Глава 4

К тому времени, когда Анри закончил уборку в стойле красавицы Гирлянды и, собрав всю мокрую солому в тачку, повез ее к куче для компоста, стало уже совсем темно и в небе появилась луна. Свалив солому в кучу, Анри хотел вернуться, но остановился на полпути и, задрав голову, залюбовался яркими звездами, блиставшими в темном небе так близко, что казалось, до них можно было дотянуться рукой. Обманчивое впечатление.

Даже такой ничтожный человек, как помощник конюха, может быть ослеплен блеском и великолепием ночного неба, разве не так? Сердце Анри забилось чаще и словно увеличилось в размерах от благоговения. В мозгу возникли странные ассоциации. Звезд он, конечно, достать не мог, зато дотрагивался сегодня до самой герцогини.

Грустно вздохнув, Анри покатил свою дурно пахнувшую тележку во двор. Он понимал, что надо прекратить думать о том, что случилось с ним сегодня во дворце, и отбросить глупые надежды, что после этого с ним произойдут удивительные перемены. Но мысли приходили сами собой. Странное приключение. Что оно ему сулит? Наверное, ничего хорошего. Герцогиня просто использовала его в своих целях, вот и все.

Под таким звездным небом Анри совсем не хотелось притворяться. Да, он уже очень давно хотел эту женщину, желал ее долгие годы. Именно страстное желание пришло на смену ранним фантазиям, которые мучили его по ночам и виной которым была она сама – ведь это она, герцогиня, выбрала его из многочисленных помощников конюха и начала обучать верховой езде. Наверное, посчитала его чем-то лучше других.

Сейчас опасность быть застигнутым стражей в покоях герцогини миновала, и ему даже стало безразлично, что она использовала его для своих нужд. Ни при каких других обстоятельствах он не приблизился к ней настолько, чтобы войти в самый тесный контакт, который существует на свете.

Как же он был туп и самонадеян, когда сболтнул сдуру, будто бы сможет помочь ей ускользнуть от ненавистного мужа. Как будто бы в целом герцогстве не нашлось никого более достойного, чтобы укрыть эту чудесную женщину в недоступном для герцога и его приспешников месте. Горничная герцогини и ее евнухи верны ей до гроба, найдутся и другие люди, преданные ей, но вот только кому из них, озадачился Анри, герцогиня интересна как человек, как личность?

Анри сделал еще несколько ездок со своей тележкой, поставил ее в угол, потом погладил по носу тех лошадок, которые еще не успели заснуть и высовывали любопытные бархатистые морды сквозь решетку. Анри зевнул, завтра ему очень рано вставать, чтобы поводить по тренировочному кругу Розочку, да и Лайлу надо было поводить в поводу. У Гирлянды, как он уже давно предчувствовал, скоро начнется течка, да и у Тони тоже. А из этого следует, что ему, Арно, предстоит путешествие в конюшни, расположенные в отдаленных землях герцогства, так называемую ферму для размножения лошадей и выведения потомства. Там его ожидает достаточно комфортная жизнь. Он должен будет не только уха живать за меньшим количеством лошадей, но и ему не придется выполнять бесчисленное количество мелких заданий, какими его ежеминутно озадачивали старшие по положению конюхи, полагая, что парень не должен болтаться без дела. Там ему никто не будет навешивать оплеухи просто за то, что он невзначай попался кому-то на пути. Кроме того, ферму выстроили уже очень давно для правящего в те времена герцога, который души не чаял в лошадях, и условия там были гораздо лучше, поэтому сеновал, где Анри проводил свои ночи, когда ездил туда, мог бы сравниться (так, по крайней мере, ему казалось раньше) с опочивальней самого герцога. Однако после сегодняшнего посещения дворца и, особенно, спальни герцогини он понял, насколько ошибался в представлениях о настоящей роскоши. Ну и пусть, решил Анри, незначительные удобства гораздо больше ценишь.

Как наяву, он снова почувствовал в своих руках тяжесть и гладкость материи, из которой было сшито платье герцогини, и услышал легкий аромат цветочных духов, исходивший от ее белоснежной шеи, в то время как от самого Анри исходил стойкий и неприятный дух лошадиного пота и навоза. Гордая женщина даже не вздрогнула, не отшатнулась, когда он дотронулся до нее, но Анри так и не отважился коснуться ее лица или поцеловать в губы. Ах, как он жалел сейчас об этом! Ведь в противном случае можно было бы с уверенностью сказать, что они полностью познали друг друга, пусть это длилось всего несколько минут.

Анри усмехнулся. Какая глупость лезет ему в голову! Пустые мальчишеские мечтания. Наверное, он еще так и не повзрослел. Она была так же далека от него, как эти прекрасные звезды на небе, а по возрасту и вовсе годилась ему в матери. То, что многие мужчины выбирали себе невест гораздо моложе себя, считалось абсолютно естественным, так почему же противоположный вариант невозможен? Прикрыв глаза, Анри мысленно представил герцогиню в блистательных одеяниях и украшениях, сидящую в его воображаемом доме и качающую колыбель. И уже вслух расхохотался. Скорее всего, качать колыбель и стирать пеленки пришлось бы именно ему, но уж никак не величественной герцогине.

Тоня тихонько всхрапнула, напоминая о себе. Анри встрепенулся, последний раз похлопал кобылу по гладкой, шелковистой шее и через двойные двери вышел из конюшни в вечернюю прохладу. Спать ему не хотелось, тело гудело от долгой работы и нестерпимо воняло потом.

Время стояло позднее, но не настолько, чтобы не посетить баню. А потом, возможно, он позволит себе еще какое-нибудь маленькое удовольствие. «Свежая роза» пользовалась сомнительной славой, но там посетителям предоставлялись всевозможные способы платного расслабления, а Анри редко тратил свой ничтожный заработок на себя, предпочитая даже ночевать рядом с лошадьми, поэтому кое-какие накопления у него имелись. Вероятно, сегодня он потратит монету-другую на доступную девочку, которых в «Свежей розе» он видел всякий раз, когда ходил туда мыться в бане. Проститутку подешевле он вполне может себе позволить.

Именно так Анри собирался поступить неоднократно, однако так и не доводил свои намерения до конца, считая, что вожделенный собственный домик появится у него тем раньше, чем бережливее и скромнее он будет себя вести.

Широко шагая, Анри направился в город, административный центр герцогства. Улицы здесь были гораздо оживленнее, чем в поместье рядом с замком. Подвыпившие гуляки вываливались из дверей таверны, расположенной у городских ворот, по булыжной мостовой раскатывали извозчики, из ближайшей аллеи раздавались пронзительные выкрики азартных игроков в кости.

Уличные проститутки не обращали на Анри никакого внимания. У парня на лбу было написано, что карманы его пусты, и они презрительно воротили от него нос. А Анри только того и надо было: ему было больно смотреть в измученные глаза этих продажных девиц, у которых не было иного способа прокормить себя.

Массивные стены «Свежей розы», выложенные из грубого серого камня, на целых три этажа возвышались над соседними домами по обе стороны улицы, белые наличники и подоконники, которые ежедневно надраивались служанками, блестели чистотой, гонтовая крыша была отделана декоративными узкими полосками красной меди. Бани «Свежей розы» славились среди населения своей дешевизной, хотя плата удваивалась, если посетителя сопровождала одна из девиц заведения, и вырастала гораздо значительнее, если спутником становился молодой человек. Их мадам Убэр, хозяйка заведения, вывозила из каких-то пустынных земель, находившихся далеко на юге. Пару раз Анри видел этих чужестранцев по пути в баню – все они были как на подбор стройные, с безупречной гладкой кожей и темной подводкой вокруг глаз, в длинных шелковых панталонах и голыми торсами; их шеи украшали ожерелья и мониста, на пальцах босых ног тускло блестели серебряные кольца. Герцогиня вполне могла купить себе такого красавца в качестве предполагаемого отца для своего ребенка. Впрочем, вряд ли герцог принял бы дитя за своего отпрыска, уж слишком темен был цвет кожи этих молодых людей.

По сторонам огромного парадного входа «Свежей розы» горели, потрескивая, факелы. Анри открыл массивную дверь резного дуба, и перед ним тут же предстал гигантского роста престарелый евнух в широкой черной робе. Оглядев посетителя с головы до ног, он молча протянул вперед руку с раскрытой ладонью, и Анри положил в нее медную монетку. Толстые пальцы евнуха сомкнулись вокруг нее, а другой рукой он махнул себе за спину, указывая в сторону коридора, и отошел к двери. Откуда-то из глубины здания доносились мужские и женские восклицания, громкий хохот, звук сдвигаемых бокалов и кубков, лязг ножей и отдаленные звуки гуслей.

Полог, прикрывающий вход в общую комнату отдыха, был откинут, чтобы дать приток свежему воздуху и обеспечить клиентуру бань предварительным просмотром вечернего представления. Анри намеревался пройти мимо, но все же не смог удержаться и заглянул в комнату, невольно сравнивая здешнюю обстановку с роскошью герцогского дворца, которую ему довелось оценить нынешним днем.

Как следует разглядеть меблировку ему не удалось, и то, что он увидел, не сильно его впечатлило. На обоих концах длинной буфетной стойки стояли напитки и блюда с едой, а в центре восседала обнаженная женщина, и двое мужчин в коротких безрукавках с увлечением слизывали мед и вино с ее живота и грудей. На ближайшем к входу кресле активно совокуплялась любовная парочка. Женщина, чей корсаж был спущен до самой талии, крепко вцепилась в подлокотники обеими руками, поднимаясь и опускаясь на мужчине, на котором сидела верхом, и ее малюсенькая юбочка колыхалась с каждым движением мужчины, то и дело открывая взору белые ягодицы проститутки. На секунду Анри замер в изумлении, удивляясь тому, что им разрешили предаваться разврату прямо здесь, в общей комнате, пусть даже и борделя, однако вскоре ему все стало понятно: в отдалении он заметил сидящих полукругом зрителей.

Значит, это являлось частью представления, как и те две женщины, что расположились в шезлонге возле большого камина. Одна из них нежно и со вкусом ласкала другую, а та в свою очередь удовлетворяла себя искусственным мужским членом, сделанным из слоновой кости, пока один из продажных мужчин массировал ей ступни ног. Проститутка подняла глаза и посмотрела в сторону, как будто ожидая приказа. Анри проследил за ее взглядом и в самом центре зрительского полукруга увидел герцогиню.

Анри уже доводилось видеть на отдалении это парадное платье с мантией, а очертания уложенных волос, увенчанных герцогской тиарой, было ему знакомо по изображению на монетке, которую он только что вложил в ладонь евнуху. Его мужское достоинство мгновенно напряглось, и это произошло автоматически, но он тут же тряхнул головой, прогоняя наваждение. Ни под каким предлогом герцогиня не появилась бы в этом притоне. Он пригляделся повнимательнее и понял: женщина, наряженная герцогиней, была мадам Убэр, хозяйка дома терпимости и сама проститутка.

Если бы Анри сбегал домой за всеми своими скудными сбережениями, то смог бы, вероятно, оплатить услуги мадам Убэр. Впрочем, нет, не сейчас, только через год или даже два он бы наскреб на ночь с ней, женщиной в обличье герцогини. Но Анри быстро опомнился: это было бы глумлением, и он мысленно отругал себя за то, что позволил этой предательской мысли на секунду посетить его буйное воображение.

Снова мотнув головой, Анри поспешил дальше по коридору и вскоре вышел на тихий задний двор. Большую часть территории занимала баня, в узком пространстве между ее деревянными стенами и высоким забором росли ползучие кустарники и дикие розы. Их тонкий аромат мгновенно заполнил ноздри Анри, вытеснив душные запахи дешевых духов, пота и вина, царивших в доме, и подслащивая дымок, который поднимался от раскаленных печей внутри бани.

По белой, посыпанной мелким гравием дорожке Анри пошел к деревянному строению и распахнул дверь.

В бане было непривычно тихо, Анри даже слышал, как тонкой струйкой стекает по желобу вода. И неудивительно: полуденная толпа желающих помыться уже схлынула и отправилась по домам, а посетители борделя, жаждущие плотских наслаждений, еще только начинали собираться в доме, и баня им пока не была нужна.

Анри ступил на шероховатый соломенный коврик, устилавший коридор по всей длине бани. Слева от парня находилась неглубокая ниша с крюками и скамейками. Раздевшись, он сложил туда свою нехитрую одежду и аккуратно поставил под скамейку сапоги. Мальчишка, который обычно охранял вещи посетителей, пока те мылись, мирно дремал в углу на куче использованных полотенец, и Анри не стал его будить. Красть у него нечего, из ценностей одни сапоги, да и те были измазаны лошадиным навозом. Взяв с полки чистое полотенце, он вошел в первую дверь по коридору. Пол там был выложен известняком, его шероховатая поверхность не позволяла моющимся поскользнуться и упасть.

В помывочной комнате на низких табуретах стояли каменные резервуары с зернистым мылом самого дешевого сорта. За нежное мыло более дорогих сортов следовало платить отдельно, но Анри привык довольствоваться малым, и общедоступное мыло его вполне устраивало.

Повесив полотенце на крючок, Анри принялся натирать себя зернистым мылом, совсем забыв о болезненном местечке. Плечо и локоть парня были ободраны – это один из грумов более высокого разряда приложил его сегодня днем об стену за то, что он слишком долго отсутствовал в конюшне. Анри осторожно обмыл раны, но кровь на них засохла уже несколько часов назад. Теперь там точно останутся небольшие шрамы. Когда это все случилось, он почти не обратил внимания на боль и лишь тихо радовался в душе – ведь если бы тот грум узнал об истинной причине его опоздания, наказание было бы куда хуже. Пара шишек да царапин – не такая уж великая цена за время, проведенное с герцогиней.

Из больших плоских бутылей по трубопроводу тонкой струйкой текла теплая вода, а чтобы помещение не затапливалось, лишняя влага просачивалась сквозь дырку в центре комнаты. В часы пик при большом количестве посетителей нагревались дополнительные резервуары, благо притон разврата не боялся истощения водных запасов: мадам Убэр владела довольно мощным природным родником, который являлся вторым источником ее немалых доходов, о чем знали все горожане.

У герцога имелся свой родник, находившийся, как слышал Анри, в одном из многочисленных внутренних дворов дворца. Если кто-нибудь решит подвергнуть дворец герцога длительной осаде, зная, что там есть свой родник с чистейшей водой, это будет по меньшей мере глупостью и безрассудством. Вот почему, кроме всего прочего, герцог обладал такой большой властью. Так судачили его подданные. У Анри же всегда имелось собственное мнение: ему казалось, что дворец может пасть при сопротивлении изнутри. Но откуда бы ему взяться, этому сопротивлению? Люди, жившие во дворце, были окружены роскошью и ничего менять явно не собирались. Зачем им было портить свою собственную обустроенную жизнь?

Впрочем, вероятно, не все слуги герцога были безумно довольны, но лично Анри, если бы был на месте кого-то из них, не стал бы разрушать дворец, а все претензии предъявил бы взбалмошному хозяину. Так поступил бы любой здравомыслящий человек. Дворец понадобился бы Анри после того, как он сверг бы тирана. Предательская мысль мелькнула у него в голове: ему понадобился бы не только дворец, но также и сама герцогиня.

Окатив себя из лохани водой с ног до головы, Анри не заметил, как в помещение вошла молоденькая банщица. Отфыркиваясь, он потряс головой, откинул со лба мокрые волосы и уставился на молчаливую фигурку, застывшую возле двери. Девушка была его возраста или, возможно, чуть старше; коротко остриженные, черные как смоль волосы подчеркивали безупречной формы череп. Огромные глаза казались еще больше на фоне короткой прически. По вечерам Анри довольно редко видел здесь эту девушку, обычно в это время здесь работал одноногий банщик, а иногда на смену ему приходила девица, отличительной чертой которой являлась чрезмерная болтливость.

На девушке была лишь тонкая сорочка, едва прикрывавшая круглые коленки. Мокрая ткань облепляла ее тело, четко обрисовывая маленькие груди, красивый изгиб бедер и темную впадину между ног. Временами банщицы работали обнаженными, чтобы принудить возбудившихся посетителей продолжить платные сексуальные игры, однако Анри счел одеяние этой девушки в тысячу раз соблазнительнее. Ее груди напоминали ему аппетитные круглые персики, которые так приятно взять в ладони. Пахло от девушки мылом и розовым маслом.