Глава 6. Возвращение

Когда Хас-Магомед вернулся в Хаккой, то опасался, что столкнётся там со стеной непонимания и холода, что родные и близкие отвыкли от него и не примут таким, каким он стал. Однако опасения эти оказались напрасными. Он ощутил это, когда спустя шесть лет разлуки переступил порог родного дома и заключил в объятия свою прекрасную мать. Зезаг не могла нарадоваться сыну, то и дело касалась его плеч, гладила его возмужавшее лицо, покрытое теперь короткой бородой и белым шрамом, и трепетно, нежно повторяла:

– Какой ты стал, какой ты стал!..

Сам он при этом думал: «Мама ни капельки не постарела, ни одной морщинки не прибавилось. Всё так же прекрасна. А вот отец изрядно поседел».

Сёстры тоже изменились – вытянулись, похорошели. Старшая Аймани уже была посватана за Джамбулата из Макхет, сына Джамбека, давнего друга Асхаба, Асет лишь готовилась выйти замуж, ей искали достойного жениха, а самая младшая, Медни, ещё даже не помышляла о подобном.

Всё в Хаккое шло своим чередом. Те же лица, что и прежде. Те же друзья и родственники – все были счастливы возвращению Хас-Магомеда. Он прослыл в ауле лихим воином, многие были наслышаны о его подвигах в отряде Али-Умара, далеко шла его слава. И никто не удивлялся тому, что после дерзких налётов, ограблений и погонь Хас-Магомед вернулся не таким уж богатым человеком. Все знали, что, будучи абреком, он не стяжал богатства, а отдавал их, потому пользовался в родных краях большим уважением и любовью.

Хас-Магомед, помня старую привычку, принялся охотиться в родных горах. Часто он брал с собой на охоту и брата-близнеца Мансура, учил его разнообразным премудростям, которые постиг в лесной жизни. Мансур стал собраннее, увереннее и внимательнее за эти годы. Будучи когда-то неразлучны, они быстро восстановили прежнюю связь и доверие между собой.

Однажды, забредя совсем глубоко в чащу, они сделали стоянку у реки и решили задержаться там, порыбачить. Из наловленной рыбы они варили уху на костре, находясь в том настроении, когда всё казалось прозрачным, одухотворённым, когда на сердце было чисто, легко и не было иного желания, кроме как желания думать. Они пришли к такому взаимопониманию к тому времени, что могли долго молчать друг с другом и никого из них это не стесняло. Напротив, в такой тишине ещё больше крепла братская дружба.

– Отец говорит, что мне пора жениться, – вдруг нарушил тишину Хас-Магомед.

– Женись, – хохотнул Мансур. – Есть кто-то на примете?

Хас-Магомед долго не отвечал, а потом стал тихо и заунывно напевать песню о девушке, которая встретилась юному воину у реки, покорила его сердце, затем исчезла из его жизни. Он странствовал и ни на минуту не забывал о ней, поминал её в каждой молитве и просил у всемогущего Аллаха, чтобы она была счастлива и чтобы однажды они вновь встретились. Песня кончилась так же внезапно, как и началась.

– Её зовут Айшат, – объяснил Хас-Магомед. – Я сочинил эту песню для неё.

– Так почему же поёшь мне, а не ей? – полюбопытствовал брат.

Хас-Магомед задумался и решил, что Мансур прав. Пришла пора спеть эту песню Айшат.

– Инша’Аллах! – резко воскликнул Хас-Магомед, сорвался со своего места, встал во весь рост, накинул бурку, вскочил на своего чёрного кабардинца и помчался в направлении, известном лишь ему. Мансур остался доедать уху у костра в одиночестве и смятении.

Хас-Магомед заехал домой, тепло простился с отцом и матерью, сообщив, что его зовут срочные дела, и скрылся из виду, несясь вдаль. Родители не знали, что и думать в тот вечер.

– Опять ушёл, – печально проговорила Зезаг, глядя вслед сыну, страшась, что предстоит прождать ещё шесть лет до следующей встречи с ним.

– Он скоро вернётся, – обнял её Асхаб. – Я чувствую, что нам больше не следует бояться за него.

– Я всегда буду бояться. И ждать, – ответила жена.

– Знаю, – вздохнул Асхаб.

Всю ночь скакал Хас-Магомед, спеша поспеть к утру. На рассвете он уже был в Наурлое. Нашёл саклю старого чабана Заура и прилёг в тени у дерева, дав отдых и верному коню.

Уже распевались птицы. Солнце начинало припекать. Прошёл примерно час, и случилось то, чего Хас-Магомед так томительно ждал – показалась хрупкая фигура Айшат вдали. У Хас-Магомеда всё упало внутри, сердце замерло, ноги подкосились от волнения. Девушка вышла на двор с кувшином. Ребяческий страх на секунду овладел им, но юноша сумел смирить его, вспомнив о том, что не боялся отправляться в самые опасные набеги, а значит, ему не следовало бояться встречи с девушкой. Ему стало и смешно, и стыдно.

Не дожидаясь, пока Айшат выйдет за ограду, Хас-Магомед опередил её и уже пробрался окольными путями к наурлоевскому роднику, укрытому тихой рощей. Когда она приблизилась, юноша решил – сейчас или никогда, всё или ничего, и вместо долгих размышлений и тяжёлых вздохов тотчас ринулся навстречу ей. Через мгновение он уже стоял подле неё. Она успела к тому времени набрать воды. А когда собиралась назад, обернулась и увидела Хас-Магомеда. Она чуть не выронила от испуга полный кувшин. Он стоял, не сводя с неё горящих глаз.

– Кто ты? – отшатнулась Айшат и побледнела, ибо не ожидала встретить у родника кого-либо, тем более молодого человека столь грозного вида.

– Я Хас-Магомед, – напомнил ей юноша, значительно изменившийся за шесть лет. – Ты не узнаёшь меня?

– Ты… ты вернулся? – едва вымолвила девушка, чувствуя, что земля уходит у неё из-под ног.

– Я дал слово, что вернусь, и я здесь. Из-за тебя.

– Ты приехал за мной? После стольких лет ты не забыл меня?

– Ты спасла меня, Айшат, исцелила. Я никогда не забывал о тебе. Я приехал не красть тебя, а просить твоей руки. Из уважения к тебе и к твоему благородному отцу я не сделаю ничего, что противоречило бы нашим древним адатам¹¹. Скажи мне, согласна ли ты стать моей?

Айшат стояла в растерянности, не зная, что ответить и в то же время изучая новый облик когда-то спасённого ею мальчика. Это был уже не тот мальчик. Это был настоящий волк, порывистый и решительный, грозный и прекрасный.

– Клянусь Аллахом, – вновь заговорил Хас-Магомед, – я никогда не причиню тебе зла. Моя семья зажиточна, мой отец, как и твой – благородный и твёрдый человек. Я и сам не беден, я могу очень многое, но дело даже не в деньгах. Если ты согласишься, то я сделаю всё, чтобы осчастливить тебя и чтобы твоя семья забыла о всякой нужде. Если тебя терзает хотя бы тень сомнения, если ты не чувствуешь ко мне того же, что годы назад, то я сейчас же уеду и больше не побеспокою тебя. Лишь дай мне ответ. Сейчас.

– Я тоже не забыла тебя, Хас-Магомед, и знала, что этот день наступит. Я выйду за тебя.

Её ответ окрылил Хас-Магомеда, вдохнул в его грудь новую жизнь. Он немедля простился с Айшат и отправился обратно в Хаккой, дабы сообщить семье о своём решении и согласии возлюбленной.

Прибыв в родной аул, Хас-Магомед застал в доме свою любимую сестру Аймани. Она приехала тогда со своим мужем Джамбулатом навестить семью.

– Где ты был, брат? – спросила она его.

– О, Аймани, – радостно вздохнул Хас-Магомед. – Как я рад видеть тебя! Как же хорошо, что я застал дома именно тебя!

– Почему же? – недоумённо улыбнулась сестра.

– А потому, милая Аймани, что мне потребуется твоя помощь. Я вскоре женюсь и хочу, чтобы ты сказала об этом матери.

– Женишься? Так скоро?

– Да, сестра, женюсь. Сам я, как ты понимаешь, не могу сказать родителям прямо, это противоречило бы всем обычаям. Передай матери, а она пусть скажет отцу.

– Я сделаю, как ты просишь, – согласилась Аймани, радуясь возможности помочь брату. – Но кто она, твоя избранница?

– Она – та, что вытащила меня из лап смерти. Благодаря ей я стою сейчас перед тобой. Не говори никому, кроме матери! Даже Джамбулату!

– Пусть он и муж мне, а сплетничать я с ним не собираюсь! – засмеялась Аймани.

На следующий день, когда Аймани осталась наедине с Зезаг, то шёпотом поведала матери о намерении Хас-Магомеда жениться на дочери чабана из Наурлоя. Мать передала эту весть отцу.

– Жениться на дочери бедного чабана из Наурлоя? – округлились глаза Асхаба. – Какой странный выбор. Чем же этот союз полезен ему?

– Её зовут Айшат, это ей мы должны быть благодарны за то, что наш сын вернулся домой живым, – объясняла Зезаг. – Вот и вся польза.

– А её отец, чабан… как, говоришь, его зовут? – спросил Асхаб, разглаживая окладистую седую бороду.

– Кажется, его зовут Заур, он сын Турпала, – промолвила жена. – Семья у них небольшая: он, три сына и дочь. Матери их давно нет на свете, сам он человек уже в летах.

– Тогда я понимаю, о ком идёт речь. Лично с ним не знаком, но я знал его младшего брата Асланбека, мы вместе сдерживали натиск русских, когда те наступали на Ведене. Немало дней провели с ним под пулями, не раз делили хлеб. Имам Шамиль его очень ценил. Судя по рассказам Асланбека, могу отметить, что Заур – очень добрый человек. Что ж, значит, если на то воля всемогущего Аллаха…

По старому обычаю Хас-Магомед в это время старался избегать встреч со старшими мужчинами своего рода. Он охотился в лесах вместе с Мансуром, коротал дни до тех пор, пока семьи не познакомятся друг с другом и пока отцы семейств не дадут свои благословения на женитьбу.

В отсутствие Хас-Магомеда и Мансура Асхаб собрал в доме Зелимхана, Салмана и зятя Джамбулата, мужа Аймани.

– Поезжайте в Наурлой, в дом чабана Заура. Познакомьтесь с его семьёй, передайте от нас наилучшие пожелания, узнайте, как они живут. Постарайтесь узнать о невесте побольше, только не переусердствуйте, держите себя достойно, – отчеканил Асхаб, подчёркивая каждое важное слово.

– Сделаем, как ты просишь, отец, – почтительно склонил голову Зелимхан.

– Ничего от тебя не скроем по возвращении, – пообещал Салман. – Всю правду доложим, какой бы она не была.

– Отправимся сегодня же! – сказал Джамбулат, желая порадовать тестя.

– В добрый путь! – обнял каждого из них Асхаб.

Трое всадников покинули Хаккой и устремились по горным дорогам на север. Они скакали весь день с редкими остановками, чтобы дать отдыха и корма коням, а самим напиться воды и отломить по куску хлеба. К ночи они уже были в Наурлое. С помощью местных жителей, отыскали бедную саклю чабана Заура. Когда подъехали к ограде, естественно слепленной из скалистых камней самой природой, то спешились. На крыльце показался мужчина лет тридцати, это был Дзахо, гостивший у отца и собиравшийся уже ехать к себе домой, где его заждалась жена с детьми. Путники поприветствовали его, спросили хозяина. Дзахо им тоже назвался и сказал, что отец внутри. Потом справился, по какому вопросу прибыли три удальца в столь поздний час.

– Нас послал уважаемый Асхаб, отец Хас-Магомеда, – взял слово Джамбулат, будучи самым старшим из посланников Асхаба. – Нам нужно видеть твоего отца, Дзахо. У нас к нему важный разговор, касающийся твоей сестры Айшат и нашего дорогого Хас-Магомеда. Сперва мы бы, конечно, пошли к вашим старейшинам, но знаем, что нет в вашей семье никого старше и почтеннее, чем твой отец – добрый Заур.

– Тогда всё ясно, – промолвил Дзахо. – Я сейчас скажу отцу, а вы проходите в дом!

Они спешились и поднялись по трём скользким, мокрым после дождя ступеням, которые вели к ветхой двери. Им навстречу вышел Заур, познакомились, он принял у гостей оружие, приказал сыновьям принять их коней и накормить.

Когда вошли, их встретили так, как и полагается встречать дорогих гостей – с вниманием и сердечностью. Несмотря на свою бедность и поздний приезд гостей, чуткий хозяин принял их в высшей степени ласково. Заур зарезал барана, накрыл большой стол, сам сел в прохладе у двери, а гостей рассадил в самых тёплых и уютных местах, поближе к огню, и они угощались до самой полуночи, знакомясь и весело переговариваясь.

Заур, соблюдая все принятые у горцев приличия, нарочно не спрашивал о женихе, только о его семье и их прокормлении. Ответ держал Зелимхан:

– Семья наша благополучна, нужды не испытывает. Отец наш имеет стадо овец в три сотни голов, пятнадцать лошадей, мельницу и обширную пасеку, в которой насчитывается несколько сот ульев. Каждый из нас принимает участие в семейных делах, а потому достаток растёт и ширится. Я и сам женат, имею крепкое хозяйство. Вот-вот моя женщина подарит мне третьего ребёнка.

– Прекрасно, – тепло улыбался старый чабан.

Но проницательный Салман обнаружил в улыбке Заура некую дипломатичность, которую обыкновенно проявляет приличный человек, когда хочет подвести разговор ближе к сути. Теперь, зная о благородстве души Заура, Салман счёл нужным рассказать ему о женихе, зная так же и то, что старик из вежливости ни за что не спросит о Хас-Магомеде сам:

– Наш дорогой брат совсем недавно вернулся домой после долгих странствий. За то время, что он отсутствовал, я и сам женился, вот-вот моя женщина подарит мне первенца. Когда он уходил, то был совсем юным, но по возвращении показал всем землякам настоящий характер горца. Из странствий он вернулся мужественным, богобоязненным и сильным человеком. Помимо незаменимых нравственных качеств, он нынче обладает пусть и небольшим богатством, но достаточным для того, чтобы построить дом, сколотить своё хозяйство и создать крепкую семью.

– Он надёжный и преданный человек, ни разу не замеченный во лжи. Хас-Магомед никогда не отступает от своего слова и всегда выручит в трудную минуту, – подтвердил сказанное Салманом Джамбулат и добавил: – Я женат на его прекрасной сестре и горжусь тем, что имею такого родственника. Спросите любого в наших краях, все вам ответят, что Хас-Магомед – достойнейший из мужей Хаккоя, не замеченный во лжи, соблюдающий адаты и всегда жертвующий беднякам. Видит Аллах, о таком родственнике можно лишь мечтать!

Пришло время говорить о Хас-Магомеде и Зелимхану, пусть он и делал это неохотно:

– У нас с братом непростые отношения. Признаться честно, он ушёл из дома именно по моей вине, и с тех пор мы ещё не объяснились друг с другом. Но я не слеп в своей обиде и готов поручиться, что Хас-Магомед никогда не оставит ближнего в беде. Он горд, упрям, остёр, но вместе с тем и верен, и щедр, и добр. Невзирая на все наши с ним разногласия, я люблю его, хотя, вероятно, никогда не скажу ему об этом открыто.

Заур внимательно слушал каждого и ни на секунду не прерывал. Старый чабан никогда не забывал этого юношу. И то, как нашёл его у реки израненным после боя со свирепым волком, и то, как Айшат выхаживала его, и то, как чудесно он жил у них, и то, что обещал однажды вернуться. От воспоминаний о тех прекрасных днях у Заура на глазах выступили слёзы.

Старик уложил гостей в самой лучшей комнате, а наутро, когда те собрались в обратный путь, сказал им:

– Я всё тщательно обдумал и не сомневаюсь в искренности чувств Хас-Магомеда к моей дочери и прекрасно могу понять их обоих. Зная, что связывает их, я не могу противиться воле Аллаха. Я знаю, что Хас-Магомед никогда не сделает Айшат ничего, кроме добра. Передайте уважаемому Асхабу, что я поддерживаю решение жениха и невесты, благословляю их и уповаю на то, что он разделит моё мнение и так же даст им своё согласие.

Зелимхан, Салман и Джамбулат душевно простились с Зауром, поблагодарили за теплейший приём, хозяин провёл их за ворота с пожеланием счастливого пути и они отправились домой. Когда они вернулись в Хаккой, то пришли к Асхабу с радостью в сердцах. Они доложили отцу семейства, что семья Заура бедна и терпит многие лишения, но затем поведали ему всю историю Хас-Магомеда и Айшат: о том, как девушка нашла его израненным, как спасла от верной смерти, вылечила и поставила на ноги, как пронесли они свою любовь через годы разлуки. Асхаб, смущённый поначалу бедственным положением семьи невесты, счёл, что выбор сына не сулит ему никаких выгодных связей, но потом смягчился и дал окончательный ответ:

– Раз уж Хас-Магомеду удалось отыскать её спустя столько лет, и она хранила о нём память, не предпочла никакого другого жениха, то их союз угоден Аллаху, а я не смею противиться его воле. Да будет так. Через три дня поезжайте вновь к Зауру и обсудите с ним размер калыма. Обязательно передайте ему, что мы – люди не скупые и не обидим спасителей дорогого члена нашей семьи.

Через три дня Зелимхан, Салман и Джамбулат вновь приехали к старому Зауру и в точности передали слова Асхаба, стали обсуждать размер калыма. Скромный, смиренный чабан пожал плечами и ответил:

– На ваше усмотрение.

Подготовки к свадьбе длились около полутора месяцев. Семья Асхаба взяла все расходы на себя, местом проведения торжества была выбрана чинаровая роща у реки близ Хаккоя. Хас-Магомед с братьями разъезжали по окрестным хуторам, приглашали всех родных и друзей, каковых имелось немало. Выбирались наряды, продумывались угощения и напитки к столу.

Наконец, когда наступил долгожданный день свадьбы и все родные и близкие стали собираться в дом Асхаба, Хас-Магомед вместе с братьями и друзьями готовились выезжать за невестой. Пришёл мулла, призванный для того, чтобы провести обряд никях¹², приехали старейшины их рода, кунаки и братья Асхаба, многочисленная родня Джамбулата и жён Зелимхана с Салманом.

Между тем, за горой послышались резвые удары копыт скачущей лошади, и вслед за тем показался знакомого виду всадник. Это скакал брат Айшат, Дзахо. Многолюдная толпа гостей и родственников расступилась перед ним.

На крыльцо выбежал Хас-Магомед вместе с Мансуром. Понурое выражение лица Дзахо посеяло смуту в сердцах. Чёрные тучи смятения надвинулись на дом Асхаба, предчувствие чего-то недоброго, печального и страшного поселилось среди всех. Неожиданный и странный приезд Дзахо не сулил ничего хорошего.

Хас-Магомед выступил вперёд к нему, Дзахо пришпорил коня, мчась навстречу жениху сестры.

– Хас-Магомед, беда! – кричал Дзахо, надрываясь. – Не уберегли невесту твою!

– Что с ней? Где Айшат? – воскликнул Хас-Магомед.

Дзахо остановил коня и срывающимся голосом промолвил:

– Её украли!

Лицо Хас-Магомеда почернело, глаза налились кровью.

– Кто посмел?! – прорычал он в исступлении. – Назови мне имя того, чьи дни сочтены!

– Это сделал Алхазур из Харачоя, презренный и двуличный разбойник, да уничтожит его Аллах! Последние полгода он не давал нашей семье покоя, приезжал со своими бандитами, донимал нас, требовал, чтобы мы отдали Айшат ему, твердил, что они давно любят друг друга, но всё это – грязная ложь! Он тёмный человек и негодяй, не чтящий ни шариат, ни наши древние адаты, он подлый змей! Он узнал о предстоящей свадьбе, и когда Айшат вышла набрать воды из родника, то подстерёг её вместе со своими кунаками у рощи и похитил! Мы с братьями пытались догнать их, остановить, но они были вооружены. Эти шакалы ранили Аслана, нам с Турпалом пришлось доставить его в дом, а затем я отправился к вам за подмогой! Не уберегли мы невесту твою, Хас-Магомед, не уберегли сестру… режь нас, руби нас, мы виновны в этом несчастии…

– Оставь это, Дзахо, – сказал ему Хас-Магомед. – Ты поступил правильно, приехав сюда. Куда этот Алхазур увёз её?

– На северо-восток, в Харачой, – отвечал Дзахо. – Мы ещё можем настигнуть их в пути, перехватить!

– Мы выезжаем немедленно! – раскатистым громом прозвучал голос Хас-Магомеда.

Ноги его задрожали, он нащупал рукой ножны, обнажил кинжал, судорожно сжимая рукоять, и, вознеся над головой, прокричал во всё горло:

– Кто поможет мне завладеть головой шакала?!

Первым вызвался Зелимхан:

– Отобьём твою невесту!

Вторым вышел отец:

– Не жить на свете этому Алхазуру!