Влюбленность в жаркий континент

Любовь к Анголе у меня зародилась с первых дней пребывания в этой стране. Ее природа очаровала меня своей красотой настолько, что за прошедшее время нашей разлуки, а это почти три десятка лет, мое восхищение этой частью планеты не уменьшилось. Во всех других местах, в которых мне приходилось бывать до поездки в Африку и после нее, я ничего более близкого и дорогого для своей души уже не приобретал. Время подтвердило, что эта любовь стала для меня самой сильной и запоминающейся. И когда около семнадцати лет назад мне посчастливилось побывать в трех других африканских государствах в составе летного экипажа, я словно снова вернулся в места своей молодости и вновь был счастлив, что мог находиться на континенте, родном для моего сердца.

Поразительно, но о поездке в Африку я начал тайно мечтать с детства, в классе втором или третьем. Произошло это после просмотра какого-то фильма о европейцах, охотившихся в саванне на диких животных. Убивать беззащитных зверей мне никогда не хотелось, но другой и абсолютно незнакомый мир стал так интересен мне, что я убедил себя: обязательно там побываю. С тех пор я был в этом уверен.

Детские мечты, не окропленные отрицательным жизненным опытом, в своих желаниях не имеют границ и поэтому отличаются особой дерзновенностью. Был в то время дерзок и я. Мне казалось, что у меня в жизни все будет получаться так, как я захочу. И когда данная моя мечта исполнилась – я еще больше в это поверил.

Более того, мечта исполнилась сверх задуманного: я стал не просто участником непродолжительной экспедиции в африканскую саванну или пустыню, а поселился здесь на длительный срок. Служба в должности советского военного переводчика предоставляла мне гораздо большие возможности в познании полюбившегося мне континента, чем участие в коротком туристическом эксклюзивном рейде. Тогда, в начале моей командировки, я еще не знал, что Африка является не только красивейшим местом на земле, но и самым опасным для жизни.

Жаркий климат создает благоприятные условия для существования здесь всевозможных опасных микробов и ядовитых тварей, и далеко не каждому иностранцу, оказавшемуся здесь по воле случая, удается избежать с ними встреч. Мне также стало известно, что африканская саванна порой бывает не менее коварна, чем непроходимые бразильские джунгли, и не дай бог кому-то оказаться в ней одному, да еще в жаркий день или сильный ливень.

В саванне можно легко стать жертвой ядовитой твари или любого другого дикого тропического существа, которых здесь огромное количество. Одни только безобидные на вид малярийные комары являются серьезной национальной проблемой. Они опасны и отрицательно влияют на продолжительность жизни местного населения. Тем более уберечься от них очень трудно: при полете они совсем не издают звука, и чаще всего пострадавший не подозревает об укусе или узнает о нем уже после свершившегося факта. А дождь в Африке льет так, что, даже спрятавшись внутри бронированной военной машины, понимаешь, насколько беззащитен человек перед природой.

Угроза для жизни

Однако ни природные катаклизмы, ни дикие животные не представляли особой опасности для советских военных на территории Анголы. Главная угроза для нас в этой стране исходила от вооруженной оппозиции к действующей власти, для которой было бы почетно расправиться с любым иностранцем, прибывшим в составе зарубежного военного контингента для помощи правительству президента страны Жозе Эдуарда душ Сантуша.

Кроме того, в Анголе каждый из нас мог в любой момент нарваться на неприятельскую или шальную пулю: в стране, где идет война, оружия нет только у немощных стариков и грудных младенцев. Также легко можно было подорваться на мине, которые здесь имелись повсюду.

Мины устанавливали как неприятельские лазутчики, желавшие держать в страхе мирное население и действующую власть, так и военнослужащие ФАПЛА (армия правящей партии МПЛА – Народное движение за освобождение Анголы), которым мы помогали.

В задачу последних входило перекрывать доступы скрытого проникновения ночных и незваных гостей на военные объекты и к местам проживания мирных граждан. Однако самое удивительное и в то же время абсурдное состояло в том, что как первые, так и вторые, то есть бандитские группировки и правительственные военные, устанавливали мины без всякого плана и схем их расположения, что делало невозможным знание точных мест минирования. В результате случалось так, что на своих минах подрывались солдаты или офицеры ФАПЛА, решившие по каким-то соображениям или, например, по малой нужде выйти за территорию собственных дислокаций. Конечно, страдало от этого гражданское население, очень часто встречавшееся с минами на подступах к городам или в районах боевых действий.

Из-за ненадлежащего контроля за минированием территорий гибли и получали ранения как военные, так и гражданские лица. Калек, подорвавшихся на минах, в стране было очень много, обычно они группами в несколько человек проводили все светлое время суток на центральных улицах населенных пунктов или на местных базарах. Все эти изуродованные войной инвалиды просили милостыню у людей, чаще всего безмолвно проходивших мимо.

Большинству прохожих нечего было подать несчастным людям, пострадавшим от мин, так как они сами часто голодали. Почти все население Анголы бедствовало после ухода португальцев и в результате разразившейся в стране многолетней гражданской войны. Впроголодь жили все: горожане и сельские жители. Нищета одинаково смотрела своими пустыми глазами из городских домов и деревенских кимб (хижин). Во многих квартирах вместо дверей болтались куски грязной и изношенной материи, а холодильников и плит не было почти ни у кого.

Самой большой ценностью в таких жилищах считались продукты, которые появлялись там после получения семьей гуманитарной помощи или армейских пайков, если хозяин дома был военнослужащим. Бедное африканское государство, находившееся долгие годы в состоянии братоубийственной войны, было неспособно обеспечивать своих граждан продовольствием. В основном жители страны выживали благодаря заботе о них международных гуманитарных организаций.

От войны страдали не только люди, но и животные, наравне с первыми переносившие тяготы и лишения тех лет. Лучшие друзья человека – собаки – с оторванными конечностями или прошитыми пулями ушами не были редкостью на городских подворьях или в местах скопления местных жителей. Эти существа, всегда преданные людям, были настолько истощены, что, будь там студенты-медики, они смогли бы изучать анатомию по этим полуголодным псам. Размер и количество их ребер просматривались лучше, чем лица людей на черно-белом экране телевизора. Собаки были зеркалом, отражением той нищеты, которая здесь царила. От бессилия или от жары, а может быть, от того и другого голодные животные были очень мирными и только тенью бродили среди толп людей, которые совсем не обращали на них внимания.

Воины-интернационалисты

Первых советских военных советников численностью в сорок человек СССР направил в Анголу в 1975 году. Правительство СССР положительно отреагировало на просьбу Агостиньо Нето, лидера МПЛА, об оказании военной поддержки его партии. После получения независимости от Португалии марксистская партия МПЛА являлась самой влиятельной политической силой в стране. Под ее контролем находились одиннадцать из пятнадцати столиц провинций. Но даже такое превосходство над другими партиями не обеспечивало ей внутри ангольского общества ни абсолютной власти, ни гарантии сохранения последней в будущем.

Институт власти в африканском государстве находился на начальной стадии зарождения, а междоусобные войны среди враждующих национальных политических группировок не позволяли провести свободные демократические выборы в бывшей португальской колонии, только что ставшей независимой. Оставалась только одна возможность, ведущая к политической победе, – одолеть своих противников не на избирательных участках, а на полях сражений.

МПЛА раньше других партий успела закрепиться в ангольской столице – Луанде – и после этого начала проявлять интерес и к остальным территориям страны, что, конечно, не понравилось ее политическим конкурентам, не устроило их.

Национальный фронт освобождения Анголы (ФНЛА) и Национальный союз за полную независимость Анголы (УНИТА) развязали широкомасштабные военные действия против марксистской партии. В этой борьбе им помогали два южноафриканских государства, ЮАР и Заир, которым Ангола была интересна с экономической точки зрения. На территории Анголы находились богатые запасы нефти, бриллиантов и других природных ископаемых, также эта страна располагала обширными плодородными землями.

ФНЛА под предводительством Холдена Роберто и УНИТА с его лидером Жонашом Савимби при поддержке войск Заира и ЮАР, а также прибывших из Европы наемников, хорошо зарабатывающих на войне, двинулись с юга и севера страны в направлении ангольской столицы с целью изгнать из нее политического и военного конкурента – партию МПЛА.

Угроза потери власти для марксистской партии стала более чем очевидной. Однако своевременно оказанная военная помощь со стороны СССР и Кубы не позволила оппозиционным силам развить первоначальный успех. СССР помог ангольскому правительству вооружением и техникой, а также направил своих советников и специалистов в южноафриканское государство, а Куба – добровольческие военные отряды, которые стали непреодолимым щитом на пути движения неприятеля к сердцу нации.

В битве при Кифангондо и на реке Кеве войска Заира и ЮАР вместе с наемниками и частями вооруженной оппозиции ФНЛА и УНИТА были остановлены и потерпели поражение. После этого власть МПЛА в стране еще больше укрепилась. Но не настолько, чтобы отбить у ее политических оппонентов желание отыграться. Даже наоборот: потерпев первые неудачи, оппозиционные движения начали менять тактику и методы борьбы. Именно после разгрома при Кифангондо партия УНИТА перешла к повсеместному ведению партизанских войн и благодаря этому успешно сражалась против правительственных войск почти тридцать лет, отказавшись от вооруженной борьбы лишь после гибели своего лидера Жонаша Савимби.

Конечно, такой серьезный военно-политический конфликт на африканском континенте не мог остаться вне поля зрения двух мировых империй, которые ревностно следили друг за другом и всегда соперничали за сферы влияния среди развивающихся государств.

Страны третьего мира в то время были основным объектом их интересов. Для этих двух мировых держав экономические выгоды, извлеченные из сотрудничества с Анголой, не исключались, но приоритетным все-таки оставался вопрос идеологический: пойдет Ангола по пути социалистического или капиталистического развития. Из стратегических целей формировалась вся внешняя политика двух сверхдержав в этом регионе. Не оставался в стороне и социалистический Китай, набиравший в то время экономическую мощь и оказывающий военную и финансовую помощь группировке УНИТА.

Отцы-командиры

О своих командирах, с которыми меня свела судьба в далекой стране Анголе, я пишу из уважения к ним, а может быть, уже в память о них, ведь прошло так много времени после тех далеких событий конца прошлого столетия. Сейчас я нахожусь в том возрасте, в котором были они много лет назад, и наверняка никто из них не помолодел за прошедшие годы. Хотя мне трудно представить, что внешне они могли измениться. Кажется, что живут они и сегодня где-то в своих советских квартирах, еще полученных во времена могучего СССР, и выглядят так, как раньше, и я прежний, без «полян» в поседевшей шевелюре.

Меня никогда не покидало ощущение того, что моя африканская командировка закончилась совсем недавно. Может быть, вчера. От осознания этого мне становится радостно, я забываю в такие моменты о том, что годы властны над человеком, а не человек над ними, что наша жизнь – это даже не день, а всего лишь миг, пучок света на фоне бесконечной Вселенной.

Но радуюсь я всегда недолго. Мой разум, бесчувственная и невидимая часть моего тела, очень часто, когда я счастлив или чем-то доволен, находит способ лишить меня этого наслаждения. Сейчас неподвластное мне сознание смеется надо мной и заявляет: «Да не будь ты идиотом, посмотри на себя в зеркало и перестань фантазировать: твое вчера – это дела давно минувших лет». – «Да, это так, – соглашаюсь я с ним, – прошло, безусловно, много времени. Но моя память о них жива настолько, что я отказываюсь тебя слушать и принципиально не буду смотреться в зеркало. Эти черно-белые фотографии, где все мы одеты в камуфляжную форму, и есть, конечно, не сегодня, но уж точно – вчера! И говорить обо всем я буду так, как будто от тех памятных дней меня отделяет всего лишь одна ночь. Твоя ирония, – отвечаю я своему умному сознанию, – здесь неуместна. В человеческой жизни иногда имеют место незабываемые моменты, которые всегда пребывают в настоящем, вне зависимости от срока их давности. Моя Ангола – одно из них! Пожалуйста, не мешай мне рассказывать», – прошу я моего интеллектуального оппонента.

Моим первым командиром в Анголе был полковник Владимир Николаевич Уделов, советник начальника военного училища им. Н. Г. Спенсера. Все мы, советские военнослужащие этого учебного подразделения, находились у него в подчинении. Он был чересчур требовательным командиром, если сказать мягко, а если серьезно, с нижестоящими по должности офицерами был строг и до мелочей придирчив. Не терпел опозданий, нарушений формы одежды и требовал от всех нас беспрекословного выполнения своих указаний. К нарушителям дисциплины был особенно безжалостен, а к засветившимся в этом деле сослуживцам беспощаден.

Ни у кого из офицеров не появлялось соблазна поступать опрометчиво или невнимательно в отношении его приказов – все знали характер командира. Хотя, надо признать, отдельные смельчаки среди нас все-таки были. Мой сосед по комнате, переводчик, даже находясь под особым контролем командира за то, что однажды самовольно покинул миссию, все равно продолжал тайно убегать по ночам. Он покидал территорию миссии и в мои дежурства по караулу. Правда, его смелость частично можно было объяснить тем, что до конца службы ему оставался всего один месяц. Он был выпускником гражданского московского вуза (МИМО) и больше служить в вооруженных силах не собирался. Причина уходить в самоволку по ночам, как выяснилось позже, у него была серьезная.

Когда срок командировки соседа закончился, он уехал в Москву. Через пару недель после его отъезда к нам в миссию заявилась местная анголка и попросила меня, я был в тот день дежурным переводчиком, позвать соседа по комнате. Узнав, что он улетел в СССР, женщина расплакалась. Сказала мне, что он обещал жениться на ней и забрать с собой, а сам, как оказалось, подло от нее сбежал. Утешить ее я не мог. Понимал, что она стала жертвой моего коллеги по переводческому ремеслу. Он заставил ее поверить в сказку, которую сочинил специально для нее. Помню, как медленно и со слезами на глазах она прошла мимо часовых, которые, став свидетелями нашего разговора, понимающе и хитро улыбались.

Несмотря на то, что уже прошло много лет, я помню имя этого переводчика, того, с кем делил комнату очень недолгое время. Перед отъездом в СССР он оставил мне свой большой португальско-русский словарь, который очень пригодился впоследствии. В то время всеобщего дефицита в СССР раздобыть любые серьезные издания даже в Москве было нелегко. Я же приехал в Анголу вообще с карманным словарем, этого, безусловно, для моей работы было недостаточно. Спасибо ему за тот подарок, он стал для меня хорошим помощником на протяжении моей зарубежной командировки.

Полковник Уделов всегда был строг и держался с подчиненными на дистанции, почти ни с кем не вступал в дружеско-товарищеские отношения. Ни на службе, ни после нее. Хотя большинство из его подчиненных офицеров имели одинаковое с ним звание полковника и после командировки увольнялись в запас по возрасту. Праздники наш командир отмечал только со своим заместителем, советником начальника штаба. Они вроде бы дружили семьями.