Глава 5

Назарет

С появлением Марка моя жизнь становится более упорядоченной. Я не засиживаюсь допоздна в конторе, не перетираю из пустого в порожнее в кабаках. И уже забыл, когда последний раз посещал в ночной клуб. Подъезжая к дому, ловлю себя на мысли, что возвращаюсь с радостью. Хочется смотреть на сына и искать в его маленьком нахмуренном личике знакомые черты. Жаль, что пока сопляк ничего не понимает. Таращится на меня невидящим взглядом. В хорошую погоду Линара выносит ребенка на прогулку. Маленький карапуз в белом комбинезоне удивленно взирает на мир синими, как у меня, глазищами.

Смотрит доверчиво. Но когда я тяну к нему руки, прячет личико на груди у няньки.

– Марк, – зовет его ласково Линара. – Папа приехал. Соскучился по тебе.

– Дайте мне его, – то ли прошу, то ли приказываю я. И, взяв крошечное хрупкое тельце в свои лапищи, просто млею от восторга. А маленький засранец хнычет как котенок и просится обратно к няньке.

– Марк, – снова зовет она и делает попытку забрать ребенка. – Он вас боится, – шипит чуть слышно. – Нужно постепенно приучать.

– Ничего страшного, – усмехаюсь я. – Поревет и привыкнет.

– Еще чего, – фыркает негодующе Линара, настойчиво выковыривая Марка из моих рук. – Зачем заставлять ребенка плакать? Это же травма на всю жизнь.

– Ну, чтобы легкие развивались, – бурчу я, наблюдая, как мой сын взволнованно сопит на руках няньки.

– Выйдите в лес и поорите. Себе развейте что-нибудь, – возмущенно заявляет нахалка. И держа моего сына, как священную ношу, направляется к дому. Догнав, открываю перед ней дверь.

– Если так пойдет, Марк меня вообще знать не будет, – рыкаю над головой наглой девицы.

– Приходите в детскую почаще. Играйте с сыном. Купайте его по вечерам.

– А вы? – спрашиваю удивленно. Даже помыслить не могу, что Линара сможет оставить меня наедине с мелким засранцем.

– Куда я денусь с подводной лодки? – вздыхает она и добавляет, опалив меня строгим взглядом. – А вы сможете подержать Марка во время купания?

– Подумаешь, великий груз! Сколько он у нас весит?

– Четыре килограмма, двести грамм, – бодро рапортует Линара. – За месяц набрал восемьсот грамм.

– Справлюсь, – киваю с усмешкой. – Вроде и побольше тяжести поднимал, – заявляю, вспоминая штангу с десятикилограммовыми блинчиками, которую утром тягал в спортзале.

– Посмотрим, – чопорно кивает нянька и вместе с Марком удаляется в детскую. Из-за приоткрытой двери я слышу ее воркующий голосок.

– Марк, солнышко…

Еле сдерживаюсь, стараясь не расхохотаться. По большому счету девице следует накрутить хвост за несоблюдение субординации. Делаю глубокий вздох, стараясь подавить смех и желание задать джазу Линаре. Перекинуть бы ее через плечо, шлепнуть по попе и отнести к себе в спальню. А там…

«Стопэ, – говорю самому себе. – А мелкий с кем останется? Спокойнее, Сережа. Равнодушнее. Девок на твой век хватит. По триста штук в каждой бочке. А вот идеальная нянька одна. Ее беречь нужно. Пылинки сдувать. Переход в горизонтальную плоскость неумолимо приведет к разрыву. Бабу ты всегда найдешь! А вот хорошего спеца – вряд ли! Поэтому держи-ка, дружок, ширинку застегнутой!»

Иду к себе, прогоняя прочь дурацкие мысли. Дел по горло, а у меня мысли только о няньке. Красивая девчонка. Такая тоненькая. Прям инстинкт защитника просыпается. Хочется сграбастать в охапку и… оберегать.

– У нас неприятности, – говорит мой помощник Сулейман, как только я появляюсь в холле. Рывком, словно катапультируется, вскакивает из кресла, стоящего возле моего кабинета. Высокий крепкий парень. Длинные патлы зачесаны назад, а в глазах тоска. Слава Николаев. А погоняло заслужил за дикую любовь к бабам. Целый гарем себе завел.

– Дункан с Тавридой что-то мутят. Людишки их по городу снуют. Кого-то ищут, – солидно бросает Славка.

– А мне какая печаль? – рыкаю раздраженно. Прекрасный повод отыграться за невозможность замутить с нянькой. Немного спустить пары. – Ты бы делами занялся. Вчера опять около наших обменников цыгане какие-то отирались. В бар к Потапу снова бомжи заходили. Посетители разбегаются. А мы терпим убытки.

– Да я это… Назарет… – бубнит Сулейман. – Занимаюсь. Пацанов отправлял на днях.

– А у нас что, движ на танцополе? – интересуюсь сквозь зубы. – Меня твои действия не интересуют, Слава. Мне важен результат. Понял?

– Да… Конечно… Назарет…

Плюхаюсь в кресло, включаю ноутбук и терпеливо жду, когда Сулейман выйдет из кабинета. Открываю альбом, сохраненный на рабочем столе, и снова всматриваюсь в дорогое лицо. Длинные русые волосы разлетаются в разные стороны. Любимые карие глаза искрятся смехом. Вероника сидит на качелях и болтает ногами.

Жена…

Как же мне плохо без тебя, девочка!

Вглядываюсь в счастливое лицо. Последний снимок перед гибелью. Кто же знал, твою ж мать… Стискиваю зубы. Сжимаю кулаки в бессильной злобе.

– Прости меня, малыш, – шепчу я, глядя в любимое лицо. – Я не успел вовремя. И до сих пор не отомстил за твою гибель… Нет, с исполнителями давно покончено. А вот заказчик… Синька, тварь. Ему недолго ходить осталось. Но этот гад окопался где-то в Средней полосе России. Ничего, выкурю со временем. – Решительно закрываю папку, где хранятся фотографии жены. Щелкнув мышью, захожу на площадку электронных торгов.

– Таак, – усмехаюсь, почесав затылок. – Что мы имеем?

Наблюдаю, как мои сотрудники дружно рубятся с каким-то неведомым ООО. От нечего делать в программе проверки юридических лиц вбиваю основные данные. Название, ИНН. И к своему удивлению обнаруживаю среди учредителей довольно-таки известный банк. ФИШТ-банк, еперный сарай!

Здрасьте, приехали! Именно там кредитуется мой давний враг Коля Синявкин. Быстро пробегаю требования лота и пишу в Телеграм старому дружбану, начальнику ФГУПа.

– Тут такая тема, Игорек… Хочу одному нашему синему кадру показать небо в алмазах. Поможешь?

Игорь Митрохин – мой одноклассник. Когда была жива Вероника, мы дружили семьями. И тогда, семь лет назад, предпринял массу усилий, чтобы спасти мою жену. Сначала весь СК поднял на уши, как только Синька взял ее в заложники. Потом обеспечил поддержку ментов, стоило мне с ребятами выйти на след этого отморозка. И когда я вынес из подвала бездыханное тело жены, до последнего вместе со мной не терял надежду. Помню до сих пор вой реанимобиля, присланного к месту освобождения заложницы. Помню, как неслась машина по запруженным улицам, а впереди с матюгальником ехала ДПС. Но спасти мою Нику не удалось. Сердце – этот идеальный насос – дало маху. Просто остановилось, и все. И не захотело запускаться снова. Не выдержало.

Синявкину тогда удалось удрать из страны. Это та самая порода крыс, что живут в страхе и прячутся в норах, боясь показаться на свет божий. Но из любого логова можно выкурить мразь. Главное, дождаться момента, когда та решит, что все улеглось. Ага! Сейчас! Уляжется, когда и меня снесут на кладбище и закопают рядом с Никой. Вот только я пока не намерен склеивать ласты. Мне бы сына поднять, посмотреть, как его внуки обмениваются брачными клятвами со своими половинками. Но про Синьку не забываю. Глаз не спускаю с этого гада. Года два назад он вернулся в Россию. Вот только в Никитск боится сунуться. А я жду. Будто хищник, слежу за глупым шакалом, и как только он замешкается, вонжу острые зубы в глотку. Что будет потом? Не знаю… Но только жажда мести помогла мне пережить потерю. Только месть. А теперь вот и Марк.

Я никогда не задумывался, как сложится судьба моего ребенка, если я попадусь. Определят ли его в детский дом? Или возьмет кто из сердобольных родственников? Может, и стоило жениться на Жанке и не отпускать далеко? Но она сама захотела жить возле теплого моря. Ее никто не гнал вроде и ребенка не забирал. Захотела бы, осталась. А так… Пройденный этап. Вот уж по ком я не скучаю.

Слышу около двери шорох, поднимаю глаза.

Линара. Красивая и нежная… С моим сыном на руках. Смотрю на маленькое тельце, распластавшееся по груди няньки, и испытываю щемящую тоску, представляя сына на руках Вероники.

– Мы идем купаться, – весело говорит Линара, улыбаясь слегка завернутому в тонкую пеленку малышу. Сын дремлет на руках у няньки. А она аж вся светится. И у меня от ее счастливого вида сердце пускается вскачь. И кое-где становится тесно.

– Марк приглашает вас, Сергей Алексеевич.

– Ну, если сын зовет, как я могу отказаться, – гляжу довольно на сладкую парочку. Встаю из-за стола и подхожу поближе. Легко провожу ладонью по маленькому голому плечику. Поправляю чуть сбившуюся пеленку.

– Осторожно возьмите его, – тихо предлагает мне Линара.

А я бездумно пялюсь на лежащего в коконе женских рук малыша.

– Боюсь, – признаюсь честно. – Неси его сама в ванную. Я иду следом, – говорю, чуть наклоняясь к Линаре. Чувствую запах ее волос и тела. Что-то карамельно-цитрусовое…

«Маленькая конфетка, поцеловать бы тебя, – усмехаюсь мысленно. – Заводишь меня всерьез, кукла. Редкий случай, блин! Я, и увлекся какой-то телкой!»

Линара, видимо, почувствовав мой порыв, быстро выходит из кабинета. И мне не остается ничего другого, как пойти следом.

Плетусь сзади, лениво рассматривая точеную фигурку, стройные ноги. На голени, чуть выше щиколотки замечаю яркую татуировку. Розы, бабочки, птичка… Скоро девчонки из любви к наколкам обгонят воров в законе.

«Знала б ты значение розочки, детка», – ухмыляюсь я, неожиданно испытывая острый приступ дотронуться до татушки. Слегка провести по рисунку, запустить ладонь, поднимаясь чуть выше. Утолить жар и любопытство. Там на бедре, тоже татуировка?

Сжимаю кулаки, стараясь сдержаться. Нельзя. Испугаю девчонку, к едреной фени. Еще Марка из рук выпустит. Только и остается, как шарить взглядом по спине и ниже. Представлять, какая она… Линара…

Вслед за нянькой и сыном захожу в санузел, примыкающий к детской, где на небольшом столе стоит наполненная бирюзовая ванночка.

Линара пальчиком пробует воду и без всякого предупреждения передает Марка мне. Подхватываю, испытывая дикий страх. Мать вашу… Маленький комок, а из меня веревки вьет! Вдруг уроню… Что тогда?

Стою, не смея пошевелиться. Молча слежу за Линарой. Она капает водой на сгиб собственного локтя и, удовлетворившись температурой, командует.

– Опускайте!

– Что? Куда? – спрашиваю обалдело.

– Марка. В воду, – велит дерзкая пигалица и добавляет со знанием дела. – Придерживайте головку. Под спинку руку положите.

– А если выскользнет? – спрашиваю заплетающимся языком.

– Держите нежно, но крепко.

– Хорошо, – киваю я, мысленно чертыхаясь. Но вида не подаю. Еще не хватало перед девчонкой облажаться. И перед сыном. Осторожно опускаю наследника в воду. Он испуганно озирается по сторонам и норовит разреветься.

– Марк, – зовет его Линара. – Сейчас искупаемся и пойдем спать. Ты же самый красивый малыш на свете.

Ребенок слышит ее голос и мгновенно успокаивается. Чувствует себя в безопасности. Умелые пальцы гладят в теплой воде ручки и ножки малыша, и он неожиданно начинает сучить ногами.

– Вошел во вкус, – шепчу я, стараясь лишний раз не дышать.

– Дети любят купаться, – добродушно кивает Линара, осторожно касаясь Марка мягкой губкой.

– Да-да, – мычу что-то нечленораздельное, пытаясь отвести взгляд от выреза нянькиной майки. Мать вашу…

– Поднимаем, – снова раздается команда. И я вздрагиваю от неожиданности. Немного прибалдел, наблюдая за Марком и его нянькой.

– Давайте, – приказывает мне девчонка. А я держу мокрого сына на руках и трясусь от страха. Упаси бог, упадет. Расставляю пальцы пошире.

– Только не крутись, Марк, – шепчу сыну.

– Он еще переворачиваться не умеет, – улыбается нянька, заворачивая малыша в пушистое полотенце.

– Да? – настороженно тяну я. – А когда научится?

– Нескоро еще, месяца в четыре или в пять.

– У нас все идет по плану? – спрашиваю строго. – Задержек в развитии нет?

– Все хорошо, – улыбается Линара, укладывая Марка на пеленальный столик. – Хотите, можете сами убаюкать Марка.

– А вы? – ужасаюсь только от мысли, что она может сейчас уйти и оставить меня наедине с Марком.

– Я здесь, – весело сообщает нянька. – Никуда не уйду. Вдруг что-то понадобится.

– Правильный подход, – с облегчением киваю я, наблюдая, как Линара вытирает малыша и одевает на него тонкий трикотажный комбез.

Беру на руки сына. Качаю потихоньку. И стараюсь вспомнить хоть какую-то песенку, подходящую под колыбельную. Но кроме похабной «Что-то барсук повесил на сук» ничего не вспоминается.

И чтобы не облажаться по полной, тихо пою.

– Здесь вам не равнины, здесь климат иной…

– Знал бы Владимир Семенович, что написал колыбельную, – тихо хмыкает нянька.

Толковая девица. Даже про Высоцкого знает. Мои телки о нем и не слышали. Но я с ними обычно не разговариваю.

Накупанный розовощекий ребенок быстро засыпает у меня на руках. А я млею от счастья, ощущая тепло маленького тельца.

– Положите его в кроватку, – шепчет нянька. – Только осторожно.

«Милая моя, – хочется крикнуть ей. – Да что ты вообще знаешь об осторожности? Лежала когда-нибудь в засаде? Уходила от «хвоста» на дикой скорости? Бывала хоть раз на допросе, где нужно подумать, прежде чем сказать «А»? «Б» из тебя потом вытянут, что и глазом моргнуть не успеешь!»

Не дыша, кладу сына в кроватку. И тут же слышу над ухом писк.

– Головку, головку поддерживайте!

Чувствую легкое прикосновение. Линара, будто обжегшись, убирает руку в сторону. Но мне и этого достаточно. Кожу словно опаляет напалмом, а в груди перехватывает дыхание.

Что же это творится, братцы-кролики?!

Исподволь смотрю на девчонку. Отвернулась маленькая зараза. Но даже отсюда видны пунцовые щеки и стиснутые кулачки.

«Значит, и тебя проняло, моя красавица? Ну да ничего… У меня-то хоть есть возможность снять стресс, а тебе придется туго этой ночью, – хмыкаю с неким злорадством и, выйдя из детской, звоню Аньке.

– Приезжай, кисуль. Я скучаю…

Мою постоянную любовницу уговаривать не надо.

– Через полчаса буду, – тут же соглашается она и добавляет капризно. – Достань мое любимое вино и набери ванну.

– Яволь! – фыркаю я и, закончив разговор, передаю Анькины требования Элле.

Слышу, как суетится прислуга. Из моей ванной доносится шум воды, бьющейся о дно джакузи. Наверняка Элла сейчас устроит поляну. Нарежет сырок, хамон и фрукты. Все разложит красиво. Романтик, мать вашу!

Безотчетно представляю накрытый столик в моей спальне и чувствую, как к горлу подступает комок. Не хочу. До тошноты. До отвращения.

Отменить Анькин визит ничего не стоит.

– Важная стрелка, кисуль, – вру по привычке. – Пацаны вызвали. Уже выехал.

– Ладно, – разочарованно вздыхает девица, настроившаяся на жаркую ночку. – Позвони, когда вернешься. Я прибегу.

«Все вы прибежите, только помани, – морщусь я, неожиданно свирепея. – Вот какого рожна тебе надо, Сережа. Зачем отменил визит телки? Чтобы вздыхать о Линаре в свое удовольствие?»

Подхожу к окну, вглядываясь в непроглядную темень леса, виднеющегося за забором. Можно все вернуть. Позвонить Аньке. Плюхнуться с ней в джакузи. И попытаться выкинуть из башки Линару. Что она делает сейчас? Спит или зависает в социальных сетях перед сном? Может, переписывается с кем-то?

«С кем? – напрягаюсь я, чувствуя, как волосы поднимаются на затылке. – Нужно дать Трофиму указание. Пусть проверит всех бывших и настоящих ухажеров нашей няньки. Ни одного чудака в штанах и на пушечный выстрел не подпущу. Моя…»

– Твоя? – с ехидной усмешкой уточняет внутренний голос. – Точно, твоя, Сережа? Ну-ну… Пойди-ка ты лучше в спортзал. Разгони кровь и глупые мысли.

А что, идея! Все равно не уснуть. Но стоит мне только сделать шаг в сторону подвала, где стоят тренажеры, как дом сотрясается от громкого плача.

Марк!

На всех парах влетаю в детскую и, недобро глядя на няньку, рычу.

– Что вы с ним сделали?