1.3. Богоугодное видение жизни

Этот дар сообщения человеку богоугодного видения жизни достиг высокой степени в наиболее известном Оптинском старце – прп. Амвросии (1812–1891). Его меткие, афористичные высказывания надолго запоминались и привлекли к старцу большое количество людей всех сословий. Повторяя и многократно разъясняя своим духовным чадам и подопечным все сказанное его предшественниками о воле Божией, прп. Амвросий ярко выявил еще одну черту старчества – глубокий психологизм, видение и понимание самых потаенных движений человеческой души.

Распознавая в душах стремление к особенным подвигам и праведности, старец говорил по этому вопросу точно и убедительно:

Напрошенный крест трудно нести, а лучше в простоте сердца предаваться воле Божией. Не попустит бо Бог искуситися паче силы, но сотворит со искушением и избытие (Ср.: 1 Кор. 10, 13). Его же бо любит Господь, наказует: биет же всякаго сына, его же приемлет. …Аще же без наказания есте …убо прелюбодейчищи есте, а не сынове (Евр.12, 6, 8) [1, с. 238].

Напрошенный крест… Необычное, но интуитивно понятное выражение. Старец как бы говорит: вы можете вашими просительными молитвами действительно получить от Господа те испытания, о которых думаете и к которым стремитесь. Но тяжесть этих испытаний может оказаться слишком высока и вместо мужества произведет в душе малодушие, а то и отчаяние.

Прп. Амвросий здесь деликатен. Он не развивает эту тему в направлении заповеди «не искушай Господа, Бога твоего». Хотя у некоторых людей отсутствие должного рассуждения о собственных чувствах приводит к смешению понятий: крест испрашивается в надежде на благодать, которая сделает несение этого креста легким. То есть люди на самом деле стремятся к получению благодати, а не несению креста, как они это утверждают. А это уже небезобидно. Ибо искушение Господа часто в том и заключается, что человек как бы вместо Бога принимает решение, что он будет так-то и так-то поддержан и даже чудесно избавлен от напасти, к которой он сам же и стремится.

Вместо этого старец сразу дает оптимальное решение – «в простоте сердца предаваться воле Божией». «В простоте сердца» означает отсутствие всяких измышлений на сердце – где, при каких обстоятельствах и как будет явлена воля Божия в отношении данного человека. То есть характер грядущих на жизненном пути событий надлежит определять не человеку, а Богу. При этом простота сердца является свидетельством, что человек действительно отказался от мечтаний о себе и вверил себя воле Божией, справедливо полагая, что Господу лучше известно, как раскрыть его лучшие качества.

Прп. Амвросий на положениях из Священного Писания показывает преимущества «креста назначенного» над «крестом напрошенным». Ибо в этом случае Бог Сам определяет меру испытаний для людей и не позволяет им (испытаниям) превысить возможности человека по несению скорбей. Личный крест нужен человеку не для удивления других, а для исправления себя. Он нужен для того, чтобы осознать скорби как наказание, данное Господом с любовью, то есть возможностью исправления и принятия Богом в качестве Его сына или дочери.

Поэтому старец сказал еще и так:

Иди – куда поведут, смотри – что покажут, и все говори: да будет воля Твоя! [1, с. 238].

В этом высказывании явственно видна установка на отказ от своей воли. Своя воля здесь воспринимается как помеха действию воле Божией в человеческой судьбе. Но отказ от своей воли не означает бесхарактерность в человеке, его равнодушие к происходящему или пассивность. Следует подчеркнуть, что отказ от своей воли в учении старцев означает не безвольность, а отказ от своеволия – духовно и нравственно ошибочных действий, вытекающих из ограниченности человеческого опыта и поврежденности человеческой натуры грехом.

В словах прп. Амвросия как раз и видна устремленность к свершению воли Божией, что не отрицает, а предполагает активные действия в ситуациях, когда нравственный и духовный смысл событий стал очевиден для человека. Подобная очевидность воспринимается верующим как то, что Бог ему открыл должное видение происходящего, следовательно, открыл и свою волю, как человеку надлежит действовать.

Старец Амвросий дал разъяснение и относительно пределов времени в человеческой жизни:

Господь долго терпит. Он тогда только прекращает жизнь человека, когда видит его готовым к переходу в вечность или же когда не видит никакой надежды на его исправление [1, с. 239].

Человек уходит из жизни не тогда, когда он устал жить и страдать, а тогда, когда Бог выявил его дальнейший статус. Многие страдания Господь посылает своим избранникам ради их высокой доли в Царстве Небесном. Оптинским старцам это было известно как никому другому.

Прп. Анатолий (Зерцалов) (1824–1894) говорит так:

Скорбей у Бога не проси, а пошлет – терпи. В скорбях сокровенна есть милость Божия! [1, с. 276–277].

Сокрыта в скорбях милость Божия! Вот почему все Оптинские старцы так много писали и говорили о скорбях. В их учении о воле Божией скорби (болезни, немощи, недоумения и т. д.) раскрываются как инструмент исправления и совершенствования человека Богом, Его труда над человеком по освобождению последнего от пороков и греховных привычек.

Прп. Анатолий «Старший» (Зерцалов) уделил в своих наставлениях много внимания этому вопросу. Он говорил о необходимости быть готовым встретить скорби тем, кто полюбит молитву Иисусову, – ибо враг не оставит без отмщения эту нестерпимо жгучую для него молитву. Но одновременно старец заповедовал «скорби собирать как сокровище», поскольку это очень способствует Иисусовой молитве.

В этих наставлениях ярко выразилось понимание Оптинскими старцами роли скорбей в осуществлении воли Божией в человеческой жизни. Можно отметить несколько моментов этого понимания:

1. Неизбежность и неустранимость скорбей. Ссылками на Священное Писание и собственными разъяснениями старцы учили, что скорби хотя и неприятны, но играют такую же роль, как телесная боль, – то есть указывают на болезнь души, которую надобно врачевать. И до уврачевания души скорби будут посещать человека, хотя Господь по своей милости дает и утешение в скорбях.

2. Стремление к отсутствию скорбей неправильно, ибо по сути такое стремление является отказом от духовно-нравственного совершенствования, следовательно – отказом от исполнения воли Божией.

3. Самостоятельное искание скорбей есть такое же заблуждение, как самостоятельное искание лекарства от неизвестной человеку болезни. Вместо исцеления в этом случае можно получить еще более тяжкое увечье.

4. Полезны только те скорби, которые посылает человеку Господь, ибо не скорби важны для Бога, но разумение человека причины и характера его болезни. По достижении такого разумения Господь подает и исцеление, а вместе с ним и избытие скорбей.

5. Перенесение скорбей требует от людей мужества и терпения, воспитывает привычку к постоянной молитве и производит другие, хотя и отчасти вынужденные, но полезные изменения в человеке. Поэтому в учении старцев за скорби надлежит благодарить Бога, являющего через них Свою волю к исправлению и спасению человека.

Прп. Исаакий I (1810–1894) старался убедить иноков в необходимости терпения при случающихся скорбях:

Надо терпеть. Как же святые-то терпели? Что же после этого мы за монахи, если и малых оскорблений переносить не будем! [1, с. 309].

Прп. Иосиф (1837–1911) подчеркнул необходимость упования на Бога в обстоятельствах скорбного земного пути:

Будущее же наше в руках Божиих. И без искушений прожить век нельзя. Не то, так другое, не другое, так третье. Поэтому и Господь предостерегает: «будите готови». Впрочем, если всегда будете молитвенно прибегать ко Господу, с упованием на Его милость, то всегда будете обретать благовременную от Него помощь [1, с. 333].

Старец Иосиф был искусен в наставлениях, посвященных воле Божией. Он умел кратко повторить сказанное старцами-предшественниками и в то же время охватить новый круг вопросов, которые жизнь ставила перед его духовными чадами и подопечными.

В приведенном высказывании прп. Иосиф вновь акцентирует сказанное первыми Оптинскими старцами о том, что «Господь вся весть, еще и несодеянное наше» (прп. Лев), а посему и будущее наше, конечно же, тоже в Его руках. Со столь же несомненной уверенностью старец присоединяется и к оценке своих наставников, что без скорбей и искушений прожить нельзя – «не то, так другое, не другое, так третье».

Следовательно, соединение первого со вторым дает абсолютно логичное и единственное решение: многосложные проблемы жизни, которые иногда рвут человека на части, нужно соединить в себе молитвой к Господу и упованием на Его милость, от чего будет благовременная помощь и возможность жить дальше.

Прп. Иосиф говорил, что всегда должно помнить мудрую пословицу: «Живи не так, как хочется, а как Бог велит». В понимании старца это означало, что как устроились жизненные обстоятельства, так и должно жить. Ибо окружающие нас обстоятельства устраиваются не случайным образом, а Промыслом Божиим.

И здесь мы имеем со своего рода расширением рассматриваемой ситуации. Прп. Иосиф обобщил сказанное ранее старцем Амвросием «иди – куда поведут» на всю жизнь. Уже не частная ситуация требует отказа от своеволия, а ситуация всей жизни. В том, что в жизни устойчиво сложилось положительного, – это от Бога. И потому не надо поддаваться соблазну разрушения данного скромного, но достаточного уклада ради надуманного и неосуществимого плана, коренящегося в недостатке смирения, а отнюдь не в недоиспользованном потенциале человека.

Вероятно, здесь старец исходил из той тайны, которая Оптинским старцам была известна опытно. Суть ее можно определить так: чем сильнее смирение, тем более достойную дает Бог человеку жизнь. И потому не внешняя эффектность жизни (например, слава, известность, богатство, влиятельность и т. д.) составляет ее внутреннюю необходимость, но глубокое переживание своей причастности и неотъемлемости воле Божией, из чего жизнь данного человека раскроется с необходимой силой и вовне. При этом смирение первично и самоценно, то есть оно не является «инструментом» получения внешних благ, но само является внутренне данным благом, благодатью.

Прп. Варсонофий (1845–1913) хорошо выразил таковое смирение следующими словами:

Вся жизнь есть дивная тайна, известная только одному Богу. Нет в жизни случайных сцеплений обстоятельств, все промыслительно. Мы не понимаем значения того или другого обстоятельства. Перед нами множество шкатулок, а ключей к ним нет… [1, с. 365].

С новой силой звучит здесь сказанное первым старцем Львом о пределах, положенных человеческому пониманию. В нашей жизни нет случайных комбинаций условий и обстоятельств, все предопределено и вызвано к существованию Богом. Порыв ли ветра, хлопнувший ставнем и позвавший человека из дома, встреча ли с незнакомым человеком, боль или радость, слава или бесчестие – все неслучайно, все есть рассказ Бога нам о нас.

И оттого-то так непонятен этот рассказ, что многое в нем сокрыто, окутано тайной. Бог хочет нам что-то сказать, но Его мысли – не наши мысли. Потребуются долгие годы духовной работы, размышлений, нравственного совершенствования, опыта исполнения заповедей, прежде чем мы хотя бы немного научимся видеть свою жизнь, освещенную Светом, исходящим от Бога. Но и тогда жизнь не станет простой и понятной. Она станет еще более сложной через возросшую степень ответственности за себя и других, через требование мыслить точно и ясно, приходить на помощь всегда, сострадать другим не мыслью о сострадании, а самим взятым на себя страданием.

В какой-то момент мы начнем немного понимать, что значит быть настоящим человеком. И увидим, что это совсем не тот человек, к которому мы привыкли на земле. Мы увидим, что этот духовный человек проходит страдания и испытания ради того, чтобы в нем все сильнее светил Свет, в котором нет никакой тьмы. В этом Свете тайное становится явным, все обретает свой смысл и предназначение, жажда познания утоляется. Но перейти к этому Свету означает перейти из смерти в жизнь.

И ради этого перехода старец Варсонофий наставляет нас помнить об одной вещи:

Все человечество можно разделить на две части: фарисеи и мытари. Первые погибают, вторые спасаются. Берегите это сознание своей греховности [1, с. 368].

Познание и обретение в себе воли Божией возможно только в сознании своей греховности. Нельзя стать чистым, не понимая, что ты грязен. Нельзя прийти к истинному Свету, если за свет принимать свою тьму. И нельзя стать совершенным, не понимая, что ты не совершенен.

Поэтому старец учил не гордиться и не тщеславиться ни самим в себе, ни перед другими. Учил считать себя хуже всех и свыкаться с мыслью, что мы приговорены к адским мучениям. Что избавиться от них можем только по милости Божией. И говорил, что это нелегко, что только святые достигали того – считали себя достойными адских мучений, считали себя хуже всех.

Наше достоинство здесь, на земле, определяется мерой познания нашего недостоинства. Чем лучше мы знаем себя, тем лучше видим, сколь мы недостойны, – и оттого, что видим и принимаем эту правду о себе, становимся причастны самой Правде, и через то обретаем и некоторое достоинство.

Прийти к подлинному пониманию нашей трагедии – это значит прийти к страшному выводу о себе – что не кто-то, а конкретно ты достоин быть в аду, и что не кто-то, а именно ты хуже всех. И через это полное осознание своего недостоинства Бог приводит человека к святости, жизни ради Него и в Нем Самом. Той самой жизни вечной, в которой человек обретает свое вечное достоинство, полноту бытия и свершения Божественного предопределения о нем – что человек есть человек только в Свете, а во тьме его нет.