Достигнув его, он остановился. Ему было страшно. Страшно от того, что он мог увидеть в нем. Чтобы оттянуть время он стал рассматривать себя. Для начала поднял руки к глазам и вгляделся в них. Перед его лицом маячили маленькие детские руки без признаков какого-либо волосяного покрова. Он внимательно рассмотрел их, поворачивая в разные стороны. Это были детские руки. Он осмотрел свой торс. Там, где на левой стороне груди у него была татуировка в виде восьмиконечного Коловрата, была только чистая кожа. Никаких признаков волос на груди не было.

Он оттянул резинку трусов и заглянул под них. Там тоже была первозданная детская чистота. Он опять задрожал. Все-таки это очень страшно, очутиться в своем прошлом и в совершенно другом теле. Может быть, это и производило впечатления на других людей, более привычных к таким метаморфозам, но Дмитрий Евгеньевич был в шоке.

Один взгляд на ноги подтвердил его худшие опасения. Он стоял на таких же абсолютно чистых, как и все его тело ногах. К тому же он понял, что размер ступней сильно изменился и теперь его тело держат не ступни сорок четвертого размера, а маленькие ножки максимум тридцать седьмого. Это было очень неприятно. Осталось последнее. Нужно заглянуть в зеркало и увидеть в чьем теле он находится.

Преодолев мучительный страх, он оказался рядом с зеркалом и стал потихоньку подносить к нему голову, мимоходом обратив внимание, что раковина находится на высоте его груди и голова едва попадает в зеркало. Наконец, сжав волю в кулак, он взглянул на себя нового и едва не закричал от неожиданности. Из зеркала на него смотрело его детское лицо с раскрытыми в испуге глазами. Его мягкие волосы стояли дыбом, а глаза светились ужасом.

Это было невероятно и невозможно. Как мог он, сорокапятилетний мужик, который недавно был убит капотом огромной машины, оказаться сейчас здесь, внутри этого испуганного ребенка? Куда делось его старое тело, отравленное многолетней выпивкой и все покрытое волосами?

Все это исчезло. Осталось где-то там.

– Стоп, – подумал он, – А где там? В прошлом или будущем? Или где-то еще. И почему он сейчас здесь? И если он, сорокапятилетний, здесь, со всей его памятью, то где тот мальчишка, который должен был сейчас спать в своей постели? Куда он мог деться?

Вопросов было очень много. Ответов ни одного.

Он продолжал рассматривать свое молодое отражение. Как раньше его бесили эти непокорные кудри, которые ни за что ни хотели укладываться в прическу и торчали в разные стороны непокорным пучком? А сейчас глядя на них, он почувствовал, как его душа наполняется тихой радостью от их вида. Он с нежностью провел по ним ладонями. Они также непреклонно поднялись после поглаживания.

Он стал с нежностью гладить свое молодое и нежное как у девушки лицо, еще не тронутое стальным лезвием бритвы. Оно ему нравилось.

Он смотрел на свою худую и длинную шею, торчащую из горизонтальных ключиц, и не мог насмотреться. Он опять стал мальчишкой. Он может начать все заново. У него появился второй шанс. Ведь это было великолепно. Если рассматривать теории индусов и буддистов, то все мы перерождаемся снова и снова, чтобы достигнуть духовного совершенства и в один прекрасный момент вырвавшись из колеса бесконечных перерождений уйти в нирвану. Все об этом говорят, но никто точно ничего не знает. Ведь по преданиям наша память стирается в момент нового рождения, и мы должны заново выстроить свою земную жизнь, чтобы благими делами очистить свою карму.

Значит все это правда и перерождения есть.

Но тут же появились сомнения. Ведь он должен был родиться заново. Стать младенцем и самое главное, забыть о своей предыдущей жизни. Но здесь произошел какой-то сбой. Что-то замкнуло и меня или вернее мою душу отправили не в рождающегося младенца, а в уже почти полностью сформировавшуюся личность, заменив его разум моим. Чудовищно. Но почему же так произошло? Чем он заслужил такое?

Он еще долго задавал себе эти вопросы, глядя на себя в зеркало, но наконец, очнувшись от размышления, сделал то простое, что хотел сделать раньше. Отрыл кран с холодной водой и намочил свою разгоряченную мыслями голову.

Холодная вода произвела на него благоприятное действие. Он немного успокоился, и мысли вернулись в нормальное русло. Раз уже все это произошло, то надо подготовиться к своей дальнейшей жизни здесь, в этом времени. Правда, надо было выяснить в каком именно его моменте. В какой именно промежуток этого потока, под названием время он попал? Сейчас, в отсутствие интернета он мог это сделать только несколькими способами. Во-первых, спросить у кого-то. Во-вторых, услышать по радио или телевизору. В-третьих, посмотреть в газетах. Как он помнил, некоторые из них были ежедневные. Но этот способ немного хромал, так как он не знал, какие газеты принесли вчера. И последний способ, это увидеть отрывной календарь.

Конечно, и календарь не давал стопроцентную гарантию. Ведь его могли просто забыть оторвать вчера или по случайности оторвали несколько листов. Но другого варианта он не видел. Надо было рискнуть.

Как он помнил, календарь висел в зале у двери. Для этого надо было выключить свет в ванной и потихоньку дойти туда. Что он и начала осуществлять, немного постояв и собравшись с мыслями. Ведь нелегко человеку, еще несколько часов назад бывшему мертвым, вернуться в жизнь.

Осторожно приоткрыв дверь ванной, он выглянул в кухню, чтобы запомнить расположение вещей и, протянув руку, выключил свет. Мгновенно его окружила такая знакомая темнота. Он постоял несколько минут, чтобы глаза немного привыкли. Окно в кухне не было так плотно завешено как в спальне, поэтому давало немного света. Благодаря ему он уже через несколько минут мог разобрать в темноте некоторые предметы.

Как говорится, стой, не стой, а когда-то начинать надо и, выдохнув воздух, он потихоньку направился в зал.

Путь не занял много времени. Услужливая память уже вернула его в давно забытые воспоминания и уверенно показывала ему дорогу. Вскоре он был уже на месте. Календарь висел там, где он помнил. Ощупав его руками, Дмитрий Евгеньевич убедился в этом. Но как он не подносил глаза к самому календарю, он никак не мог разглядеть в темноте дату, которая была на нем сейчас. Пришлось принимать меры. А какие меры он мог предпринять? Вариантов было только два. Или снять со стены весь календарь и идти с ним в ванную, а потом возвращать на место. Или оторвать верхний лист и уже с ним идти туда же. Только во втором варианте не надо было бы возвращаться в зал.

Немного подумав, он выбрал второй, и на удивление, привычным движением оторвав листок, отправился с ним туда, где он мог осветить его.

Добравшись до ванны, также быстро проскользнул в узкую щель открытой не полностью двери, и быстро закрыв ее, впился глазами в вожделенный листок.

На нем стояла большая цифра двадцать пять и мелкими буквами месяц – февраль. Он долго искал год и наконец, его труды были вознаграждены. В углу листка он нашел нужные ему четыре цифры и, увидев их, похолодел. 1985 год.

Проклятье. Одна тысяча девятьсот восемьдесят пятый год. Ему сейчас нет и двенадцати лет. Ведь у него день рождения двадцать четвертого июня. Восемьдесят пятый год. Тридцать три года его жизни исчезло в неизвестном направлении. Восемьдесят пятый год. Год, где начинался ломаться его характер. Год, в котором они с семьей переехали на жилье в другое место, и он там так и не смог найти друзей и ему предстояли впереди годы одиночества, которое скрашивали только книги. Почему его забросило опять сюда?

Как всегда, были только одни вопросы. Кукушка прокуковала три часа. Спать ему совершенно не хотелось, но и стоять в ванной, судорожно сжав в ладони листок календаря, тоже не стоило. Надо было найти место, где он мог бы подумать.

Пришлось вернуться в спальню. Здесь у стены, под часами с кукушкой, стояли два старых кресла, которые родителям было жаль выбросить, и мать решила отправить их в ссылку к сыновьям в комнату. Одно из них и занял Дмитрий Евгеньевич или теперь его можно называть так, как называют всех мальчишек в Советском Союзе, просто Дима.

Он опустился в кресло и принялся размышлять о произошедшем.

Итак, его земной путь окончился двадцать второго октября две тысячи восемнадцатого года в города Москве, на улице Молдагуловой. Это он помнил точно. Прикрыв на мгновение глаза, он увидел испуганное лицо водителя.

– Бедолага, – без злобы подумал о нем Дима.

– Теперь ведь затаскают и ведь могут закрыть. Ничего пусть учится не спешить.

Ему было наплевать на свою убийцу. Его больше интересовал вопрос – почему? Почему он здесь, а не на небесах или в аду, или где там еще полагается быть покойнику? Или если карма и переселение душ действительно существует, то почему его забросило в уже живущего человека с его живой душой.

Дима представил, что сейчас думает этот мальчишка, в теле которого он находился. Ведь он лег спать в одном месте и теле, а проснулся, если проснулся, наверняка в другом. И он сейчас очень сильно напуган. Что же говорить, если он, мужик, поживший на этом свете и видевший в своей жизни и радость и печаль, и рождение, и смерть, очень испугался.

– Бедный мальчик, – подумал с грустью он.

Но он уже ничем не мог помочь ему, и не он причинил этому мальчишки неприятности, поэтому после не долгих размышлений, Дима выкинул мысли о нем из головы. Раз он не может ничего изменить, то и переживать, поэтому поводу, не стоит. Эту старую истину он давно усвоил.

Надо было решить, как жить дальше. Хотелось бы понять для чего ему дали этот второй шанс. Что от него хотят те, кто распоряжается судьбами человека. Но чем больше он об этом думал, тем больше понимал, что раз он, за свои сорок пять лет жизни не понял, для чего он живет. То и сейчас, за эти несколько часов его новой жизни, найти ответ на этот вопрос, он не сможет. Если не может, значит не стоит и голову над ним ломать.

Но что его ждет впереди. Вряд ли история пойдет другим путем, а значит, ему опять предстоит пройти тот же путь, что и раньше. То есть еще пять лет школы. Потом отец захочет создать свою ферму, и он вместо поступления в институт, хотя бы на вечернее отделение, пойдет кормить коров и выбрасывать их навоз. Потом пойдет в армию, женится, у него родится дочь. Он разведется с женой. Поругается с дочерью, начнет пить и, в конце концов, двадцать второго октября две тысячи восемнадцатого года окажется на светофоре на улице Молдагуловой в Москве.

Как говорится – «переспектива». От одной мысли, что опять придется делать то же самое, видеть то же самое, чувствовать то же самое, его даже замутило.

Стоп, стоп. Почему он должен делать то же самое. Ведь второй шанс дается для того, чтобы, что-то изменить, а не повторить. А раз так. То нужно действовать. И действовать прямо сейчас, а не завтра. Иначе ему предстоит провести ближайшие пять лет за одной партой с детьми. И слушать молодежь. Потому что из всех учителей, как ему помнится, только учительницы алгебры было больше пятидесяти лет, а всем остальным не было еще сорока. А ему сейчас, хоть он и выглядит как мальчишка, уже сорок пять лет. Он уже прожил почти полвека и имеет высшее образование и еще множество курсов по повышению квалификации. Он дипломированный экономист. Он окончил курсы главных бухгалтеров и трейдеров. Он знает, как участвовать в государственных торгах.

Вот только сейчас ему это нисколько не пригодится, потому что компьютеров еще нет. И всемирную паутину еще не придумали. Это плохо.

Но ведь он уже один раз проходил то, что сейчас ему предстоит пройти заново. И пускай он многое забыл, так как почти все знания из школы ему не понадобились, но он очень легко их вспомнит, если просто повторит.

Эта мысль пришлась ему по вкусу.

А раз он легко вспомнит, то ему нет нужды тратить пять лет на то, что он может изучить и за два, а потом пойти и поступить в институт.

Мысль была здравая. Ее надо было обдумать лучше.

Ведь иначе, не уехав учиться, он так и не сможет вырваться из-под опеки своей матери, которая, а он это хорошо помнил, очень сильно ограничивала его самостоятельность. Не понятно почему, но младший сын пользовался у нее особой любовью, и она как клушка над цыплятами, постоянно нависала над ним, пытаясь контролировать каждый его шаг. И если это даже тогда его очень злило, то теперь, когда он оказался старше её, это будет совсем не выносимо.

Но как окончить школу раньше срока? Очень просто. Надо уйти на экстернатуру. Чтобы учиться как великий Ленин. Экстерном.

Вспомнив это, он даже улыбнулся. Ведь там, откуда он пришел, Ленин уже имел статус развенчанного героя. И вместо доброго человека, пекущегося о благе всех, он стал обычным человеком, сжигаемый честолюбивой мечтой о власти. И он ее получил, правда, благодаря английской разведке. Но не надо сейчас говорить этим людям, о том, что он знает. Иначе для него может это все очень плохо кончится. Все-таки власть коммунистической партии в восемьдесят пятом году была безграничной, и воевать с ней сейчас, да еще пацану, совершенно не стоило.

Он вспомнил, как остался здесь без друзей, совершив большую ошибку сделав контрольную по математике быстрее классного отличника и не сумев достойно, в драке доказать свое право на исключительность и ум. И за это его все невзлюбили. Он вспомнил об унижениях, которые ему пришлось здесь пройти, и застарелая ненависть вспыхнула в нем с новой силой. Наконец-то он сможет рассчитаться с этими ублюдками, которые унижали его.

От этих мыслей он даже улыбнулся. У этих детей не было той школы, которую он уже прошел. Пускай он сейчас гораздо слабее некоторых из своих противников, но у него есть теперь знания. Это как превосходство более слабого человека над животным миром. Ведь человек априори слабее медведя или лося, но это не мешает ему добывать этих зверей и периодически лакомиться их мясом. Так он и сделает. Ведь не зря он уже во взрослом возрасте ходил на занятия рукопашным боем. Пусть он уже давно не занимался им, но воспоминания есть, а это главное. Да и все равно, пришлось бы переучиваться, ведь когда он учился, он весил больше ста килограммов и имел очень сильные руку и ноги, да плюс еще рост. Сейчас у него ничего этого нет. Но есть ум и здоровье.

Здоровье. Он даже улыбнулся этому слову. Как хорошо ощущать себя полностью здоровым. Когда у тебя ничего не болит. Все тело в твоем полном подчинении, и ты можешь делать им, все что захочешь.

Он вспомнил, как легко встал сейчас с постели и ничего не почувствовал. А ведь последние годы, после пробуждения он не мог и шагу ступить, пока не разомнет мышцы ног. Он вспомнил это давно забытое ощущение. Ощущение здоровья. Когда ты идешь и не чувствуешь своего тела. Потому что, если чувствуешь что-то, значит там, у тебя болит. На ум сразу пришла шутка, которую услышал по телевизору.

– Если после сорока лет, ты встал с постели и у тебя ничего не болит, значит, ты умер.

Но сейчас он был жив и полностью здоров. Теперь у него были знания и опыт. Значит, исключим из своей жизни табак и алкоголь. Эти два товарища, очень быстро разрушают любое, самое здоровое тело. И раз он получил второй шанс, то не будет убивать себя этими друзьями.

Это первое. Второе. Надо заняться спортом. Нет, он не собирался стать профессиональным спортсменом. Но общая физическая подготовка должна быть на высоте. Он помнил видеоролики о китайцах, в которых старые мастера демонстрировали чудеса растяжки. Не надо издеваться над своим телом, как йоги, тем более здесь и сейчас он все равно не найдет ни одного учителя йоги. А вот растяжку тела или как это потом будет модно называть, стрейчинг, он обязан сделать. Да и драться эта вещь очень поможет. Сейчас, в отсутствие преимущества в массе тела, надо искать другие варианты.

С этим он тоже разобрался. Осталась только учеба. Но сидя сейчас здесь в темноте, он так и не мог вспомнить, какие предметы изучал в этом году. Подумав над этим немного, он решил отложить этот вопрос до утра.

Осталось еще одно. Говорить ли родителям о своем перерождении или нет? Обдумывание этого вопроса заняло еще больше часа. В конце концов, решил пока ни о чем родителей не предупреждать, иначе можно было попасть в психушку, если он сейчас начнет давать предсказания о будущем.

За всеми этими размышлениями он не заметил, как кукушка прокуковала пять часов. Пора было прекращать размышления и немного поспать. Это он и сделал, забравшись в свою старую кровать.