Цитаты из книги «Своя комната»

почему Наполеон и Муссолини так настаивали на женской неполноценности — без этого они лишились бы возвеличивания.

особенно женщины с этими их идеями об образовании и всяком таком

тавление полов, качеств, разделение на полноценных и неполноценных пристало скорее школьному этапу развития, где есть «стороны», которые надо занимать, и одной стороне надо непременно побить другую, а наивысшее достижение — подняться на сцену и получить из рук самого Директора искусно разукрашенный горшок.

Для женщин губительно пестовать свои обиды, защищать свои интересы — пусть даже и справедливые, — то есть сознательно вести себя по-женски. И губительно — это не преувеличение, ведь все, что написано с сознательным перекосом, обречено на гибель. Оно бесплодно. Пусть при свете дня оно кажется блистательным, емким, мощным и талантливым — с закатом солнца все увянет; ему не суж­дено прорасти в умах читателей.

Мэри Кармайкл, как мне стало казаться, освоила первый важнейший урок: она писала как женщина, но словно бы забывала, что является женщиной, и потому ее текст притягателен, как бывает притягателен человек, забывший о себе

Мистер Джон Лэнгдон Дэвис сообщает, что «вместе с желанием иметь детей исчезает нужда в женщинах». Запишите, пожалуйста.

и что хорошие писатели, как бы изощренно они ни грешили, остаются хорошими людьми. Поэтому я прошу вас писать книги, так как считаю, что это принесет пользу и вам, и всему миру. Не знаю, чем подкрепить эту веру или убежденность, поскольку философские рассуждения часто подводят — если вы не получили университетского образования. Что значит «реальность»? Нечто зыбкое, ненадежное, воплощенное то в пыльной дороге, то в обрывке газеты, то в нарциссе в лучах солнца. Она озаряет компанию в комнате и чеканит какую-нибудь заурядную ремарку. Она ошеломляет кого-то, кто бредет домой под звездами, и делает притихший мир куда привлекательнее мира слов, а потом вновь возникает в шумном омнибусе на Пикадилли. Иногда она обретает такие далекие от нас формы, что мы не в силах постичь их природу. Но чего бы она ни коснулась, это становится вечным. Вот что остается, когда день окончен, когда прошло все — и наша любовь, и ненависть. Мне кажется, что у писателя есть больше возможностей осознавать эту реальность. Его задача — обнаружить ее, собрать и передать нам. Такое впечатление складывается у меня, пока я читаю «Короля Лира», «Эмму» или «В поисках утраченного времени». Читая эти книги, мы непостижимым образом тренируем чувства: мир словно бы обнажили и сделали ярче

Что значит «реальность»? Нечто зыбкое, ненадежное, воплощенное то в пыльной дороге, то в обрывке газеты, то в нарциссе в лучах солнца. Она озаряет компанию в комнате и чеканит какую-нибудь заурядную ремарку. Она ошеломляет кого-то, кто бредет домой под звездами, и делает притихший мир куда привлекательнее мира слов, а потом вновь возникает в шумном омнибусе на Пикадилли. Иногда она обретает такие далекие от нас формы, что мы не в силах постичь их природу. Но чего бы она ни коснулась, это становится вечным. Вот что остается, когда день окончен, когда прошло все —

Поэтому я прошу вас писать книги, так как считаю, что это принесет пользу и вам, и всему миру. Не знаю, чем подкрепить эту веру или убежденность, поскольку философские рассуждения часто подводят — если вы не получили университетского образования.

Мне бы хотелось (а нас таких тысячи), чтобы вы писали заметки о путешествиях, биографии, публиковали исследования, научные труды, критику, писали о науке и философии. Книги влияют друг на друга. Художественная литература только выиграет от близости поэзии и философии. Кроме того, взять любую великую фигуру прошлого — Сафо, Мурасаки Сикибу27, Эмили Бронте, и вы обнаружите, что она не только творила сама, но и наследовала, и своим существованием обязана появившейся у женщин привычке писать, а значит, такая деятельность будет неоценима даже в качестве подготовки к поэзии.