Цитаты из книги «Своя комната»

Вплоть до XVIII века творцы не рассуждали о своем творчестве. Возможно, эту традицию начал Руссо. В любом случае, лишь к XIX веку самосознание развилось до такой степени, что мужчины начали рассуждать об этом в исповедях и дневниках.

прошло все — и наша любовь, и ненависть. Мне кажется, что у писателя есть больше возможностей осознавать эту реальность. Его задача — обнаружить ее, собрать и передать нам. Такое впечатление складывается у меня, пока я читаю «Короля Лира», «Эмму» или «В поисках утраченного времени». Читая эти книги, мы непостижимым образом тренируем чувства: мир словно бы обнажили и сделали ярче. Счастье тем, кто борется с нереальностью; и горе тем, кого сбило с ног невежество или безразличие. Когда я прошу вас зарабатывать деньги и обзавестись собственной комнатой, я агитирую вас жить в присутствии реальности — это крайне увлекательно, даже если поделиться и не получится.

Что значит «реальность»? Нечто зыбкое, ненадежное, воплощенное то в пыльной дороге, то в обрывке газеты, то в нарциссе в лучах солнца. Она озаряет компанию в комнате и чеканит какую-нибудь заурядную ремарку. Она ошеломляет кого-то, кто бредет домой под звездами, и делает притихший мир куда привлекательнее мира слов, а потом вновь возникает в шумном омнибусе на Пикадилли. Иногда она обретает такие далекие от нас формы, что мы не в силах постичь их природу. Но чего бы она ни коснулась, это становится вечным. Вот что остается, когда день окончен, когда

Имеет значение лишь то, что вы пишете, о чем хотите, а будет это важно несколько часов или веков спустя — неизвестно. Но если вы жертвуете хоть малейшим оттенком, хоть волоском с головы своего воображения, покоряясь какому-то Директору с серебряным горшком в руках или профессору с линейкой в кармане, — вы совершаете настоящее предательство, и самые страшные жертвы — богатством или добродетелью — покажутся в сравнении лишь комариным укусом.

Опасно быть только мужчиной или только женщиной; надо быть женственно-мужественным или мужественно-женственной. Для женщин губительно пестовать свои обиды, защищать свои интересы — пусть даже и справедливые, — то есть сознательно вести себя по-женски. И губительно — это не преувеличение, ведь все, что написано с сознательным перекосом, обречено на гибель. Оно бесплодно. Пусть при свете дня оно кажется блистательным, емким, мощным и талантливым — с закатом солнца все увянет; ему не суж­дено прорасти в умах читателей. Для творчества необходимо, чтобы мужское и женское начала заключили договор. Следует узаконить этот союз противоположностей. Чтобы мы почувствовали, что автор передает свой опыт во всей полноте, сознание должно быть полностью открыто. Необходимы мир и свобода. Ни скрипа колес, ни мерцания света. Шторы должны быть задернуты. Когда все будет позади, думала я, автору надлежит лечь, и пусть его разум празднует свою свадьбу в темноте. Пусть не вглядывается, не задает вопросов. Лучше обрывать лепестки розы или разглядывать плывущих по реке лебедей.

Естественное и комфортное состояние — это гармония и мирное сотрудничество двух начал. Женский голос должен звучать и в мужском мозгу тоже, равно как и женщина должна ощущать свое мужское начало. Возможно, именно это имел в виду Кольридж, говоря, что поистине великий ум — андрогинен. Сознание наиболее живо и работоспособно именно при слиянии этих двух начал. Возможно, чисто мужской или чисто женский разум вообще неспособны к творчеству.

становится ясно, что художественные наклонности у женщины не поощрялись и в XIX веке, подытожила я, захлопнув мистера Оскара Браунинга. Напротив, ее осаживали, обрывали, отвергали. Все силы у нее уходили на то, чтобы доказывать и опровергать. Здесь мы вновь сталкиваемся с интереснейшим мужским комплексом, который так влияет на жизнь женщин, — нутряной потребностью превосходить: важно даже не то, что ОНА неполноценна, а то, что ОН — главный. Это заставляет его стоять стражем на защите искусств, политики и прочих аспектов жизни, даже если угрозы его положению никакой, а просительница унижена и послушна.

Бесконечные современные работы, посвященные исповедям и самоанализу, говорят нам, что гениальные труды требуют колоссальных усилий. Все восстает против целостности и полноты этих трудов. В первую очередь мешают материальные обстоятельства. Собаки лают, люди отвлекают, здоровье подводит, а еще надо зарабатывать деньги. Особенно невыносимыми эти обстоятельства делает пресловутое безразличие общества. Обществу безразличны стихи, романы и истории. Ему все равно, найдет ли Флобер нужное слово, выверит ли Карлейль очередной факт. И уж, конечно, оно не будет платить за то, в чем не нуждается.

щинах? А сколько из них написано мужчинами? Вы понимаете, что, возможно, являетесь самым обсуждаемым животным на земле

Вы замечали, сколько публикуется в год книг о жен