– Ты что здесь делаешь? – окликнул меня Мак.

Повернулась к нему и только хотела ответить, как он быстро приблизился и спросил:

– Ты ранена? Какого кшарка тут ошиваешься? Я же отправил тебя на кухню!

Быстро сообразив, что он подумал, затараторила:

– Нет-нет. Кровь не моя. Это рыба. Линда отпустила меня. Я услышала взрыв и побежала. А тут такое! – и я с восхищением указала на паровую машину. – Это как же вы умудрились ее соорудить? Потрясающе! И как? Работает? Хотя, чего это я? – тихонько хихикнула и, не замечая оторопелых взглядов мужчин, продолжила: – Трубопроводы знатно бабахнули. Что, с давлением не справились? Что за вариация? С поршнем?

Я попыталась подобраться поближе и рассмотреть агрегат, при этом стараясь не ошпариться. Но мужская рука быстро схватила меня за шиворот и оттащила от машины.

– Не хочешь ли ты мне сказать, – растягивая слова, начал Мак, – что понимаешь, как устроена эта адская машина?

– Конечно, понимаю! Это же простейший паровой двигатель и, судя по всему, еще и без поршня. Почему не поставите? Это снизит давление, будет надежней, да и эффективность повысится.

– Какого кшарка сразу не сказала? – возмутился Мак.

– Ты не спрашивал, – пожала я плечами. – Да и откуда мне было знать, что кроме чистки рыбы специалист по техническому обеспечению станций класса С5 может быть здесь чем-то полезен?

– Ах ты, маленькая чертяка!

Довольный Мак потрепал меня по голове своей огромной ручищей. С трудом удержалась на ногах. А он счастливо улыбнулся и подозвал тощего подростка.

Это оказался совсем не паренек, а очень худой мужчина лет сорока пяти. Его лицо хранило такую печаль, что мне стало не по себе. Как ни странно, мне не хотелось даже знать причину, по которой он попал сюда. И я поняла, почему Мак предупредил меня, что здесь не принято об этом спрашивать. Прошлое порой бывает слишком тяжелым, чтобы вытаскивать его наружу. Для кого-то эта планета могла стать шансом начать все сначала, искупить прошлые грехи и порадоваться оставшимся дням.

– Поль, это Ринора. Возьми ее к себе в помощницы, но чтобы никому не трепался об этом? Ясно? И ты, Рин, держи рот на замке, чем занимаешься. Узнаю, что кто-то из вас проболтался, накажу. Ну что встали? Делайте свою работу. Чтобы к назначенному сроку эта адская машина была в состоянии выкачать воду из той шахты. Все понятно?

Мужчина молча кивнул и устремил свой печальный взгляд на меня. В нем не было никакого интереса или азарта. Только безразличие и отрешенность. Наверное, так выглядят сломленные люди. Но раз он в состоянии работать, значит, сломлен не до конца. Что-то его держит.

Поймала себя на том, что на этой планете мне в голову приходят странные мысли. Их так много. Казалось, что до этого момента я жила в вакууме, а сейчас мой комфортный пузырь лопнул и я вижу жизнь совсем другой. Сложной.

Унывать долго не стала, и следующие несколько часов мы с Полем работали в его мастерской, обсуждая чертеж и рассматривая текущую установку. Скоро я поняла, что именно держит этого мужчину на плаву. Любовь к своей работе. Он, как и я, был полностью увлечен процессом. Поэтому неудивительно, что пришедший под вечер Мак застал нас отчаянно ругающимися над чертежами.

– Да ты сдурела? – орал на меня Поль. – Мы где столько топлива тебе возьмем? И у нас нет материала, чтобы изготовить новую установку.

– И не нужно дополнительного металла. Можно сделать каскад насосов меньшего размера. Один поднимает нижний уровень и собирает в емкости выше, там ставим следующий. Глубина небольшая, нам вполне хватит двух.

– Да ты хоть понимаешь, чего мне стоило получить от этих криворуких детали? Каждую раза по три перековывали. А ты предлагаешь выкинуть это все и начать заново! Еще и в двойном экземпляре! Забудь! – шипел в ответ Поль.

– Тогда нужно ставить поршни на этот. А то так и будет постоянно взрываться! – кричала я в ответ.

– Я же объяснял тебе, что толку от них нет!

– Ты не прав, потому что…

– Хм, – донеслось со стороны.

– Что?! – одновременно закричали мы на побеспокоившего нас.

И тут же осеклись, поняв, что орем на Мака.

– Вижу, вы тут спелись, – сказал он довольно. – Ну что, Поль, хорошую помощницу я тебе привез?

– Да, – нехотя выдавил из себя Поль. – Сойдет.

Сойдет? Да я получше него разбираюсь в этом. Тоже мне, сойдет! И я громко фыркнула, чем вызвала еще одну довольную улыбку Мака.

– Пошли, мой драгоценный специалист, покормлю тебя. Поль, ты тоже свободен на сегодня, присоединяйся.

И Маквел, приобняв меня за плечи, повел в сторону главного входа. На плато были выставлены столы и лавки. Приятно щекоча нос, до меня доносился запах жареной рыбы и мяса. Люди собирались и заполняли все свободное пространство. Это было похоже на праздник. Все еще обнимая за плечи, Маквел подвел меня к столу, за которыми сидели мужчины. Часть из них я видела сегодня утром. Неподалеку мельком заметила Линду.

Маквел подхватил деревянную кружку и, подняв ее вверх, заговорил громким голосом:

– Тихо!

Толпа сразу притихла, и он продолжил:

– Я рад, что наш Дом принял к себе еще почти две сотни человек. Сегодняшний праздник в вашу честь. Надеюсь, здесь вы сможете начать новую жизнь, отказавшись от старой. Оставьте свое прошлое позади и начните смотреть на будущее новыми глазами. Отныне вы чисты. Перед законом и перед собой. Так оставайтесь чистыми до конца, и добро пожаловать в семью!

В ответ ему раздались довольные крики и улюлюканья. Народ веселился. А я еле стояла на ногах и была рада, когда Мак предложил присесть рядом. Наполнил деревянную тарелку тушеным мясом и кусками лепешки. Я благодарно кивнула и с аппетитом принялась поедать предложенную еду, даже не задумываясь, что именно кладу в рот. Какая разница? Времена, когда я могла себе позволить привередничать, прошли.

Сидя после сытной еды, я пыталась прислушиваться к разговорам, которые доносились до меня урывками. Вскоре заиграли на странных музыкальных инструментах, и все звуки стали сливаться в сплошную какофонию. Бросив бесплодные попытки подслушать что-то полезное, я облокотилась на руку, прилагая неимоверные усилия, чтобы не уснуть прямо за столом.

– Эй, Фин, – позвал Мак молодого крепкого мужчину с хмурым лицом. – Проводи Ринору ко мне в комнаты. Головой отвечаешь. Понял?

Тот молча кивнул. А я лишь порадовалась такой наблюдательности Мака и побрела за Фином. Всю дорогу он молчал, изредка поглядывая, иду ли я следом. А перед дверьми встал и так же молча наблюдал, как я вхожу внутрь. После того, как я закрыла дверь, его шаги затихли в коридоре.

Оставшись одна, первым делом направилась в умывальню. Несмотря на жуткий холод и сон, почти сморивший меня, привела себя в порядок. Запах рыбы и копоти от котла крепко въелся в меня. Стуча зубами, я остервенело оттирала его. Выскочив из умывальни, закуталась в куртку Севала и еще долго пыталась унять дрожь. Интересно, когда я смогу привыкнуть к этой холодрыге? И когда воспоминания о ласковых лучах Трилса, который так щедро обогревает мою родную планету, не будут вызывать еще большего приступа дрожи?

Отвратительная планета. Понятно, почему на нее скидывают заключенных. Кто тут будет жить по доброй воле? Серо. Холодно. Растительности мало. Еще и рыбы с такими зубищами. Разве что вану – красавцы. Какие же они большие и сильные.

Вот если бы у меня был такой маленький вануйчик, я бы его так любила и ни за что бы не клеймила. Он был бы свободен. И сам решал, вернуться ли ему. И никто бы не посмел его вылавливать. Тяжело вздохнула. Откинув мечты в сторону, встала и надела свитер. Снова забралась на кушетку, укутавшись с носом в доставшуюся мне куртку. Какой у нее приятный мех. И тут неожиданно вспомнила о серьге.

Надо же, я про нее совсем забыла. Извлекла ее и при слабом свете снова залюбовалась. При ближайшем рассмотрении мне показалось, что на ней есть гравировка. Но как бы я ни напрягала глаза, ничего не увидела. Нестерпимо захотелось ее примерить. Она была такой красивой. И напоминала о моей прежней жизни, в которой у меня был не один десяток таких украшений. Не сдержавшись, я взяла свечу и пошла в умывальню.

Сев на полу у емкости с водой, наклонилась и посмотрела на свое отражение. С удивлением не обнаружила в себе особых изменений. Все такие же большие голубые глаза, аккуратный нос и слегка островатый подбородок. Губы лишь немного обветрились, и теперь нижняя стала казаться чуточку больше, чем была. Лицо бледное, с кругами под глазами. А в целом все, как и всегда.

Мне казалось, что внутри я полностью потеряла себя прежнюю и поэтому выглядеть должна была иначе. Хмыкнула и вернулась к созерцанию серьги. Приложила ее к уху и полюбовалась, как она создает блики от горящей свечи. Красота!

Не сдержавшись, решила ее надеть. Никто же не узнает. А я быстренько, только надену и сразу сниму. Раскрыла клипс и с силой защелкнула его на ухе. И снова завертела головой, любуясь отражением. Интересно, где Севал взял такую красоту на этой планете?

Вдруг ухо пронзила острая боль. Мне показалось, что тысячи тонюсеньких иголочек прошли сквозь мочку. Я вскрикнула и попыталась снять серьгу. Но она словно вросла в ухо, и как бы я ни пыталась, разжать клипс не удавалось.

Что это за дрянь? Я судорожно дергала серьгу, но эффект был один. Она даже не шелохнулась. Кшарк! Ну кто просил меня надевать ее? Покрасоваться решила? Дура! Я подцепила серьгу и прощупала мочку уха. Его насквозь пронизывали множество тонких иголок, которые накрепко соединяли две стороны клипса. Они лишали меня шанса снять эту странную серьгу.

Наклонившись над водой, попыталась рассмотреть ее внимательней, и удивленно застыла. Вместо красной капли внутри камня теперь горел нежный фиолетовый свет. При каждом движении он переливался и завораживал взгляд. Если бы я сейчас так не паниковала, то наверняка любовалась бы им еще долго. Но я испуганно дергала серьгу снова и снова, силилась содрать с себя. Ну не мочку же мне отрезать?

В безуспешных попытках снять украшение я просидела довольно долго. Ухо стало багрово-алым и опухло. Потеряв всякую надежду, вернулась в кровать. Сегодняшний день меня вымотал. Как же сложно привыкать к новой жизни, особенно если ее тебе навязали. В голову постоянно лезли воспоминания о том, что потеряно навсегда. Сглотнув набежавшие слезы, с силой зажмурилась. Я справлюсь. Все могло быть гораздо хуже. Нужно просто потерпеть, привыкнуть, забыть прошлую жизнь.

Увещевания не сработали. И я опять зарыдала. Как я могу забыть прошлое? Как не помнить о папе, который, наверное, сейчас с ума сходит, пытаясь меня найти. Папочка, милый, какая же я у тебя дура! Как он это переживет? И я зарыдала еще сильнее.

Но слезы всегда заканчиваются. Они приносят успокоение, но взамен оставляют опустошение и равнодушие. Вот и я, выплакавшись, чувствовала себя лишь оболочкой прежней себя. Может, потом станет легче? Может, и для меня будет что-то хорошее на этой тоскливой планете? Лелея слабую надежду, я провалилась в тяжелый сон.