и «неофициальное замужество» с Брайантом; ведь брак с ним Назимова, формально замужняя, не заключала. Получалось, что в стране она находилась незаконно, и ее могли выслать без права вернуться. Ее московская родственница разыскала Головина, и в 1923 году Алла получила официальный документ о разводе. Брайант тем временем потребовал раздела имущества; Алла отдала ему квартиру в Нью-Йорке и половину заработков за три года. У нее началась глубокая депрессия, работа не ладилась, денег было все меньше. В письме она писала: «Какой глупой, какой негармоничной оказалась моя жизнь… Когда я приехала в Америку, мне так повезло, что я даже испугалась. И вот теперь удача отвернулась». Алла поехала в Париж, где справила свой 46-й день рождения, а по возвращении объявила о разводе с Брайантом.

Но когда Брайант в 1925 году женился, стало известно, что это его первый брак. Алла была близка к самоубийству, но, к счастью, пресса оказалась на ее стороне. Через три года она благополучно получила американское гражданство.

Но Назимовой снова не повезло. Некая Джин Адаме предложила превратить «Сад Аллы» в отель, суля большие прибыли; однако вскоре она исчезла, оставив огромные долги. После расплаты с кредиторами Алла осталась практически без гроша. Аллу поддерживала лишь старая приятельница, бывшая суфражистка Эдит Лакетт. Когда у Эдит родилась дочь Нэнси, она попросила Аллу стать крестной матерью. В свое время Нэнси выйдет замуж за актера Рональда Рейгана – будущего президента США.

И Алла снова решается изменить свою жизнь. Она уезжает в Англию, где пресса после ее спектаклей захлебывается восторгом: «Мэри Пикфорд талантлива, но Назимова – гениальна!» После заокеанского успеха Ева Ле Галлиен, актриса, с которой у Назимовой был роман десять лет назад, пригласила ее в свой театр – она руководила Civic Repertory Theatre в Гринич-Виллидж, и ей нужна была актриса с именем. Денег обещала мало, зато предложила главную роль в «Вишневом саде» – пять лет назад Ольга Книппер-Чехова в этой роли покорила Нью-Йорк. Алла оказалась достойной соперницей: ее исполнению роли Раневской театральный Нью-Йорк рукоплескал стоя.

Здесь Civic Repertory Theatre, работала 19-летняя Глеска Маршалл, которая без памяти влюбилась в Аллу. Они сошлись и до самой смерти Назимовой были неразлучны.

Весной 1929 года Алла поссорилась с Евой; ее и Глеску уволили. На следующий год Guild Theatre предложил ей сыграть Наталью Петровну в «Месяце в деревне» Тургенева. Назимова играла так, что режиссер этого спектакля, Рубен Мамульян, эмигрировавший в 1920 году из России ученик Вахтангова, ставший известным режиссером (например, он снял в 1940 году фильм «Знак Зорро»), написал ей: «Если бы лучшие актрисы Америки увидели вас на репетициях, они бы бросили театр и ушли торговать чулками». После премьеры о Назимовой снова заговорили как о величайшей американской театральной актрисе. Ее возвращение было поистину триумфальным.

Потом была роль Кристины в пьесе Юджина О’Нила «Траур идет Электре», специально написанной для Назимовой. Ее добавления в текст были столь удачны, что они вошли в окончательный текст. После премьеры в 1931 году известнейший немецкий драматург Герхарт Гауптман подарил Алле свое фото с надписью «Русской Дузе»… В 1935 году она сыграла в «Привидениях» Ибсена на театральном фестивале в Энн-Арборе, основанном в ее честь в 1929 году. После премьеры ее вызывали 28 раз, а критика назвала Назимову «величайшей исполнительницей нашего века». Среди публики был будущий знаменитый драматург Теннесси Уильяме, который написал потом: «Это было одно из тех незабываемых впечатлений, которые заставили меня писать для театра. После игры Назимовой хотелось для театра существовать».

В 1941 году у Назимовой обнаружили рак груди, но после операции болезнь больше не вернулась. Она продала «Хуторок» и скромно жила в отеле, разместившемся на месте «Сада Аллы». Ее все еще приглашали в Голливуд, правда, теперь в основном на эпизоды – для стареющих актрис голливудские сценаристы не пишут больших ролей… После 65 лет она начала страдать головокружениями. 30 июня 1945 года ей стало плохо, ее отвезли в больницу, где поставили диагноз – коронарный тромбоз. 13 июля 1945 года Алла Назимова скончалась.

Уже через несколько лет ее слава стала тускнеть и забываться, ее имя потерялось среди десятков других бывших легенд. Америка умеет быстро забывать… Но прошли годы, и о ней снова вспомнили. О Назимовой выходят книги, снимаются фильмы, ее фотографии и платья коллекционируют. Легенда о великой русской актрисе – голливудской звезде – снова жива.