Сегодня ровно месяц, как я работаю, точнее, как мы работаем вместе. Мини юбилей «холодной войны Мартыновых». Олег сменил тактику, теперь он не нападает, он просто игнорирует меня. Я для него не существую. Меня, в принципе, устраивает это. В работе, конечно, возникали трудности, но я приловчилась. Мы общаемся только письменно, официальными бумагами. Коллеги по началу настороженно смотрели на наш процесс взаимодействия, а сейчас и внимания не обращают, привыкли. Никто не задает лишних вопросов. Да и нет времени их задавать. Нам иногда и вздохнуть некогда бывает. Работы много, недаром мы работаем в клинике экстренной помощи.
Пятница и я снова иду на работу, пешком, обходя лужи на асфальте. Октябрьское утро хмурое и ветреное. Ночью шел дождь. Днем тоже ожидаются осадки. Но все же, не смотря на слякоть и промозглость, я улыбаюсь. Сегодня день рождения моей мамы, я позвонила ей с утра и зарядилась позитивом на весь день. Теперь пронизывающие взгляды Олега мне будут нипочем. Он не испортит мне настроение в этот день.
Снимая на ходу мокрый плащ, я захожу в ординаторскую и вижу Олега, мечется из угла в угол, как раненый зверь. Матерится сквозь зубы. Он даже не обращает на мое появление никакого внимания. От неожиданности я замираю и не замечаю, как кто-то берет меня за локоть и выдергивает обратно в коридор.
– Не надо туда ходить.
– Юлия Романовна, что происходит? – я смотрю на коллегу, на которой просто лица нет.
– Пошли к тебе в кабинет, расскажу.
Мы быстро идем до моего кабинета, и я несколько раз оглядываюсь на дверь, за которой мой бывший муж просто в неадекватном состоянии.
– Не против, если я закурю? – спрашивает Юлия.
– Нет, – я подхожу к окну, отодвигаю цветочный горшок с гортензией и приоткрываю створку.
– Спасибо, – она присаживается на подоконник, прикуривает и сразу затягивается несколько раз. – К нам доставили двух парней после автомобильной аварии. Мальчишкам по двадцать лет: Юрий и Илья, – у нее после этих слов затряслись руки, и она с трудом попала в пепельницу, точнее в обычное блюдце.
– И…
– У Ильи пробито легкое, печень, селезенка, в общем, оперировать бессмысленно, нужна только трансплантация органов. А Юра…. он… у него отказал мозг. Ты сама знаешь, что это значит.
– Надо отключать от аппаратов, констатировать смерть и в морг.
– Да, но он идеальный донор для второго. Будто родственник. Мы с Мартыновым не стали его отключать. Сейчас Коршунов разговаривает с матерью мальчика, пытается добиться разрешения на пересадку органов. Но судя по тому, какие из его кабинета доносятся крики, ничего у него не получается.
– Олег…Олег Евгеньевич поэтому бродит словно приведение?
– Олег, хоть и циник, но душой болеет за каждого пациента. Для него смерть пациента на операционном столе – это личная трагедия. Слышишь? – Юля погасила сигарету и спрыгнула с подоконника, – дверь хлопнула у главного. Пошли.
Мы направились обратно в ординаторскую. Вошли тихо, но главный врач заметил нас сразу и одобрительно кивнул, разрешив войти.
– А что, если я его прооперирую без ее согласия? – от его уверенного вопроса у меня по спине пошли мурашки. Неужели он готов рисковать своей карьерой ради жизни пациента?
– Не глупи, Олег. Ты прекрасно знаешь, что она может заказать повторное независимое вскрытие сына. И если там выясниться, что не хватает органов, тебя посадят. Да и клинику закроют.
– Но что-то же надо делать!? – он сжал кружку так сильно, что она треснула. И я машинально бросаюсь к нему, убираю осколки из ладони, облегченно вздыхаю, увидев, что порезов нет. Беру полотенце и вытираю холодный чай с его ладони и стола. Он смотрит на мои манипуляции, молча, отстраненно.
– Может, я с ней поговорю? – тихо предлагаю я.
– Да куда ты лезешь, девочка, – повышает на меня голос Олег. Он пригвоздил меня своим взглядом к месту так, что я и дышать перестала.
– Сбавь тон, Олег, – пресек его начальник. – Во-первых, контролируй себя, во-вторых, согласно протоколу, психотерапевт обязан побеседовать с матерями пострадавших. Так надо. Иди, Настенька, она в моем кабинете.
Я повесила на спинку стула влажное полотенцу, которое почем-то все еще держала в руках. И вышла из кабинета под пристальным взглядом Мартынова.
Я тихонько вошла в кабинет, где находилась мама Юрия. Женщина лет сорока пяти. Женщину выдернули прямо из дома, она в домашнем халате. Мать парня, лежащего сейчас под аппаратами в реанимации, не просто плакала, она скулила от боли.
Я налила стакан воды и поставила перед женщиной.
– Выпейте, пожалуйста, – сказала, присаживаясь на соседний стул. Не напротив, а намеренно рядом. Позиционно я с ней на одной линии, так проще общаться. Мы молчим. Я примерно знаю, какие вопросы ей задавал Коршунов, какие предложения озвучивал. Я не хочу их повторять. Ее ответ на эти вопросы я знаю. Мне нужно выяснить причину ее отрицательного решения.
Гнетущую тишину первой не выдерживает она. А я именно этого момента и ждала.
– Вы видели результаты анализов? – она бросает на меня мимолетный взгляд, и я одобрительно киваю. – Они братья, – женщина теребит край халата дрожащими пальцами, – мой гадёныш, Колька, сына соседке сделал. Илья же через девять месяцев после рождения Юрочки родился. Значит, изменил мне, пока я в роддоме была. Был бы жив Николай, я бы ему сейчас…. А что сейчас? Поздно. Поздно и бессмысленно.
– Вы не хотите спасти соседнего парня, потому что он тоже сын вашего мужа? Вы вините мальчика за ошибки его родителей?
– Я не знаю. Юрочку не спасти, а жизнь Ильи зависит от моего решения. Но вы правы, я виню его. Я ненавижу его за то, в чем он, по сути, не виноват. Почему у него есть шанс жить, а у моего сына нет?
– Расскажите, как давно дружат мальчики?
– Так с песочницы ещё. Они тогда на улицу гулять вышли с одинаковыми грузовиками. Синие такие, с желтой кабиной. Колька, идиот, даже игрушки им дарил одинаковые. А я ещё удивлялась, что это муженек мой так эту дружбу поддерживает. На рыбалку – обоих. В гараж машину чинить – обоих. На стадион футбол смотреть, опять обоих. Мол, друзья же. Какая же я дура. А я ведь всю жизнь жила и считала, что счастливее меня нет. Муж верный, любимый. Ведь ни разу в жизни не прокололся. Это ж надо быть таким …. я даже слово подобрать не могу.
– Ребята правда были не разлей вода?
– Да, друг за друга горой были. Если побитые, так оба. В клуб или на дискотеку какую, тоже вместе. На учебе за одной партой. Я очень боялась, что влюбятся они в одну девчонку, и тогда придет дружбе конец. Но и тут они оказались выше этого. У нас во дворе вертихвостка есть одна – Машка, решила она обоих охмурить. То одному глазки строит, то второго целует в подъезде. Не вышло у нее ничего. Мужская дружба у них на первом месте оказалась. А, может, Колька рассказал им, что они братья родные?
– Ольга, если бы ваш сын сейчас имел право голоса, он спас бы жизнь друга?
– Конечно, – она опешила от своего быстрого и уверенного ответа. Четко поняв смысл моего вопроса.
– Может, вы дадите ему этот шанс?
Она не успела ответить. В кабинет ворвалась другая мать. Она прямо с порога встала на колени перед Ольгой. Две матери, два горя. Но в глазах одной смерть и пустота, а у другой ещё есть надежда. И она готова ее вымолить.
Напротив друг друга, а между ними я.
– Уйди, Светка, – обессилено просит обманутая женщина.
– Ольга, спаси, – умоляет вторая, подходя к первой, не поднимаясь с колен.
– От Кольки родила?
Светлана заплакала еще больше и кивнула.
– Всю жизнь меня обманывали, да?
– Нет. Это случайно вышло. Мы выпившие были. Он отмечал рождение Юрочки, а я со дня рождения подруги приехала. Я сама к нему пришла, – Светлана вытерла ладонями мокрые щеки. – Один раз всего. Больше никогда. Клянусь, он не искал встреч, и я не хотела. Помогал? Да. Деньги давал, игрушки покупал, велосипед на десятилетие подарил. С вступительными экзаменами помог. Это всё. Хочешь, ноги твои целовать буду, квартиру на тебя перепишу?
– Да зачем мне твоя квартира? Мне свою-то теперь некому оставить.
В ординаторской никого нет, кроме Олега. Он сидит за столом и просто смотрит на стену напротив. Я молча подхожу к нему, кладу бумагу на стол перед ним и ухожу.
Он опускает обреченный взгляд на строки, которые подарят Илье жизнь.
Я не жду от него в ответ спасибо.
Я слышу, как хлопает дверь. Он, не дожидаясь лифта, бежит вверх по лестнице, отдавая распоряжения по телефону о подготовке операционной.
Я хочу, чтобы он спас этого мальчика. Это в его силах, он сможет. И пусть я ненавижу его как мужчину, как хирургом я им восхищаюсь.
Он Бог со скальпелем в руках.
– Доброе утро, коллеги. Приветствую вас на внеочередном совещании, – громко вещает начальник, пока мы рассаживаемся по местам, сегодня пятница и общий сбор врачей стал неожиданностью. – Сразу говорю – надолго не задержу. Повод собраться у нас появился, повод приятный. Станислав Сергеевич, прошу, – в зал входит Станислав с огромной корзиной цветов: разнообразных, красивых и необычных. – Светлана Викторовна, – обращается главврач к женщине, та в свою очередь встает со своего места, немного краснея, – разрешите от себя лично и от всех коллег поздравить вас с днем рождения. Примите эти цветы в знак нашей признательности и огромной любви, – он обнимает молодую женщину и тихо на ушко шепчет, под гул аплодисментов и поздравлений, – Будь счастлива, девочка.
– Обязательно буду, – так же тихо отвечает она.
На глазах у именинницы наворачиваются слезы от нахлынувших эмоций. Но она быстро с ними справляется.
– Спасибо большое, коллеги. Очень приятно. Не ожидала. Приглашаю всех в ординаторскую на пироги.
– Сама пекла? – выкрикивает Олег, как всегда с галерки.
– Конечно, – улыбаясь, отвечает женщина.
– Тогда пошли быстрее, ради твоих пирогов, Светик, я даже операцию отменю, – шутит Олег, подхватывая под руку Светлану.
– Балагур. Лучше с цветами помоги. Тяжелая корзина.
– Давай ключ от кабинета твоего, унесу туда.
– Спасибо, – она достает ключ из кармана белого халата и передает коллеге.
Олег уходит, а мы направляемся перекусить. Ординаторская быстро заполняется людьми с кружками чая, готовых вкусить кулинарные творения именинницы. А кроме пирогов нас ожидает накрытый стол: пироги, салаты, бутерброды. Причем всё домашнее.
– Когда ты успела столько наготовить? – спрашивает Юля, накладывая в свою тарелку овощной салат. Юля у нас на диете.
– Дети помогли. Костик начинку для пирогов делал, а Анечка готовила салаты. Я практически ничего и не делала.
– Сколько лет им? – спрашиваю я, так как единственная, кто этого не знает.
– Сыну десять лет, а дочери восемь, – с улыбкой отвечает Света, подавая мне тарелку с ароматным пирогом.
– Как быстро растут дети, – задумчиво произносит наш главный. – Светочка, а есть мой любимый, с курицей и ананасами?
– Конечно. Давайте я вам сейчас положу кусочек или два?
– Давай два. Обожаю его. Жена пробовала по твоему рецепту испечь такой же пирог, но все равно так, как у тебя не получилось. Ты волшебница. Ты не только детям жизнь даешь, но и своим блюдам. Чтобы ты не готовила, получается восхитительно.
– Ну хватит. Я и так уже красная, как помидор от ваших хвалебных речей.
– Если есть за что хвалить, почему я должен молчать? Правильно, коллеги?
– Совершенно верно. Мы полностью согласны, – поддерживает Ольга Александровна.
– А твоей доченьке, Олечка, сколько уже? – не унимается Коршунов.
– Весной восемнадцать будет.
– Ого. И когда вырасти успела? Мы и не заметили.
– Я тоже не заметила, – с грустью в голосе отвечает женщина.
– Ещё б вы замечали, когда у вас дети растут, сутками на работе торчите. Они у вас сами по себе, – высказывается Мартынов, как только заходит в комнату.
– Ты еще скажи, что женщина должна сидеть дома и детей воспитывать? – спрашивает его Светлана, так же угощая пирогом.
– Не скажу, – откусывает пирог, урчит от удовольствия, доедает и идет за добавкой, – сидеть дома не обязательно, но и работать надо так, чтобы и на семью время оставалось, – он щелкает именинницу по носу нежно и любя.
К Светлане, я заметила, все очень хорошо относятся. Такого светлого и доброго человека трудно не любить.
– Извините, что прерываю, – в ординаторскую входит девушка из регистратуры. – Отделения хирургии и травматологии будьте готовы. К нам везут жертв ДТП двух маршрутных такси. Кстати, гинекология тоже, одна из пострадавших беременная женщина.
– Ну почему всегда в твой день рождения происходит какой-нибудь коллапс? – спрашивает Олег, обнимая именинницу за плечи. – Третий год подряд. Света, твои именины пора отменить. Пусть тебе всегда будет восемнадцать.
– Я согласна, Олег.
– Первая скорая прибыла. Коллеги, пройдите, пожалуйста, в приемное отделение.
*****
– Настя, не отвлекаю? – Светлана заходит в мой кабинет и присаживается на стул.
– Нет. Карточки заполняю, пока есть время.
– Поговори с моей пациенткой, – измученно произносит женщина. Еще бы, три часа в операционной.
– С той, которая после ДТП?
– Именно. Пришлось кесарить. На нее мужик в маршрутке упал, придавил так, что открылось кровотечение.
– И что с ней?
– Не верит, что ребенок жив. Она в реанимации, вставать нельзя. А ребенок в детском отделении, подключен к ИВЛ. Нет возможности им сейчас увидеться. А она в истерике кричит: принесите, покажите.
Что ж, еще одна беседа с очередной мамочкой. Мы выходим из кабинета и направляемся в отделение. Что не говори, а с пациентками гинекологии я общаюсь чаще, чем с пациентами других отделений.
– Светлана, что с пациенткой твоей? – нас останавливает главврач, который только что вышел из лифта.
– Экстренное кесарево сечение. Глубокая недоношенность. Ребенок родился на сроке двадцать пять – двадцать шесть недель. Вес ребенка кило двести. Подключен к ИВЛ и кислороду. Мамочка очень волнуется, спрашивает, почему ребенок не с ней в палате? Вот я попросила Анастасию Николаевну побеседовать с ней.
– Правильно. Идите. Не буду задерживать.
Но не успели мы и шагу сделать, как к нам подошла Ольга.
– Светлана Викторовна, тут муж вашей мамочки пришел.
– В приемном ожидает?
– Угу.
Мы вдвоем выходим в общий зал и сразу замечаем нервничающего мужчину. Он пытается присесть, но тут же встает и начинает метаться от стула к окну и обратно.
– Добрый день. Меня зовут Светлана Викторовна, я заведующая родильного отделения.
– Родильного? Моя жена родила? Но ведь еще очень рано? Она только на шестом месяце.
– Она попала в аварию. Вследствие сильного удара началось кровотечение, отслоение плаценты. Роды были экстренными.
– Кто?
– Сын.
– Ему, наверное, надо вещи принести, – мужчина в смятении, он даже еще не понял, что стал отцом. – Жена заранее покупала.
О проекте
О подписке