Вика засмеялась, и мы, обнявшись, поднялись к Ирине, ее испепеляющий взгляд нацелился на наши улыбающиеся физиономии, но мы не сгорели, а лишь плавно прошли мимо нее. Когда мы вернулись в лагерь, возле теннисных столов я увидел Дмитрия, он смотрел в разные стороны, пытаясь меня найти.

– Вика, желаю тебе приятных сновидений, мне пора.

– Ты куда, Альфа-центавра, я тебя не отпускаю, – с угрозой в голосе сказала Вика.

– Хорошо, но мне нужно подойти к Дмитрию, и я вернусь, моя рыбка.

– Я тебя жду.

Вика показала мне язык, и я, улыбнувшись, направился к Дмитрию.

– Не оглох в первый вечер? – спросил я.

– Да, ты знаешь, круто, но ничего. Познакомился с одной высокой девчонкой, так горячо с ней танцевали, и вдруг выясняется, что у нее есть парень, такой здоровый лоб, пришлось отступить. А вообще здорово, там такие пляски, ты зря не пошел, – заключил Дмитрий, все еще находясь под впечатлением дискотеки.

– Слушай, я иду спать, вот только провожу теннисисток и в палатку.

– К ним?

– В свою.

– Ладно, Виктор, спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

– Ты не волнуйся, не волнуйся, я все в подробностях расскажу твоей жене.

– Я знал, что на тебя можно положиться.

Мы хлопнули ладонями, и я пошел провожать девушек. Дискотека была в самом разгаре, и там бурлила своя жизнь, утомленные студенты уходили в свои палатки, а их сменяли гости из соседних турбаз. Музыкальный водоворот затягивал в разноцветный круг все новых и новых людей, они начинали танцевать, улыбаться и, заряжаясь молодой энергией, чуть-чуть молодели сами. Мы подошли к палатке, и я изобразил кислую физиономию.

– Прощай, Вика.

– Нет, – засмеялась Вика, – ты меня поцелуй и обними.

– Ах ты, мой котеночек, ты устала.

– Да, я устала, уложи меня спать.

– Размечталась, будешь спать, как я, – отрезала Ирина.

– Альфа-центавра, а где ты живешь?

– На небе, моя рыбка.

– Врун, ну где, где, я хочу знать?

– На Марсе за кипарисами, у меня там маленький брезентовый звездолетик.

– Я поняла, я тебя найду, – сказала Вика и, словно обезьянка, радостно запрыгнула ко мне на руки.

Покачивая ее на руках, я чувствовал, как ее тепло проникает в меня и слегка согревает отдаленные уголки моей души.

– Я тебя не отпущу, а вдруг ты улетишь и я тебя больше никогда не увижу. Расскажи мне сказку.

– Ну, хватит представлений, у тебя уже было достаточно сказок, – выпалила Ирина.

– Почему? – сказали мы в один голос и рассмеялись.

– Вика, я прошу тебя, пойдем.

Вика быстро спрыгнула с меня, оставив на моем теле теплый след, она поцеловала меня в губы и, махая рукой, увела Ирину. Я поднялся по бетонной лестнице и остановился на верхней площадке, музыка стихла, и я услышал, как на берегу рассыпаются волны.

Что ждет меня ночной порой,
Быть может, голос запоздалый,
А может сон, хороший малый,
Меня спокойно усыпит
И боль немую отдалит,
Похитив разом все страданья.

Я медленно поднялся на гору и посмотрел на россыпи звезд, хор цикад робко соперничал с дискотекой, где-то далеко играла гитара и мягкий голос девушки что-то пел. Установив бывшее диктаторское ложе на ровное место, я рухнул в него и уснул воистину богатырским сном. Во сне я увидел море, яркий солнечный день заставлял щурить глаза, волны бились о берег, и брызги летели мне в лицо. Я лежал на ложе и не понимал, как это море могло подняться до уровня гор. Мне очень хотелось вытереть лицо, но руки словно налились свинцом, и я чувствовал себя беспомощным. И вдруг чей-то смех разбудил меня, лицо действительно было мокрым, и брызги продолжали лететь. Сонной рукой я вытер заспанное лицо и открыл глаза, надо мной стояла Вика в шортах и майке, в руках у нее была канистра с водой, и она весело брызгала мне в лицо.

– Ну, чертовка, сейчас я тебя поймаю и утоплю.

Я быстро вскочил с ложа и кинулся догонять беглянку, Вика визжала тоненьким голоском и, убегая, разливала драгоценную воду из канистры. На краю обрыва я схватил хохочущую Вику, она выпустила из рук канистру, и она полетела вниз с горы, остатки воды, булькая, разливались по сухой земле. Вика радостно смеялась и, крепко обнимая меня, пыталась удержать на месте, я перестал сопротивляться и внимательно посмотрел в ее веселые глаза.

– Наверное, это странно, но мне, очень хотелось бы, чтобы у меня была такая дочь, как ты. Резвушка-поскакушка, и чтобы она всегда меня радовала. Прости за мое откровение.

– А у тебя есть дети?

– Рождение уже не за горами, я думаю, это будет мальчик.

Я погладил Вику по голове и поцеловал ее в лоб, она тихо прижалась к моей груди, и я стал гладить ее загорелую нежную спину.

– Как жаль, что ты женат.

– У тебя, моя девочка, все еще впереди, нагуляешься вволю.

– Альфа-центавра, почему ты так поздно приехал?

– У меня были дела, моя рыбка. Планетарного масштаба.

– Твоей жене очень хорошо с тобой, и я ей завидую.

– Голубой завистью.

– Почему голубой?

– Мы на море моя рыбачка, – сказал я, слегка покачивая Вику.

– А что ты будешь сейчас делать?

– Для начала я сбрею свои колючки, а потом меня ждет космический завтрак, – сказал я, отпуская Вику.

– Брейся, а я буду смотреть, – сказала Вика и слегка подпрыгнула.

– Да, все это хорошо, но кто-то разлил мою воду и, возможно, будет наказан.

– А я сбегаю за водой, я быстро.

– Осторожно. Вот чертовка.

Я помял свое заспанное лицо и потер глаза, плечи немного ныли, но, сделав несколько разминочных упражнений, я быстро привел себя в чувство. Обойдя свою палатку, я скинул ногой с сухого бугорка колючие ветки и, осыпав землю, вытащил свой рюкзак. Усевшись на брезентовое ложе, я развязал свой рюкзак и стал вынимать все необходимое для завтрака, мысли уносили меня к Москве. Наш мир перевернулся, словно корабль, и все мы пытаемся удержаться на его скользком дне, прекрасно понимая, что оно тоже потонет. Старой жизни пришел конец, и возврата к ней не будет, но что ждет нас впереди, какие испытания лягут на наши плечи и куда выведет нас этот новый путь, думал я. Вика, улыбаясь, осторожно подкрадывалась ко мне сзади, но сухая земля осыпалась из-под ее ноги и выдала мне лазутчицу. Она, смеясь, кинулась мне на спину.

– Ну, я так не играю, ты услышал меня, а давай повторим все сначала, я осторожно подкрадусь к тебе и напугаю, – обиженным голосом сказала Вика.

Капли пота текли по моим вискам, солнце, поднимаясь выше, обжигало мои плечи, я нежно погладил смуглую руку Вики и достал из маленькой сумочки бритвенный станок и мыло.

– А можно, я тебе полью, только ты меня попроси, – игриво сказала Вика.

– Ах ты, мой умывальничек, пожалуйста, полей мне водицы.

Наклонив канистру, Вика наполнила мои сложенные ладони холодной водой, я с удовольствием умылся и быстро намылил скулы и подбородок, чтобы палящее солнце не успело высушить драгоценную влагу на моем лице. Маленькое зеркало я установил на ветку молодого дуба, Вика, смеясь, заглянула в него и показала мне розовый язык. Я поднес указательный палец к губам, призывая ее соблюдать тишину и серьезность, но Вика весело смеялась и крутилась вокруг меня. Аккуратно побрившись, я несколько раз освежился холодной водой, Вика подала мне полотенце, и я слегка промокнул лицо.

– Какой ты стал гладенький, – коснувшись моего лица, промурлыкала Вика.

– Кто же будет заботиться обо мне, когда ты уедешь, моя рыбка?

– Ты кого-нибудь найдешь. Я не верю, что ты будешь один. Ты космический магнитик, ты же притянул меня, вот и притянешь еще кого-нибудь. Правда?

Я перенес ложе к моей печурке и стал собирать дрова, сухие стебли были повсюду, они помогали разжечь костер. Чиркнув спичкой, я опустил ее на дно моей печи, желтые сухие стебли быстро меняли цвет и передавали друг другу бледный на солнце огонь, словно они участвовали в неизвестной мне эстафете. Огонь перекинулся на ветки, и в секунды пламя вырвалось наружу, я установил черный котелок на закопченные камни, и мы уселись на ложе. Голубой горизонт был чист, синие разводы моря переливались на солнце и завораживали. Вся моя душа впитывала чистоту этого утра, и я почти был счастлив. Но моя свита была уже здесь, и мысли снова овладели мной, моя беременная жена обиделась на меня, и я чувствовал себя виноватым, но еще больше я чувствовал себя усталым. Я думал о том, как новая жизнь проникает в нас, меняя наши судьбы, меняя наши принципы и мировоззрение в целом.

– Ты где? Альфа-центавра, вернись с небес, пора заваривать чай. Ладно, я сама заварю.

Я женился в очень трудное время, время глобальных политических и экономических потрясений, но мы старались выжить в наполовину злом старом мире и наполовину в новом с гнилой желтой улыбкой. Вот он чистый горизонт, как он далек от нашего мира.

– Альфа-центавра, пора пить чай. Ну, где ты все летаешь?

– Я здесь, моя рыбка. Я снова здесь, на обетованной земле.

Вика осторожно взяла кружку в руки и поднесла ее к губам, сделав маленький глоточек, она замотала головой. – Ой, какой он крепкий, я такой не пью. У тебя есть сахар?

– Да, возьми в центральном кармане рюкзака.

– Раз, два, три, четыре, пять, сахар, я кладу опять.

– Будешь тушенку с черным хлебом?

– Я голодная, Альфа-центавра, я не могу есть эту студенческую кашу. Корми меня скорей, – сказала Вика, словно она была совсем маленькая.

Я достал банку тушенки, вскрыл ее ножом и поставил на горячие камни, в банке сразу зашипел жир и запахло мясом. Нарезав мясо маленькими кусочками, я сделал бутерброды и положил их на алюминиевую крышку котелка.

– Ой, как хочу бутербродик, – завизжала Вика.

– Бедная моя, голодная доченька, и никто тебя в лагере не накормит и никто тебя не приголубит, – наглаживая спину Вике, говорил я.

Но наш дуэт, отец и голодная дочь, был внезапно разрушен поднявшимся на горную сцену улыбающимся Дмитрием.

– Так, так, – торжествующе воскликнул он.

И вскинув руки к лицу, Дмитрий, прищурив один глаз, стал нас фотографировать воображаемым фотоаппаратом.

– Так, спинку ровней, улыбочку. Все, снято, замечательно. Компромат готов.

– Кто это, Альфа-центавра? – жуя, спросила Вика.

– Это – возбужденный Пегас, – ответил я.

– Если не ошибаюсь, Пегас это конь? – перестав жевать, спросила Вика.

– Вот именно, конь.

– Но, но, но, но, попрошу без оскорблений, – возмутился Дмитрий.

– Возьми лучше бутерброд.

– Так, это взятка при свидетелях, – сказал Дмитрий и утащил последний бутерброд.

– Ох, я наелась, аж животик надулся, посмотри какой, – откидываясь на ложе, сказала Вика.

– Замечательный животик, – погладив рукой, сказал я.

– Просто великолепный, – быстро погладив рукой, подтвердил Дмитрий.

Я встал с ложа, и Вика, заурчав, забросила загорелые ножки на кроватку. Мы отошли с Дмитрием к раскидистому дубу и он, испытующе посмотрев на меня, спросил вполголоса:

– Откуда взялась эта молодая нимфа? Ты же сам мне говорил, что с Нимфами покончено, что ты женатый человек, так или уже нет?

– Не волнуйся, между нами ничего не было.

– Значит, я могу…

– Конечно, можешь, ты же, этот, как его, возбужденный Пегас.

– А ты значит, Альфа-центавра, хорошо устроился, – усмехнулся Дмитрий.

– Мы просто играем в игру, вот и все.

– Хорошая игра, я тоже хочу.

– Ну так продолжай, назовись Пегасом Дмитриевичем и скажи так: Виктория, ты всегда, можешь рассчитывать на мою могучую спину, слово Пегаса.

– Здорово, только отойди, пожалуйста, подальше и не подслушивай.

Я допил чай и, повесив кружку на зеленую ветку, снова потонул взглядом в искрящемся горизонте. Волна несказанной радости окатила меня, и, глубоко вздохнув, я почувствовал за спиной крылья, они отрывали меня от повседневной и утомительной жизни, текущей в том далеком холодном и неспокойном мире. Это радостное чувство вызвало во мне новый прилив сил, и я начинал верить, что справлюсь со всеми трудностями, когда вернусь домой.

– Мы с Викой идем на дискотеку, вернее сказать, летим, я же, этот, Пегас, – засмеявшись, сказал Дмитрий.

– Вот и замечательно. А сейчас уведи ее, я хочу побыть один.

– Уже лечу, мой щедрый друг.

Установив ложе в тени дуба, я прилег с томиком Мишеля Монтеня, его называли французским Сократом за мудрые и простые истины. Сладостное чувство переливалось в моей душе, что я, наконец-то отдыхаю, купаясь в лучах беззаботного южного солнца. И внутри меня начинала аккумулироваться живая энергия, которая всегда восстанавливает наши истощенные силы, поглощенные городом. Положив томик под голову, я сладко задремал и плыл в теплых лучах над голубым морем, белая чайка летела рядом и иногда касалась моего плеча крылом, ее клюв открывался, и мне казалось, что она улыбается, а я улыбался ей в ответ. Мое лицо почувствовало легкую тяжесть, и моя крылатая спутница исчезла, я проснулся и почувствовал теплую ладонь на моем лице.

– Вика, прекрати, не мешай мне отдыхать, – зашептал я.

– А я не Вика. Я Лена, – убирая руку, сказала незнакомка.

Я открыл глаза и внимательно посмотрел на девушку.

– А, это вы, моя очаровательная соседка, а где же ваш Отелло?

– Душит очередную Дездемону, не волнуйтесь, он ушел с друзьями в бар «Алые паруса» и будет нескоро, – сказала Лена и поднялась с моего ложа.

Лена была ухоженной молодой львицей с красивой бархатной ножкой, с нежным и уверенным лицом, на котором иногда появлялась печать недовольства. Она стояла надо мной и закручивала кончики волос на свой красивый пальчик; слегка развернув смуглую ногу, она соблазнительно покачивала бедром. Это был точный расчет на искушенного мужчину, роскошная девушка, но у меня не возникает к ней никаких чувств, я вижу только плоть.

– И вы, с вашей красотой, остались в таком диком и незащищенном месте, боже мой.

– А вы, не хотите стать моим телохранителем? – очень чувственно сказала Лена.

– Ну, если только до прихода вашего мужа.

– А почему вы решили, что он муж?

– Это видно сразу, моя дорогая, меня вы не обманете.

– А что это меняет?

– А это все зависит от личных пристрастий, моя дорогая.

– Я наблюдала за вами, – присаживаясь ко мне на ложе, заговорила Лена, – как вы играли с этой девчонкой, а потом, скинули ее этому возбужденному изюбру.

– Пегасу, моя дорогая, Пегасу.

– И я кое-что поняла, вы не тот, за кого себя выдаете, но это не важно. А важно то, что вы знаете, чего хотите, – прищурив глаза, сказала Лена.

– О, да, моя дорогая и этого у меня не отнять.

– Чудесный одинокий вечер, который можно наполнить…

– Хорошей тренировкой, я иду на спортивную площадку, моя красавица.

– Вы перебили меня, ну что ж, увидимся позже, набирайтесь сил, Альфа-центавра, – язвительно заключила Лена и ушла на свою высоту.

В шесть часов вечера ослепительная канатоходка проплыла над цепью алуштинских гор и наконец-то исчезла за спасительной темной вершиной. Я снова закопал рюкзак, спрятал ложе под дно палатки и упругой походкой спустился в лагерь. На спортивной площадке с резиновым покрытием тренировались трое, одна девушка и двое атлетов. Высокая девушка, одетая в короткую майку и узкие шорты, лежала на жесткой кушетке и поочередно поднимала то одну, то другую ногу. А мускулистые парни упражнялись со штангой и, прежде чем выполнить очередной жим, они бросали короткий взгляд на загорелую вдохновительницу. Я повернулся лицом к морю и стал вращать плечами, мне захотелось прокачать свои отдохнувшие мышцы, чтобы окончательно акклиматизироваться на алуштинском берегу. Я подтягивался на турнике, отжимался на брусьях, поднимал гирю и отжимался на кулаках. Имитируя прыжки со скакалкой, я отрабатывал защитные движения, а затем, опрокинув ободранного спортивного коня, стал его бить по войлочным бокам. Деревянный корпус коня приятно потрескивал под моими апперкотами; отработав почти три минуты, я ускорил темп, имитируя концовку боя на ринге.

– Время, – крикнул Дмитрий, неожиданно появившись на спортивной площадке.

Я остановился и глубоко задышал, восстанавливая свое дыхание, косточки моих кулаков слегка покраснели, я был доволен проведенной тренировкой.

– А я-то думал, кто это тут стучит. Ну, конечно, Виктор. И давно ты здесь?

– Я закончил тренировку.

– Слушай, здесь на горе появились каратисты, так что можно будет с ними побиться. Ты, как, согласен?

– Я согласен. Бой это то, что мне нужно.

– Виктор, только без агрессии, – засмеявшись, сказал Дмитрий.

– Я постараюсь.

– Твоя Вика машет нам рукой, – посмотрев мне в глаза, сказал Дмитрий.

– Она не моя, она теперь твоя.

– Слушай, она очень забавная и отрывная девчонка. Ладно, что ей передать?

– Ты скажи ей, что я хочу побыть один, она поймет.