Глава 8

Ринора

Когда до Совета оставалось всего четыре дня, я, как всегда, возвращалась из мастерской, но у своих комнат недоуменно застыла. Дверь была открыта, а внутри царил полный бардак. Все те немногие вещи, которыми я обзавелась, были разбросаны и вывернуты. Здесь явно что-то искали.

Слегка помедлив, вошла внутрь и осмотрелась. В комнате находились Маквел, пара мужчин и Огха.

– Мак, что происходит? – испуганно спросила я.

– Это ты мне скажи, Ринора, – ответил он, поворачиваясь ко мне.

Ринора? Он меня так почти никогда не называл. Значит, дело плохо. Стало немного страшно, но я не показала виду.

– Не понимаю, о чем ты? – почти шепотом спросила я.

– Вот об этом, – сказал он, протягивая мне несколько пустых деревянных бочонков.

Они были размеров с мой кулак, и я знала, что в них хранят ценный сок дерева исму, собранный во время цветения. При длительной варке он превращался в сладкую терпкую массу, напоминающую мед. Это редкое лакомство держали под замком в кладовой, и я совершенно не понимала, откуда оно появилось у меня в комнате.

– Хочешь сказать, что не знаешь, откуда они у тебя? – спросил Мак.

– Не знаю, – честно ответила я. – Они в кладовой хранятся. Как бы я их оттуда взяла?

– Возможно, с помощью этого?

И он продемонстрировал мне новенький блестящий ключик, который извлек из-под моего матраса. Я видела его в первый раз, о чем незамедлительно сообщила Маквелу.

– Один из кузнецов утверждает, что ты просила его сделать. Он не знал, для чего именно тебе понадобился ключ, но спорить не стал. Есть еще свидетели, которые видели тебя ночью около кладовой. И это не один человек, Рин.

Нервно сглотнула, понимая, что как бы я ни кричала о своей невиновности, мне не поверят. Поэтому спросила, чувствуя бегущую по спине струйку холодного пота.

– Что меня ждет?

– Двадцать ударов плетьми прилюдно, ночь в камере и твои извинения перед всеми членами Дома. Ты украла у каждого из них. А сейчас сиди здесь и никуда не выходи. Вечером за тобой придут.

Я прикрыла глаза, скрывая ужас, обуявший меня. Двадцать ударов! Я их не переживу.

– Мак, – тихо позвала я его, когда экономка и мужчины уже вышли, а он стоял на пороге. – Я этого не делала.

Почему-то было важно, чтобы он мне поверил. Он оглянулся и пристально посмотрел мне в глаза.

– Ты можешь доказать, что не крала?

Отрицательно покачала головой.

– Как видишь, есть люди, способные подтвердить обратное. И весь Дом уже знает о твоем поступке. Я не могу это замять. Ведь если я прощу тебя, то каждый решит, что может делать, что захочет, не боясь наказания. Я должен показать, что для меня все равны и даже моя любимица не избежит наказания.

Закусила губу и опустила голову, понимая, что мне нечего сказать. Я опять буду наказана без вины. Еще и послужу наглядным примером непредвзятости Маквела.

– Рин, лучше я накажу тебя сам, иначе это сделают другие. Поверь, тебе это не понравится гораздо больше.

Он вышел, закрыв за собой дверь. А я осталась стоять в развороченной комнате, пытаясь справиться со злыми слезами, щипавшими глаза.

Не нужно даже гадать, кто мог это устроить. Падлюка! Таким мерзким способом решала избавиться от меня. Опять накатило чувство бессилия и несправедливости. Что я могу сделать, находясь в таком положении? Убежать? И тем самым подтвердить свою вину? А потом умереть, скитаясь по этой планете? Отказаться принять наказание и кричать, что я не виновна? Глупо.

За меня никто не заступится. Я здесь чужая, и все уверены в моей вине. Остается только одно: молча и достойно перенести наказание. Сцепила зубы и сжала кулаки. Я приму его, но пусть Линда даже не надеется, что я оставлю без последствий ее мерзкую выходку. Это не суд, где я ничего не могла противопоставить. Здесь дикая планета, где все играют грязно. Пора и мне принять местные правила, а не отсиживаться за спиной у Мака.

Успокоила рваное дыхание и стала готовиться к наказанию. На меня навалилось злое спокойствие и хладнокровие. Хорошо вымылась, особенно спину, разрезала рубашку, туго заплела и убрала под шапку волосы. Нашла спрятанную упаковку заживляющего средства гейлрикс и сунула в карман брюк.

Потом прибрала в комнате и нашла подходящую деревянную палку, которая служила ручкой для расчески. Они не услышат от меня криков боли и просьб о пощаде. Пусть потом не ждут ее и от меня. Закончив приготовления, села на кровать и стала спокойно ждать.

За мной пришли спустя пару часов. На улице стемнело, и на плато горели факелы, освещая лица заполнивших его людей. Они молча расступались, пропуская нас. Я шла впереди с высоко поднятой головой, не давая возможности идущим сзади мужчинам подтолкнуть меня.

Остановились у большого камня, доходившего мне до пояса. Находясь в центре плато, он всегда вызывал во мне интерес. Мне было интересно его предназначение. А сейчас стало ясно, зачем он тут, и я непроизвольно ухмыльнулась. На его верхушке виднелась вколоченная железная петля.

У камня стоял Маквел, рядом Ликх и еще пара помощников. Сбоку от них находились Линда, которая даже не пыталась скрыть довольную усмешку, и Огха, как всегда хмурая. Позади виднелись еще несколько женщин, с живым интересом поглядывающих на меня.

Я обвела всех вызывающим взглядом и посмотрела на толпу, стоявшую чуть дальше. Все замерли в ожидании, и мне показалось, что в их глазах горит огонек предвкушения, смешанный со злой радостью: наконец-то неприкасаемая свалилась со своего Олимпа. Пусть глазеют. Лишь выше подняла подбородок и снова посмотрела на Маквела и стоявших рядом с ним людей.

Нас разделяла лишь глыба камня, и в неровном свете факелов я очень хорошо различала их лица. Значит, и они видят мое. Пусть поймут, что я не боюсь и знаю, кто виноват. Молчание продлилось недолго. Маквел заговорил громким голосом:

– Дом не терпит воровства. Украв у Дома, ты украла у каждого из нас. Твоя вина доказана, и ты понесешь наказание за свой поступок. Двадцать ударов. Тебе есть что сказать?

Я чуть не засмеялась. Сказать что? А главное – кому? Кучке людей, которые с нетерпением ждут, когда мне раскроят спину на лоскуты? Или тем, кто меня подставил? Нет! Я ничего не скажу. Молча сняла куртку и сунула ее в руки стоявшего позади меня конвоира.

Кожу на спине обдало холодом. Я вырезала ткань с рубашки, чтобы лишить их удовольствия разрывать ее прямо на мне. Не спуская глаз с Линды, медленно опустилась на колени и, достав из кармана деревяшку, крепко закусила ее. Подняла наверх руки, позволяя привязать их веревками.

Сердце стучало как сумасшедшее, а тело начинало трясти от предвкушения боли, но я смотрела прямо на Линду, и та ярость, которая накатывала на меня, делала страх не таким острым. «Я перетерплю, но ты будешь следующая», – говорил мой горящий взгляд.

Мак кому-то коротко кивнул, и я напряглась. Первый удар был неожиданным. Боль обожгла спину, растекаясь по всему телу. Оно выгнулось, и я прижалась грудью к холодному камню. С губ сорвался тихий стон, но его никто не услышал. Зубы вошли в дерево – так сильно я сжала их.

Второй удар задел первую рану и был еще болезненней, но я лишь сильнее стиснула деревяшку, а руки впились в шершавый камень, загоняя под ногти каменную крошку.

Как ни странно, сейчас холод работал на меня, отвлекая и остужая горевшую спину. И я подалась ему навстречу, сильнее вжимаясь грудью в каменную глыбу. Пусть он поглотит меня целиком.

Третий удар был ожидаемым, и оттого чуточку терпимее. Я в упор смотрела на Линду и с удовольствием наблюдала, как ее улыбка становится не такой радостной. Каждый удар отражался в моем убийственном взгляде и обещал ей вернуть его. Толпа молчала, наверное, ожидая другого представления. Хотели зрелища с криками и слезами? И я едва ухмыльнулась в перерывах между ударами.

Маквел стоял хмурый, и я видела, как он переживает. Стало чуточку приятно. Разумом я понимала его поведение, но от этого было не легче. Конечно, он мог провести более тщательное расследование и помочь мне. Но не стал. Не захотел переубеждать Дом в моей невиновности, когда благодаря длинным языкам женщин все люди в нем уверились в обратном.

Но меня удивила реакция Ликха. Он был странно напряжен: губы плотно сжаты, а кулак каждый раз сжимался в момент удара по моей спине. Неужели тоже переживает? Или эта картина вызывает у него другие чувства? Сложно было понять. Попыталась присмотреться, но сильный удар выкинул из головы все мысли.

А следующий уже не дал и шанса думать о чем-то другом, кроме обжигающей боли. Потом следующий удар, а после еще и еще. Я почувствовала, как лопнула кожа и кровь из раны затекает под пояс. Она бежала теплой струйкой, быстро остывая и неприятно охлаждая поясницу.

Когда на спине отпечатался последний удар плети, я была в полуобморочном состоянии, но зубы оставались плотно сцепленными на деревяшке. Мужчинам пришлось с силой вырывать ее у меня изо рта.

В полном молчании меня отвязали и, таща под руки, увели с площади. Сама я идти была не в состоянии. Завели в холодное помещение с решетчатой дверью, выходящей прямо на улицу, и уложили на живот. Один мужчина остался и что-то спросил, но я не могла разобрать слов, балансируя на грани обморока. Спину обмыли, намазали липкой мазью и прижали тканью. Сверху накинули шерстяное одеяло и оставили одну. Лязгнул засов, и в этот момент я поняла, что мое верное сознание, державшееся до самого конца, покидает меня.

Очнулась от жуткого холода. Он проникал в каждую клеточку тела, заставляя дрожать и стучать зубами. Шевельнулась и тут же застонала от нахлынувшей боли. Приложив усилия, встала и ощупала спину. Ее пересекали вздувшиеся рубцы, а в нескольких местах, куда удар пришелся не единожды, кожа была рассечена и запачкана запекшейся кровью.

Морщась от боли, достала упаковку с гейлриксом и, стараясь экономить, нанесла средство на самые болезненные участки. Это поможет ранам быстро затянуться. Жаль, его слишком мало, останутся шрамы. Но зато через пару дней они уже превратятся в плотные рубцы. Хватило не на все, но и это принесло огромное облегчение.

На полу заметила свою куртку и, прикрыв раны тряпкой, надела ее. Спрятала пустую упаковку чудодейственной мази в карман и села на кровати, укутавшись в одеяло. Я могла думать только о том, как отомстить Линде. В голове крутились такие кровожадные мысли, которые никогда раньше меня не посещали.