Глава 6, Где бы ты ни родился и кем бы ты ни был, пепел уравнивает всех

³³

В первые минуты страшное отчаяние, сродни безумию, охватило Кдана. Он кинулся к плите и принялся стучать по ней, словно надеясь сдвинуть каменную глыбу с места. Разум совсем отказал ему. Пару раз он со всей силы ударил по стене и слабо застонал, ибо разбил костяшки рук. Засочилась кровь, окропив камень. Совершенно измученный, Кдан упал на колени и принялся покачиваться из стороны в сторону. Перед его воспаленным взором вихрем проносились картинки из прошлого.

Мама решила взять его с собой в горы, а Кдан страшно боялся высоты. Может, если бы не присутствие матери, он бы немедленно ретировался, как трусливый шакал. Но она идет рядом с ним по извилистой тропе с корзиной душистых цветов на голове, а он весело бежит впереди, чувствуя себя настоящим мужчиной. Отважным Арджуной ³⁴ , сыном самого небесного Индры и военным лидером Пандавов ³⁵ . Мальчик при этом никогда не отличался особой смелостью, зато мама была смелой за них двоих.

Сцена меняется.

Маленький Кдан неудачно упал, в кровь разбив колени о булыжник. Слезы лились из его глаз нескончаемым потоком, словно вновь пришли времена Ману ³⁶ , когда грянул великий потоп. Бабушка успокаивала его, но безуспешно. И тогда она сказала ему:

– Знаешь, когда твоей маме было пять лет, она пролила на себя котелок с кипящей водой, где варился рис. Ладони ее покраснели, кожа начала слезать. Надо ли пояснять, что я была в ужасе? Я рыдала от испуга за дочь.

– А что мама? – спрашивал Кдан с любопытством. Он уже перестал плакать.

– Она принялась меня успокаивать! Пятилетний ребенок стал гладить меня по щеке своими красными обваренными ручками и шептать, что ей совсем не больно.

– Неужели ей правда не было больно? – изумился Кдан. Ему на секунду представилось, что его мама вовсе не человек, а что-то сродни неземным теводам ³⁷ .

Бабушка рассмеялась наивности внука.

– Разумеется, ей было больно: ужасно, мучительно! Но она думала в тот момент обо мне, а не о себе. Любовь способна на подобные чудеса самопожертвования.

И Кдан устыдился своей слабости, ибо понял, что бабушка рассказала эту историю не просто так.

Обрывки воспоминаний казались сном – чудесным, беззаботным. А сейчас наступила ужасающая реальность, в которой больше нет мамы. Кдан совершил столько всего дурного, и все ради чего? Чтобы остаться навеки замурованным в погребальном храме?! Их живьем принесли в жертву, а они надеялись на напиток бессмертия.

Что, что мне делать? – бессвязно шептал Кдан в пустоту безликого храма.

Что мне сделать, чтобы спасти тебя, мама?

В первые минуты ему хотелось умереть. Но потом Кдан заставил себя подняться. Он пошел сюда не ради себя. Ему нужно помочь матери. А значит, он будет делать все, от него зависящее, чтобы добиться цели. Пусть даже ему придется собственноручно взбивать Молочный океан.

Удрученный и ослабленный, Кдан поплелся вниз к своим приятелям. Они терпеливо ждали его в том же месте, где он их оставил – в полуосвещенном зале для медитаций. Когда Кдан вошел, они синхронно подняли головы. Лица их выглядели виноватыми.

– Послушай, свинопас, – хриплым голосом начал Ваен, однако, покосившись на Кдана, вздрогнул и пробормотал:

– Ты бледен как луна! И рука твоя в крови…

Кдан угрюмо молчал.

– Прости меня… Я погорячился. Просто ты ударил меня по лицу, и я вспылил. Знаешь же, что голова священна… Я не думал говорить ничего дурного о твоей матери. Обещаю, больше никогда не трону тебя…

– Вы заметили, что перед тем, как отправлять нас, брахман читал молитву? Помните, что это за молитва? – не отвечая на его слова, сухо спросил Кдан.

– Не знаю, я не особо вслушивался. А что?

– Это была заупокойная молитва. Нам не дали оружия. И Аникор неспроста ориентирован на запад. Мы в погребальном храме. И нас принесли в жертву, – отстраненным холодным голосом отчеканил Кдан. – Вход замуровали. Так что даже если мы найдем напиток бессмертия, то уже никогда не сможем выбраться из храма. По крайней мере, из того места, где мы зашли.

– Что ты такое говоришь? – воскликнул обычно спокойный Софир. Парень поднялся на ноги и обхватил голову руками, словно желая уберечь от страшной правды.

– Повторять не буду, – усталым голосом отозвался Кдан. – Если не веришь —сам посмотри. Выхода больше не существует.

Софир на секунду обмер: казалось, он даже дышать перестал. А затем сделал то, чего Кдан от него совершенно не ждал: разразился горестными рыданиями. Нет, в принципе, сама по себе эта реакция была совершенно оправданной: Кдан и сам не смог сдержать эмоций. Однако во всем облике Софира крылось нечто противоречивое, неразгаданное. Странное.

Ваен, напротив, отреагировал куда более мужественно, чем его приятель. Он тоже поднялся на ноги и неловко коснулся плеча рыдающего Софира.

– Ну, будет тебе, – ласково пробормотал он. Кдан даже не подозревал, что в голосе тяжеловесного громилы могут звучать столь нежные нотки. Чудеса, да и только.

– Как думаешь, что все это значит? – совершенно разумным и мужественным голосом поинтересовался Ваен. В эту минуту Кдан даже почувствовал к нему некоторое уважение: вот это самообладание!

– Не знаю, я же не всевидящий Вишну³⁸.

– Но ты как-то уже истолковал происходящее для себя?

Невероятная проницательность!

– Я думаю, что теперь понимаю, почему никто из паломников не возвращался из храмового лабиринта, – с горьким смешком вымолвил Кдан. – У них просто не было никаких шансов. Они все погибли здесь, погребенные заживо.

– И это все?

Кдан пожал плечами. Ему не хотелось объясняться с громилой. Для себя он понял еще кое-что: напиток бессмертия относится к другому миру – не земному, а небесному. И чтобы туда вошел обычный человек, ему надо сделать весьма «обычную» для человека вещь: умереть. Возможно, именно поэтому их замуровали в храме. Думали, что они умрут и перейдут в мир небесный. Только вот из того мира пока еще никто не возвращался.

Интересно, почему это рассуждение не пришло мне в голову раньше?

– Надо решить, что будем делать, – вновь нарушил тишину назойливый Ваен.

– Давай еще раз посмотрим карту.

Они снова развернули ненадежный кусочек пергамента, только на сей раз, руки их непроизвольно дрожали.

– В храме четыре двери, – проговорил Кдан задумчиво. – Отовсюду заходили паломники. Полагаю, искать эти выходы – бессмысленно. Их наверняка закрыли. Пока будем добираться до них – умрем с голоду. Ведь еды и воды нам тоже не дали.

– У меня есть с собой кое-что, – вдруг произнес Софир. Кдан заинтересованно посмотрел на спутника. На самом деле у него тоже кое-что было. Он позаботился о себе, взяв несколько сушеных бананов, сухари, прахок³⁹ и камандалу⁴⁰ из кокосового ореха с водой. Он рассчитывал, что припасов хватит как раз до Молочного океана. А там им не нужна будет провизия – они смогут пить молоко.

– Сушеные сухофрукты, специи, вяленое мясо бизона. Мы разделим эту пищу на троих, – сказал Софир чуть дрогнувшим голосом, и снова Кдану почудилось в нем нечто наигранное, противоестественное.

– Хорошо, – сухо ответил он, а про себя подумал, что своей едой ни с кем делиться не станет. Его цель превыше всего остального.

– На самом деле у нас только один путь – в центр храма к главному святилищу, – сказал тогда Ваен. Он еще надеялся на Молочный океан. Что ж, Кдан тоже, ибо вера есть якорь для души.

– Думаю, это разумно, – тихо согласился он. В конце концов, а что им еще оставалось делать? Сидеть в этой мрачной галерее и ждать, когда прискачет Яма на буйволе? Лучше уж они сами пойдут ему навстречу.

Ваен подошел к Кдану вплотную и почти робко протянул ему кусок материи.

– Оботри кровь, – хрипло произнес он. – У тебя губа разбита.

Ах да, действительно, только сейчас Кдан ощутил, как сильно саднит нижнюю губу. Это от удара громилы. Не говоря ни слова, он взял протянутый платок и приложил к лицу.

– Прости меня, свинопас, – еще раз покаянно извинился Ваен. – Я не хотел избивать тебя.

– Не называй меня свинопасом.

– Почему?

Кдан пожал плечами.

– Звучит оскорбительно.

– Наверное, это оттого, что я произносил с оскорбительными интонациями. На самом деле я ничего не вижу плохого в скотоводстве. Просто я завидовал, и мне хотелось унизить тебя посильнее. Как глупый иноземец, который не понимает особенностей нашей культуры, я намекал на разницу сословий. Пришельцы обвиняют нас в отсутствии равноправия. Но деление на варны весьма логично и вполне отвечает функциям нашего общества. Брахманы вещают волю Бога, они символично ближе к небу, поэтому выше. Другие выполняют иные, не менее важные задачи, но все же они чуть дальше от небес. И пусть брахманы появились из головы Брахмы⁴¹, кшатрии из туловища, вайшьи из бедер, а шудры⁴² из стоп – каждый из нас играет особую роль и выполняет конкретную задачу. Голова не может ходить без ног, да и ноги никуда не пойдут без головы.

Ваен замолчал, выжидательно глядя на товарища. Он опять удивил: Кдан не мог предположить, чтобы этот тугодум был способен на такую длинную осознанную речь.

– Хорошо, называй меня, как знаешь, – махнул он рукой. В конце концов, какая теперь разница? Пепел уравняет их всех. Причем довольно скоро.

Глава 7, В джунглях бойся не колючек, а тигра

Затем они поплелись по длинному мрачному коридору, следуя карте. Иногда было тихо, но в иной момент над их головами шумно проносилась растревоженная летучая мышь. По стенам иногда проползали ящерицы, пугая путников таинственным шорохом. На гладких камнях виднелись странные черные дыры, залепленные паутиной. Человек, далекий от строительства, удивился бы их назначению. Но Кдан прекрасно знал, что эти отверстия нужны были для обработки камней.

Километровые барельефы на их пути показывали сцены из повседневной жизни людей: кто-то воюет, кто-то трудится на земле, кто-то наблюдает за чарующими танцами небесных дев – апсар. Изображения были покрыты бронзовой краской и загадочно блестели в полумраке вечных лампад. Сплошь украшенный золотом и драгоценными камнями – храм поистине напоминал небесный дворец, хотя это было ложное сравнение. В действительности он являлся могилой, пусть очень красивой, но все же могилой.

Они шли долго, петляя по узким переходам: Кдану стало казаться, что все коридоры одинаковые. Он уже забыл, как выглядело то место, откуда они спустились. Коварный лабиринт постепенно заманивал путников в свои зловещие чертоги, отдающие сандалом, сыростью и гнилыми грибами. Он казался запутаннее тем, что постоянно менял уровни: то им приходилось спускаться, то подниматься. Мрачные восьмирукие скульптуры тянули к незваным гостям свои крючковатые пальцы. В какой-то момент до смерти утомленные паломники остановились передохнуть.

Под предлогом найти отхожее место, Кдан ненадолго отошел от своих спутников и оказался в темноте молитвенной беседки: там он поспешно прикончил бананы. Быстро и незаметно, воровато оглядываясь по сторонам, как дикий зверь, который боится, что его добычу отнимут. Ему не пришло в голову поделиться с друзьями по несчастью, однако, когда он жадно проглотил последний плод, души его коснулась совесть. Юноша вспомнил напутственные слова госпожи Самнанг:

«Когда будешь стремиться к цели, не забывай про тех, кто рядом».

Увы, учителю придется еще не раз разочароваться поступками лучшего ученика. Впрочем, он не поделился с другими вовсе не из-за жадности или особой неприязни. Просто он должен выжить, чтобы помочь матери. А для этого ему надо есть. Высокая цель сделала его жестокосердным, но он не особо об этом размышлял. По крайней мере, не сейчас.

Когда Кдан вернулся к остальным, то заметил их обеспокоенные лица.

– Что-то случилось?

– Софир видел странную тень возле той высокой колонны с изображением дэвов.

– Летучая мышь?

Ваен озабоченно покачал головой.

– Не похоже.

– Может, другие паломники? Должны же мы с ними в какой-то момент встретиться? Судя по карте, все дороги ведут в сердце храма.

И вот тут крылась одна небольшая странность. На самом деле они шли уже довольно долго, но при этом никого не повстречали на своем пути. Казалось, что в храме только они трое – несчастные пленники, закланные за грехи людей. С их участием провели яджну⁴³, не объяснив им правила игры. Между тем другие паломники точно присутствовали где-то рядом. Наконец, их голоса и шаги должны быть различимы, но нет, лишь давящая тишина храма над их головами – истинная владычица Аникора.

– Мы уже долго идем. Но я запутался в карте. Все эти залы выглядят совершенно одинаково. Нам надо было оставлять какие-то метки, чтобы по ним вернуться.

Здравая мысль. Жаль, что она пришла им в головы так поздно.

– Как думаете, сколько сейчас времени? – жалобно поинтересовался Софир. Худые плечики его дрожали от страха, либо же от пронизывающего холода.

Кдан покачал головой. Как определить время в подземелье, где нет солнца и луны? Страшный мир духов, тут не существует часов.

– Мы бродим уже целую вечность, – заметил Ваен. – От долгой ходьбы у меня начинают болеть ступни, а сейчас они ноют так, будто мы в пути около четырех-пяти часов.

– Хотите, можем поспать? – спросил Кдан, ибо он сам валился с ног. Переживания последних дней страшно утомили его, веки закрывались сами собой.

– Давайте ляжем рядом, чтобы согревать друг друга. Тут очень холодно, – сказал Ваен. Кдан поморщился от отвращения, но возражать не стал, ибо предложение приятеля выглядело разумным.

Жалкой кучкой устроились они в узкой черной нише в стене: вероятно, здесь должна была находиться погребальная урна, хотя сейчас тут лежала лишь пыль.