Меня насторожил взгляд Ольги, когда она провожала меня. Он означал только то, что Виталине я не понравился. Она мне, в принципе, тоже. А это проблема, ещё одна причина в огромном перечне Ольги, чтобы мне отказать. Виталина. Вита. Вроде очень похожа на мать, но совершенно другая.
Настроение испортилось, и вся моя эйфория от того, что я проводил Ольгу, испарилась под холодным взглядом её дочери. К друзьям не вернулся, развернул машину и поехал домой.
– Глеб, – мама встречает меня в коридоре, целуя в щёку. – Ты сегодня рано.
– Фильм неинтересный, – разуваюсь и иду на кухню. А там накрытый стол и два бокала вина. И, конечно же, мамина подруга – тётя Эля.
– Развлекаетесь, девчонки, – шутя говорю я и забрасываю в рот пару виноградинок.
– Немного, – отвечает мама, присаживаясь за стол.
– Не буду вам мешать. А папа где?
– В спальне, футбол смотрит.
– Понятно.
Оставляю женщин одних и иду в свою комнату, на ходу расстёгивая рубашку. Открываю дверь и не сразу соображаю, почему в моей комнате мелькает телевизор. Перевожу взгляд на кровать и вижу свою бывшую девушку, Марину, дочь тёти Эли.
– Что ты здесь делаешь? – настороженно спрашиваю я, снова застёгивая пуговицы на рубашке.
– Предаюсь воспоминаниям, – ровным голосом отвечает она, даже не взглянув на меня.
– Каким? – закрываю за собой дверь, уверен, что наши мамы навострили свои ушки.
– Разным. Ну, например, как лишилась девственности на этой постели. Или как ты меня брал на том столе, за которым сейчас сидят наши мамочки.
– Марина, – перебиваю я девушку.
– Расслабься, Крымов, – мазнула по мне мимолетным взглядом. – Я просто смотрю телевизор.
– А в гостиной не пробовала смотреть?
– Здесь удобнее. Я маму жду, ты же знаешь, она на такси не ездит.
– Значит, ты сегодня водитель, – встаю напротив неё и опираюсь бедром о письменный стол.
– Угу.
– Тебе ждать примерно час, там ещё полбутылки вина осталось.
– Чёрт, – наконец, она смотрит на меня. – Сходи к ним, скажи, чтобы болтали поменьше и пили побольше.
– Ты же знаешь, эта схема не работает, – улыбаюсь я, вспоминая, сколько таких вот посиделок было в нашей жизни. Наши мамы дружат ещё со студенчества, а мы с Маринкой, получается, с младенчества. Зря я когда-то позволил переступить нам черту, где мы были просто друзьями детства. Не нужно было усложнять. Но в то время она мне действительно нравилась, была ближе всех.
– Точно, чем больше пьют, тем больше тем для разговоров, – улыбается мне в ответ. – Ну тогда сходи и помоги им. Выпей парочку бокалов.
– Вот сама иди и помоги. Выходи, мне нужно переодеться.
– Переодевайся. Подсматривать не буду, обещаю.
– Маринка.
– Глеб, мы пять лет были в отношениях, я знаю каждую родинку на твоём теле, так что нет причин для смущения. И не надейся, приставать не буду.
– И когда ты стала такой… – договорить не успеваю, Марина перебивает:
– В тот день, когда ты меня бросил.
– До сих пор злишься? – подхожу к кровати и присаживаюсь рядом. Мы плохо расстались, были скандалы, слёзы и обвинения. Я со всеми её осуждениями согласился, потому что знал, что так ей станет легче.
– Нет. Уже нет, – нажимает на пульте кнопку, и телевизор гаснет. – Только понять хочу.
– Может, не надо снова?
– Просто ответь. Ты тогда сказал, что влюбился, но сейчас ты один. Рядом с тобой нет другой девушки, ты ни с кем не встречаешься.
– Мы не вместе с ней.
– Тогда зачем?
– Затем, что я её люблю. Просто наступил момент, когда надоело обманывать и тебя, и себя, – смотрю прямо в глаза, понимая, что снова сейчас сделаю ей больно, но не могу иначе. – Тебя целую, а представляю её. С тобой сплю в одной постели, а хочется к ней прижаться. Именем её тебя хочу назвать, когда утром просыпаюсь. Нужны тебе такие отношения? – Марина отрицательно качает головой. – Вот я и решил, что так будет честнее.
– Она тебя отшила?
– Я ей не интересен, но от этого мои чувства не становятся менее яркими.
– Крымов, ты что, действительно влюбился?
– Нет. Это не влюблённость. Я люблю её, и это навсегда.
Как только ушёл Глеб, Виталина с оглушительным хлопком закрыла дверь в свою комнату. Я не пошла к ней, так как оправдываться не собиралась, вины за собой я не чувствовала. Мне просто помог мужчина донести тяжёлые пакеты до дома, это не преступление.
Разобрав пакеты с продуктами, положила мороженое в морозильную камеру. Приготовила куриный суп с вермишелью и салат с фасолью. Накрыла стол и подошла к двери в комнату дочери. Постучала и, не дождавшись ответа, вошла.
– Вита, ужин готов, – тихо произнесла я, стоя в дверном проёме.
Дочь не отреагировала, она лежала на своей постели спиной ко мне. Помедлив несколько секунд, я всё же двинулась дальше. Дочь спала, а вокруг неё россыпью лежали наши семейные фотографии. Я присела на кровать и начала собирать, рассматривая каждую из них. Вот фото, где я и Коля на пикнике: я беременная – на шестом месяце, муж нежно обнимает меня и смотрит обожающим взглядом. А на другой фотографии мы уже втроём: Вите исполнился первый годик. На следующей дочке двенадцать, она с папой на рыбалке. Поймала рыбку и плачет от радости. Повсюду много фотографий, где они вдвоём. Между ними была особая связь. Виталина во всех смыслах папина дочка. Она никогда не интересовалась женскими делами по дому, не пекла со мной печенья и пироги, а разбирала с папой в гараже машину, ходила с ним на рыбалку и смотрела футбол. Отложив фотографии на тумбочку, выключила прикроватную лампу и вышла из комнаты. Ужинать не стала, убрала суп в холодильник и ушла в спальню.
Не могу уснуть. Не понимаю, за что Вита так со мной? Ведь я не изменяю мужу, его больше нет, я одна. Разве я не имею право жить дальше? Виталина очень ревностно относится ко мне, не выносит рядом со мной мужчин. Случайных мужчин. Так как ни с одним я никогда не пыталась выстроить отношения. После мужа ни один мужчина ко мне не прикоснулся, и это совершенно не связано с отсутствием внимания ко мне. Есть поклонники, но я не реагирую на них. Большинство из них женаты, а я не настолько отчаялась, чтобы забраться в чужую супружескую постель. Есть один мужчина, точнее, был – вдовец, отставной офицер, сосед по даче, но Виталина его на дух не переносила. После того, как она узнала, что мы с ним провели вечер наедине, потребовала продать дачу. И все мои объяснения о том, что я угостила соседа чаем в благодарность за то, что он отремонтировал покосившийся забор, и что это больше не повторится, она не слышала. Этот инцидент произошёл через год после смерти мужа, и я решила, что мой ребёнок ещё не до конца пережил потерю и слишком остро реагирует. Провоцировать не стала, к тому же мужчина меня не сильно заинтересовал. Я уступила, продала дачу и больше там не появлялась. В дальнейшем я смирилась со своим одиночеством, ища смысл жизни только лишь в дочери. Но
О проекте
О подписке