Цитаты из книги «Письма к друзьям»

В названной выше литографии, равно как и в моих других работах, есть недостатки, это бесспорно. Но моя работа ясно доказывает, что я передаю то, что вижу; поэтому, когда люди судят о моей работе не в целом, без широты взгляда и не принимая во внимание цель моих стремлений – писать крестьян в их повседневном окружении, – я не могу извинить моих критиков и считать их позицию честной. Ты, например, считаешь мою работу в совокупности крайне слабой и со всеми подробностями доказываешь, что ее недостатки значительно перевешивают ее достоинства. Так ты судишь о моей работе, а значит, и о моей персоне. Ну а я не принимаю такой оценки, решительно нет. Работа, о которой идет речь, – изображение крестьян – так тяжела, что крайне слабый человек просто не возьмется за нее.

Но поговорим о другом. Признаюсь, чертовски трудно остаться равнодушным, не повести и бровью, слыша, как дураки спрашивают: «Он пишет за деньги?» Я слышу такую глупую болтовню каждый Божий день, а потом злюсь на самого себя за то, что меня это огорчает. Вот как обстоит дело со мной; думаю, что и с тобой происходит примерно то же самое. На все это, конечно, плюешь, но оно все-таки раздражает тебя, как фальшивое пение или назойливый звук шарманки.

тем не менее познакомиться с мыслями Золя об искусстве столь же интересно, как, например, смотреть пейзаж, выполненный художником, который специализировался на фигуре. Это не его жанр, это поверхностно, это неверно, но что за концепция! Пусть она непоследовательна и не совсем ясна – неважно: она оригинальна, она будит мысль и, во всяком случае, полна жизни. При всем этом она, конечно, ошибочна, в высшей степени неточна и необоснованна.

Зависть систематически понуждает многих дурно отзываться о других, а каков результат? Вместо того чтобы составить единое целое, корпорацию художников, чья сила в единении, каждый держится отдельно, работает один, а те, кто в данный момент находятся наверху, своей завистью создают вокруг себя пустыню, что, на мой взгляд, весьма неблагоприятно отражается на них самих. Острое соревнование в живописи и рисунке – вещь в определенном смысле хорошая или, по крайней мере, оправданная, но художникам не следует становиться личными врагами: они должны сражаться друг с другом иным оружием.

Я говорю суровые слова, но убежден в верности каждого из них и поэтому пойду своим собственным путем, не считаясь с современной школой.

Уверяю тебя, что я тоже без памяти влюбился в эту Даму Натуру, или Реальность, и с тех пор чувствую себя глубоко счастливым, хотя она все еще упорно сопротивляется, не хочет меня и я частенько получаю нахлобучку, пытаясь раньше времени назвать ее своею. Следовательно, я не могу сказать, что уже завоевал ее надолго, но смею утверждать, что ухаживаю за ней и пытаюсь подобрать ключ к ее сердцу, несмотря на весьма ощутительные отповеди.

Раппард, я верю, что, хотя ты работаешь в Академии, ты все более упорно пытаешься стать настоящим реалистом и что даже в Академии ты будешь держаться за реализм, хотя сам и не сознаешь этого. Незаметно для тебя Академия становится докучной любовницей, которая мешает пробуждению в тебе более серьезного, горячего и плодотворного чувства. Пошли эту любовницу ко всем чертям и без памяти влюбись в свою настоящую возлюбленную – Даму Натуру, или Реальность.

Ты, конечно, знаешь очень много в различных областях искусства, но и я видел не меньше твоего. Я, так сказать, новичок лишь в искусстве рисования, но тем не менее вовсе не такой уж плохой судья в вопросах искусства вообще, и тебе не следует слишком легко отмахиваться от тех немногих суждений, какие я высказываю. А как я понимаю, самое лучшее для нас с тобой – работать с натуры в Голландии (фигура и пейзаж). Тут мы остаемся сами собой, тут мы у себя дома, тут мы в своей стихии. Чем

«Что ж, я заплатил жизнью за свою работу, и она стоила мне половины моего рассудка, это так».