«Интересно, когда бы?!» – хотел было возмутиться синьор Лик. Но не стал. А стал подбирать слова, такие, чтобы ненароком не обидеть Карлу, но не успел.

Входная дверь снова хлопнула, звякнул колокольчик, и внутрь вошел Бельк. В коротком полушубке и шапке с меховой отделкой он смотрелся крупнее и даже как-то внушительнее.

– Дэниз прибежал? – спросил он первым делом.

– Доброе утро, варвар! – усмехнулся Мерино, радуясь приходу друга и возможности не отвечать Карле прямо сейчас. – Да, совсем недавно. На кухне греется. А вы чего вдруг порознь ходите?

– Да замерз котенок. На улице холодно. Вперед убежал.

Бельк считал своего питомца Дэниза, гикота, в холке достигающего полуметра и способного порвать горло здоровому мужику, котенком. Требующим постоянного внимания и заботы. Такой, например, как войлочные носочки с прорезями для когтей, которые скафилец сам сшил с наступлением холодов – димаутрианский гикот был все же зверем южным. И прежде всех прочих житейских вопросов Бельк старался решить те, что связаны с удобством четвероногого друга.

– Так, а чего вы тогда в такой холод гулять отправились? – удивился трактирщик. Он знал, как гикот плохо переносил сольфикхунские зимы с их промозглыми ветрами, начинающими дуть с ноября.

Бельк неопределенно пожал плечами. На языке жестов северянина это значило примерно «потом расскажу», сложенное с «не для лишних ушей». Мерино же, продолжая политику полной честности, оговоренную с Карлой, особым образом кашлянул, что в свою очередь означало «говори, все свои».

Скафилец коротко взглянул на Карлу, еще раз дернул плечом, твой, мол, выбор.

– Знакомец один отправил весточку. Четвертую девушку нашли. Ходил смотреть.

Трактирщик про себя помянул демонов, преисподние и свою несдержанность. Надо же, как своевременно! Аккурат под вопрос Карлы! А она сразу все поняла, вон глаза как округлились.

Внешне он никак не продемонстрировал раздражения. Склонил голову чуть набок, заинтересованно глядя на Белька, продолжай, мол.

– Да так же, как и прочих. Голая, живот будто зверем выгрызен.

Речь Белька состояла из коротких фраз, прекрасно подходя для подобного рода рассказов, за скучным перечислением деталей совершенное преступление не выглядело таким страшным. Хотя, вне всяких сомнений, таковым являлось.

Лунный волк (конечно, так его прозвали не сразу, а лишь после третьего убийства) стал хозяйничать в ночном Сольфик Хуне четыре дня назад. И почти сразу запугал горожан жестокостью и абсолютной бессмысленностью своих преступлений. Жертвами его были женщины разных сословий и возрастов. Первой убитой, например, стала шлюха. Рыжая Кармелла, знаменитая в доках дама. В портовых складах, между бухтами канатов и ящиками под рыбу, ее и нашли: полностью раздетой, лежащей на животе. Сперва решили, что кто-то из клиентов не пожелал платить, да и прирезал ее. Случается, в общем-то. Но когда перевернули, поняли, что версия по меньшей мере несостоятельна. У нее был вырван или, скорее, выгрызен весь живот. До самого хребта. И ни капли крови вокруг.

На первое убийство не отреагировали ни добрые горожане, ни городская стража. Ну убили портовую шлюху и убили! Эка невидаль! А тело, небось, псы бродячие изгрызли, коих в порту и доках развелось огромное количество. Пожалели Кармеллу разве что ее товарки по профессии, да и то вряд ли потратили на это слишком много времени и слез. Такая работа…

Второй убитой стала Рита Маттеи, восемнадцатилетняя красавица с огненно-рыжими волосами и веселым приветливым нравом. Как и ее предшественницу, Риту нашли обнаженной и с огромной кровавой раной на месте живота. Но не в доках, а неподалеку от родного дома. Вот тут-то всему городу и стало известно о ее приветливом нраве, поскольку нанятые ее отцом, купцом Маттеи, люди обошли все таверны и кабаки Сольфик Хуна, суля нешуточную награду – двести золотых ори(!) – за любую информацию, которая сможет привести к убийце.

И никто, что примечательно, уже не грешил на бродячих собак из доков. Даже самому ленивому городскому стражнику стало понятно, что в городе завелся убийца-изувер, и надо ждать следующей жертвы.

По городу, из кабаков в лавки, а оттуда в гостиные и кухни, потекли слухи один другого противоречивее. Дескать, не просто так это все происходит, а дело рук колдунов (из тех, еще императором Патриком недобитых), которые так ребеночка не рождённого из утробы вырывают для колдовских темных дел! К обеду, однако, стало ясно, что беременной не могла быть ни шлюха Кармелла, ни девица Маттеи – и волна авторитетных суждений бросилась на новую версию: наказание за грехи.

Ну а что вы хотели, синьоры?! Портовый город с приходом зимы замирает и живет только слухами и пересказыванием историй. А версия с наказанием за грехи почти все и всегда объясняла!

Империя развалилась? Развалилась! Войны идут? Идут! Ну, или вот-вот начнутся! От Единого люди отвернулись? Как есть отвернулись, синьора! Да за одних только проклятых универсалистов Создатель был вправе уничтожить род людской! Ведь ересь-то неслыханная – языческих божков творениями Его объявить! А еще купцы цены задирают на специи и ткани, да дворяне бесчинствуют – только и слышно о гулянках их срамных! Конец времен, синьора, как ни поверни!

А на следующее утро, то есть вчера, прямо среди торговых рядов, неподалеку от храма Огненных скрижалей, нашли третью жертву – торговку с тех же рядов Анджелу Беллони. Женщину обнаружили в таком же непристойном и страшном виде. И слухи взлетели, как перепуганные птицы. Затмевая все остальные, на первый план вышел почему-то Лунный волк. Древняя детская страшилка. Никто толком не знал, что это за Волк такой (горожане вообще не склонны проводить мифологические исследования), и зачем ему убивать в городе женщин, но в детстве все слышали присказку: «Спи, не то Лунный волк придет и тебя за живот загрызет».

Редкие голоса разумных людей, со злым смехом указывающие на глупость подобной версии, моментально растворились в мутной волне страха и подступающей паники. «Волк – это!» – отвечали им, если попросту не отмахивались. «За грехи наши!» – иступлено били себя в грудь будто из-под земли выползшие фанатики и кликуши.

Добрых горожан можно было понять. Убийца, кем бы ни был, успешно демонстрировал их беззащитность.

Мерино, в отличие от большинства горожан, истоки происхождения страшилки о Лунном волке знал прекрасно. И совершенно не мог понять, как в сознании напуганных людей древняя северная легенда смогла увязаться с Губителем Единого (так убийцу тоже называли) и грехами, за которые творец карает своих чад. Для него было ясно, что орудует в городе не мифическое чудовище, а человек с больным разумом. Который либо возомнил себя Лунным волком, либо получал удовольствие, убивая женщин подобным образом, никак свои болезненные потребности не объясняя. А над пафосным прозвищем посмеивался. Более того, трактирщик был уверен, что убийца – человек неместный, иначе он бы проявил себя гораздо раньше.

Однако, понимая все это, помощь в поиске убийцы не предлагал по причинам, уже сказанным Карле, в таких преступлениях он был и вполовину не так хорош, как в раскрытии заговоров и понимании мотивов интриг. Нет, чисто теоретически, план расследования с перечнем необходимых мероприятий накидать было несложно… Что там, в конце концов, принципиально может отличаться от заговора? Мотивы другие, но так ведь в любом случае они есть!

Тело четвертой женщины, со слов Белька, нашли в глухом тупичке неподалеку от купеческого квартала. Перепуганные стражники организовали плотный кордон, никого к убитой не пропуская и пытаясь, вероятно, таким маневром препятствовать распространению слухов. Однако Бельку, благодаря знакомствам, удалось пройти за оцепление и убедиться, что эта несчастная стала четвертой жертвой Лунного волка. В завершение рассказа северянин предположил, что самое большее через час город будет гудеть, как опрокинутое гнездо диких пчел.

– Да что же это делается?! – выдохнула Карла после рассказа вышибалы и прижала ладони к щекам. Вышло это у нее до того жалко и как-то по бабьи, что абсолютно не вязалось с обычным обликом умной и зрелой в мыслях женщины. Видя это, Мерино почувствовал зарождающийся в груди гнев на того, кто заставил его возлюбленную выглядеть столь неприглядно.

– Следствие инквизиторы ведут или стража? – спросил он у Белька.

– Пока непонятно. Но скорее всего судейские заберут.

Все верно. Стража отвечала за порядок на улицах и, судя по всему, не справлялась. А вот инквизиторы как раз занимаются преступлениями вроде этого.

– Мерино! – Карла сумела взять себя в руки, убрав с лица выражение беспомощности и страха. И хотя в глазах дрожали слезы, а голос предательски срывался, держалась она твердо. – Вот об этом я и говорила!

Бельк бросил на женщину вопросительный взгляд, спустя секунду переведя его на друга. Тот в ответ чуть скривился и пояснил:

– Карла считает, что я должен заняться частным сыском. Оставив заговоры и интриги сильным мира сего.

– Умная женщина, – кивнул скафилец. – Я про заговоры. Да и с волком этим тоже можно.

– Да вы что, сговорились, что ли? – возмутился трактирщик. – Как вы себе это представляете?

Карла открыла было рот, но Мерино вскинул обе ладони в останавливающим жесте.

– Стоп! Теперь послушайте меня! Если я не смогу вас убедить, то хотя бы объясню свое «упрямство»! Есть остерия – и это самое важное! Есть услуги, которые я оказываю пыльникам и крайне редко нашему с тобой, Бельк, воспитаннику, господину барону Бенедикту да Гора! Услуги первым позволяют мне иметь некий вес в преступном мире, владеть информацией, а благодаря этому оберегать наш дом! Помощи Бенито, когда он просит, я просто не могу не оказать, поскольку (только не надо морщится, Бельк!) считаю его практически своим сыном! Да и ты, сухарь северный, к нему так же относишься! Невозможно растить мальчишку, смотреть на то, как он становится мужчиной, и быть к этому равнодушным! Так вот, то, что я сказал, и частный сыск – это совсем не одно и то же, мои дорогие! Это означает, кроме всего прочего, вроде таких мелочей, как потеря большого количества времени, конфликт интересов! Сейчас я и наша остерия нейтральны. Я – медиаторэ, посредник, а не сыщик! И тем и ценен! Что станет с моим нейтралитетом, а как следствие, с остерией, если я возьмусь за расследование убийства? Даже не конкретно этого, а вообще, любого дела, и оно приведет меня к тем же пыльникам?

Бельк молча кивнул, соглашаясь и, не говоря ни слова, отправился на кухню к своему «котенку». Для него предмет разговора был исчерпан. Пусть он и говорил периодически, что «со всей этой политикой надо завязывать», не признавать правоту друга не мог.

А вот для Карлы этого было недостаточно. Она смотрела на Мерино сурово, можно даже сказать, гневно. И от этого делалась еще красивее.

– Нельзя жить по принципу невмешательства! – тихо, но твердо сказала она. Сказала, как полковничья вдова, умевшая вести дом на небольшую пенсию офицера и при этом производить впечатление полного благополучия. Острая, как отточенный клинок. До поры убранный в ножны, украшенные дорогой и мягкой тканью.

– А я и не живу по нему, милая, – выговорившись на повышенных тонах, мужчина теперь говорил спокойнее. – Я вмешиваюсь. Помогаю. Но только тогда, когда меня просят.

– Так ведь я тебя прошу! Четыре женщины убиты, Мерино! В городе паника! С каждым днем все страшнее выходить на улицу! А ты можешь помочь, я знаю! Хотя бы тем, что умеешь – собрать информацию!

– Инквизиторы тоже этому прекрасно обучены. Мне, безусловно, приятна твоя в меня вера, но с чего ты взяла, что я лучше их?

– Конечно, ты лучше! – с абсолютной уверенностью любящей женщины взмахнула руками Карла. – Да и вряд ли инквизиторы имеют такие контакты с преступниками, как ты. А они, пыльники, знают всё, что происходит в городе, ты сам об этом говорил.

Мерино невесело усмехнулся.

– Не всё. Про Лунного волка они столь же не осведомлены, как и все в этом городе.

Женщина опасно прищурила глаза.

– То есть ты уже разговаривал с ними по этому вопросу?

Трактирщик развел руками со слегка виноватым видом.

– Ну, конечно, разговаривал. Только толку от тех разговоров… Пыльники в таком же замешательстве, что и остальные. Эти убийства мешают их делам и привлекают ненужное внимание стражи.

– А чего тогда отказывался? – не поняла Карла. – Я вчера его уговаривала, сегодня, а он молчит!

– А нечего было говорить. Поспрашивал только – и все. Было бы что – рассказал бы, поверь.

– Ну хорошо, – женщина сразу как-то успокоилась, словно добилась, пусть и неполной, но какой-никакой победы. – Но пообещай мне, что будешь следить за этими убийствами!

– Прозвучало жутковато! – невесело пошутил Мерино. Карла легко поцеловала его в щеку.

– Да уж! Ладно, я тогда пойду рыбу на ледник отнесу.

Маятниковая кухонная дверь качнулась, пропуская женщину внутрь. А спустя несколько мгновений качнулась уже в обратную сторону, на этот раз выпуская Белька, жующего что-то с весьма довольным видом. Прыгая вокруг него, словно какая-нибудь собачка, рядом крутился Дэниз. Явно выпрашивая то, что северянин ел.

– Фабио там приготовил… – пояснил Бельк в ответ на вопросительный взгляд друга. Он, еще не до конца прожевав откушенный кусок и не будучи уверенным, что произнес все внятно, для наглядности продемонстрировал другу что-то завернутое в тонкую лепешку. – Вкусно!

– Да? И что же он приготовил? – спросил Мерино с разом проснувшимся интересом. Кулинария, как он считал, но мало кому об этом говорил, была его истинным призванием.

Фабио, в отношении себя придерживающийся того же мнения, постоянно стремился превзойти своего нанимателя, периодически выдавая то классические рецепты провинции Келлиар, то неизвестные гастрономические эксперименты.

Но обычно с утра повар-келлиарец стряпал что-то совершенно обыденное, что заказывают люди, зашедшие в остерию позавтракать и поделиться друг с другом новостями. Варил три-четыре вида каш, пек булочки, а по заказу жарил на сковороде яйца с тончайшими полосками мяса, зеленью и тертым сыром. То есть ничего такого, что могло привести в гастрономический восторг скафильца и заставить держащегося с достоинством аристократа гикота потерять оное.