Глава 5

Из-за усилившейся головной боли уснуть Саньке так и не удалось. Да и при каждом движении казалось, что под черепом перекатывается пудовая гиря. Она слышала, как рядом недовольно кряхтел и ворочался Кирсанов.

«Не спится вам, товарищ генерал», – ехидно пробурчала про себя Александра и уже собралась попросить мужа принести обезболивающее, но, пока раздумывала, Кирсанов заснул, и на всю спальню раздался храп благоверного.

Опустив на голову подушку, Александра закрыла глаза и попыталась уснуть, но от генеральского храпа голова разболелась еще сильнее.

«Встать бы и уйти на диван, – подумала она, но тут же поймала себя на мысли, что сил двигаться больше не осталось. Даже дотянуться до мужа и пнуть его коленкой показалось Александре непосильной задачей. – Интересно, а если он в засаде уснет, то себя храпом выдаст? Там не спят, – мысленно усмехнулась она. – И не сидят генералы в засаде. По рангу не положено». Александра дернула головой и тут же поморщилась от резкой боли. Прижав подушку к уху, она откатилась на самый край кровати и, почувствовав небольшое облегчение, провалилась в глубокий тревожный сон.

«Даже не сон, а кошмар какой-то», – мысленно ужаснулась Санька, вспоминая, как падала в огромную шахту, а к ней со всех сторон тянулись руки. Тонкие женские с маникюром и грубые мужские лапищи.

Она дернулась, и в тот же миг голова снова напомнила о себе резкой болью. От дневного света, пробивавшегося сквозь тонкие шторы, резануло глаза. Санька, крепко сжав веки, решила полежать еще немного, надеясь, что вот-вот полегчает. И опять провалилась в забытье и полетела в черную яму. Она отбивалась от тянущихся к ней рук, но яма сужалась, и Саньке казалось, что еще минута, и ее схватят. Кто? Она не имела понятия и только догадывалась, что тогда произойдет что-то страшное. Внезапно послышался плач. Тоненький, жалобный. Санька, вздрогнув, пришла в себя и усилием воли разлепила глаза. Сквозь застилающую плену боли уставилась на сына.

– Лешик, – пробормотала она. – Не плачь, пожалуйста!

– Мамочка, не умирай, – проскулил сын и, уткнувшись ей в грудь, разревелся. Сил осталось только погладить ребенка по спине и попытаться отвлечь. – Сейчас я немного полежу, – прошептала Санька, – и пойдем кушать.

– А я поел, – тут же сообщил сын. – Два пирожка достал из блюда и из папиной кружки попил чай, – доложил Лешик и улегся рядом. – Я полежу с тобой, и все пройдет, да? – воззрился на нее с надеждой.

– Ну, конечно, мой хороший, – прошептала Санька и с трудом водрузила руку себе на лоб.

«Температуры нет, значит, ребенка не заражу», – подумала она и тут услышала, как в прихожей щелкнул замок.

– Беги, – попросила она сына, – посмотри, кто пришел. И приведи сюда, пожалуйста, – твердо и уверенно проговорила она, надеясь, что ее умненький мальчик исполнит все в точности.

– Саша, что случилось? – от двери обеспокоенно поинтересовалась Лариса. – Ты заболела, что ли?

– Температуры нет, – пробормотала Санька. – Только голова кружится и болит.

– Переутомление… – неуверенно поставила диагноз золовка.

– С чего бы? – тихо хмыкнула Александра и попросила: – Помоги мне подняться, я в туалет схожу и снова лягу.

– Хорошо, – кивнула Лара и, внимательно глянув на невестку, тут же позвонила брату. – Не берет пока, – вздохнула она. – Наверное, занят. Освободится, сам наберет, – заверила она Александру и помогла встать. – Держись, подруга, – пробурчала негромко.

Санька чувствовала, как с каждым шагом жизнь уходит из-под ног. И когда снова вернулась в постель, почувствовала себя еще хуже.

– Поешь что-нибудь, – обеспокоенно предложила Лара невестке.

– Не хочу, – слабо поморщилась Санька. – Сил нет и тошнит. Я лучше посплю.

– Мне нужно документы на Смоленскую отнести. Специально сегодня пораньше с работы ушла. Вот мы с Лешей и прогуляемся, – предложила Лариса и торопливо пробормотала: – Если ты не возражаешь…

– Конечно, идите, – мотнула головой Александра и чуть не вскрикнула от боли. – Погуляйте, а я пока посплю, – снова провалилась в беспроглядную тьму. Она открывала глаза и опять погружалась в сонное марево. Видела над собой обеспокоенное лицо Ларисы, а потом почему-то Гоголя.

«Наверное, приснилось», – про себя хмыкнула она, а в следующий раз, очнувшись, неожиданно уставилась на мужчину в белом халате.

– Вы не падали, Александра Андреевна? – ласково поинтересовался он. – Головой не ударялись?

– Я вчера упала, – прошептала Санька и почувствовала страшную усталость. – Стукнулась головой, совсем не больно.

– Где упали? – улыбнулся врач.

– На кладбище, – вздохнула Санька и прикрыла глаза.

– Вас нужно госпитализировать, – строго заметил врач. – Мне не нравится ваше состояние.

– А как же Лешик? – беспокойно глянула на золовку Санька. – Я не могу.

– Не волнуйся, он со мной останется. Сейчас до Сергея дозвонюсь, – пробурчала золовка, и Александре показалось, что она добавила какое-то ругательство.

Странно, но Кирсанов не отвечал. Даже звонки Асисяю не дали результата.

«Занят. Так занят», – прошептала про себя Александра, совершенно забыв о ночной ссоре. Она чувствовала, как заботливые руки Ларисы укутывают ее в одеяло, как доктор и фельдшер перекладывают ее в одночасье ставшее тяжелым тело на носилки. Услышала надрывный плач Лешика.

– Мы следом поедем, – рыкнул кто-то голосом Кирсановского начальника. – Не боись, пацан.

– Я с Сашенькой, Коля, – предупредила кого-то Лариса. – А ты с Крепсом и Лешей сзади. И позвони этому недоумку, моему брату.

– Так точно, – пробурчал Гоголь.

Александра совершенно не запомнила, как ехали в клинику. Какие-то узкие улочки в центре Москвы. Оставалась безучастной, пока делали компьютерную томографию и другие исследования. Слышала лишь вздохи врачей и отдельные возгласы.

– Сотрясение и ушиб мозга… Хлыстовая травма… Проверь, нет ли компрессионного перелома в шейном отделе…

Санька будто со стороны рассматривала свое неподвижное тело, наблюдала за врачами и понятия не имела, где сейчас находится ее сын. А вот когда в клинику ворвался муж, поняла сразу. Все забегали, зашептались. Обычная вежливость персонала сменилась приторной учтивостью.

А уж когда у доктора, худого лысого мужичка, зазвонил сотовый, сомнений у Александры не осталось.

– Да, – коротко бросил он и, выслушав собеседника, проскрежетал: – Да знаю я! Он нам тут клинику по кирпичику разнесет. – Трубка снова заголосила противно. – Хорошо, – смиренно заметил доктор. – Сейчас назначения сделаю и выйду. Нет, раньше нельзя, – рыкнул он. – Для меня пациентка дороже ее мужа, – отрезал он.

– Я хочу видеть его, пожалуйста, – прошептала Санька, пристально глядя на доктора. – Я вас очень прошу…

– Почему вы плачете? Вам же нельзя волноваться, – изумился врач.

– Я хочу его видеть, Петр Владимирович, – упрямо всхлипнула Александра. – Пожалуйста…

– Уговорили, – улыбнулся он. – Сейчас поставим капельницу, а после я разрешу вам увидеться. Но пять минут, не больше…

– Ага, – кивнула Санька, вытирая слезы. – А можно до капельницы? Пожалуйста! Я умру без него… – снова всхлипнула Александра.

– У нас такие вещи не поощряются, – пробурчал доктор. – Уколы вам поставим, и я его приведу. На пять минут. В порядке исключения, – вздохнул он, а про себя подумал, что хуже нет, когда начинают давить административным ресурсом. Вон главврач из дому позвонила, в вестибюле, говорят, два генерала толкутся. Один старый, другой помоложе…

«Интересно, который из них муж нашей контуженной девицы? – мысленно хмыкнул доктор. – И что же произошло, если удар пришелся на темечко и затылок? Будто ее кто за ноги взял и об асфальт приложил. Так упасть сама она точно не могла, – поморщился он, – но твердит, что упала. Стойкая жена командира. Хотя, если бытовое насилие, девчонку жалко. Красивая… – и, открыв дверь, увидел двух крепко сколоченных мужиков, напряженно уставившихся на него. – Кто же наш муж, девонька?» – снова поинтересовался про себя, а вслух устало осведомился:

– Родственники Кирсановой… – и не успел договорить, когда рядом оказался тот, что помоложе. Высокий мускулистый человек с властным пронизывающим взглядом.

– Я ее муж, – рыкнул молодой генерал. – Что с Александрой Андреевной? Когда я могу ее увидеть? – засыпал он вопросами.

– У нее сотрясение и ушиб головного мозга в легкой степени. Как контузия, понимаете.

– Где ее так угораздило? – пробурчал генерал и раздраженно уставился на доктора.

«Можно подумать, это я ей по башке двинул», – с досадой подумал тот и заметил спокойно:

– Говорит, что упала на кладбище…

– А-а, – недовольно проревел Кирсанов и рассеянно потер затылок. – Это мы вчера там в сугроб свалились. Я виноват…

«Хорошо хоть так, – снова подумал доктор, исподволь рассматривая мужа пациентки. – Этот один раз двинет и сразу на лифте к святому Петру отправит».

– Сколько вы ее тут продержите? – пробурчал Кирсанов, заходя в отделение.

– Не меньше двух недель в лучшем случае. У вашей жены маленькая внутричерепная гематома. Будем молиться, чтобы рассосалась. Нет, придется ликвор откачивать…

– Угу, – кивнул Кирсанов и, быстро набрав знакомый номер, велел: – Так, Алена, с сегодняшнего дня и до полного выздоровления Санечки моей пусть твои курицы читают молитвы за здравие. Ну не знаю, сама реши, – проворчал он сварливо. – Сорокоусты или молебны всякие… Я в этих тонкостях ничего не понимаю. Но на храм и монастырь пожертвую, – коротко бросил он и не прощаясь закончил беседу. – Насчет молитв я договорился, – обратился он к изумленному доктору. – Но и от медицины требуется полная отдача. Какие лекарства нужны, скажите. Я все достану, – предупредил он и добавил строго: – Позже еще раз академику Виленскому позвоню.

– Это мой учитель, – кивнул Петр Владимирович, прекрасно понимая, что буквально через полчаса на уши встанут все нейрохирурги Москвы и чиновники Минздрава. «Начнется свистопляска, – устало подумал он, точно зная, что ему позвонят абсолютно все. – Будто это поможет лечению?»

– Иван Дмитриевич сейчас на конференции в Цюрихе, – безучастно сообщил он, хотя в душе все клокотало. – Он не всегда берет трубку.

– Увидит мой номер, ответит, – криво усмехнулся генерал, давая понять, что с Виленским знаком лично. – Вы мне лучше расскажите, что еще можно предпринять, Петр Владимирович? – рыкнул он, покосившись на докторский бэйджик, пришпиленный к карману. – Александру Андреевну нужно обстоятельно вылечить и в короткие сроки поднять на ноги, – скомандовал он, и несчастному доктору вдруг захотелось вытянуться во фрунт и гаркнуть изо всей мочи: «Слушаюсь, товарищ командир!».

«Интересно, а с женой он тоже так обращается?» – мысленно озадачился доктор, открывая дверь в маленькую одноместную палату в конце коридора. И тут же изумился перемене. Строгий начальник в одну секунду пропал, превратившись во влюбленного и потерянного мальчишку.

– Как же так, Санечка? – пробасил недоуменно генерал, наклоняясь над женой и слегка касаясь губами ее лба. – Почему вчера ничего не сказала?

– Так особо не болело, Сережа-а, – слабо улыбнулась Александра, гладя по руке мужа. – Как хорошо, что ты смог ко мне вырваться, – прошептала она, и доктор, зашедший следом, заметил, как загорелись глаза безучастной до этого пациентки.

– Да я сразу примчался, родненькая, – пробурчал он, усаживаясь на стоявший рядом стул. Взял в свои лапищи хрупкую ладошку. – Санечка, – пророкотал он, целуя руку жены. – Мы тебя на ноги быстро поставим, не беспокойся. Ишь, болеть удумала…

Александра легко похлопала слабой рукой по костяшкам Кирсановских пальцев и тихо пробормотала:

– Сережа-а.

Она перевела взгляд на доктора, а тот, посчитав эту сцену интимной, ретировался в ординаторскую.

– Я сказала, что упала сама, – заговорщицки прошептала она. – Иначе тебя еще в побоях обвинят.

Кирсанов внутренне поморщился и почувствовал, как закололо сердце.

«Тебе, дураку, такая женщина досталась, – попенял он самому себе, – а ты ж. пу морщишь, обижаешься! Ну не идиот ли? Она даже в тяжелом состоянии тебя защищает. Вон журналиста этого искать надумала… А ты? Дебил отмороженный», – мысленно рыкнул он. Улыбнулся жене и прошептал ласково:

– Ты моя защитница, Санечка.

– Люблю тебя, – пробормотала она, стараясь не разреветься. – Сережа, Лешик с кем останется?

– Так, – пробурчал добродушно Кирсанов. – Реветь запрещается. Понятно, Александра Андреевна? У Ларки дела какие-то срочные. Она не сможет с работы отпроситься или отпуск взять. Поэтому уже позвонила тете Вале. Кажется, она понравилась Алексею. Вот и будут вместе хозяйничать… А вечером Лара…

– А ты? – тихо прошептала Санька, боясь, что именно сейчас, когда муж ей нужен, его зашлют в дальние дали.

– А я с тобой, – прорычал он. – Сиделку наймем, конечно. Но за тобой приглядывать нужно. Развлекать…

– Обойдусь, – хмыкнула она. – Я все время сплю, зачем тебе рядом сидеть?

– Сон – это хорошо, – пробубнил Кирсанов, – а вот когда ты в последний раз ела, Санечка? – будто на допросе «языка», сурово осведомился он.

– Я? – замялась Александра, словно ее поймали с поличным. – Не помню, Сереж… Кажется, вчера, – невесело хмыкнула она и поспешно добавила: – Но что-то не хочется… Меня тошнит постоянно.

– Ну это не дело, – подхватился Кирсанов и понесся в ординаторскую.

Буквально через пять минут дверь распахнулась, и дородная санитарка с необъятной грудью с подносом вкатилась в палату.

– Что же ты, Сашенька, сразу не сказала? – запричитала она, выставляя на выдвигающийся столик чашку с чаем и тарелочку с вареным яйцом и незамысловатым бутербродом: хлебом с маслом.

– Мне не хочется, – промямлила Александра, стараясь не смотреть на еду. – Плохо себя чувствую…

– А лучше, когда внутривенно глюкозу назначат? – всплеснула руками санитарка.

– Нет, мы так поедим, – раздался от двери добродушный бас Кирсанова. – Спасибо, тетя Нина, как бы мы без вас справились!

– Ой, Сергей Юрьевич, – затараторила санитарка, – для вас все что угодно…

– Спасибо, Нина Николаевна! На таких людях, как вы, земля наша держится. Я позову, если что, – заверил Кирсанов, технично выпроваживая санитарку из палаты. Потом ласково глянул на жену и заявил: – Прояви характер, Александра, съешь все.

– Я не могу, Сережа-а, – взмолилась она. – Устала очень. Сил нет.

– Разговоры, – хмыкнул Кирсанов и, вынув из кармана джинсов связку ключей, принялся отцеплять брелок. Потом достал оттуда небольшой нож с узким лезвием и быстро нарезал бутерброд поперек. Получилось штук пять маленьких тонких кусочков. – Так, мадам, – пробурчал строго. – Пьем чай и закусываем бутером. За меня, за Алексея…

Санька внимательно глянула на белую чашечку и не решилась дотронуться до нее, боясь перевернуть.

– Сама пить сможешь? – настороженно поинтересовался Кирсанов и тут же предостерег: – Подожди, я помогу.

Как заправская сиделка, быстро понажимал кнопки сбоку кровати, и когда изголовье приподнялось, аккуратно поднес чашку к Санькиным губам.

– По глоточку, Санечка, по кусочку, – словно малышке, объяснил он. – Скоро силы прибавятся, – как старый дед, бубнил муж, и от этого речитатива становилось легче, будто микро-частички Кирсановской мощи передались ей. И пока Санька завороженно внимала мужу, он быстро вложил ей в рот маленький кусочек хлеба с маслом.

– Жуй, жуй, глотай, – пробурчал ласково и, быстро очистив яйцо, разрезал его на четыре части.

А к концу незамысловатого обеда в палату зашла медсестра ставить капельницы.

– Что тут происходит? – охнула она. – Зачем вы накормили больную?

– За столом, – пробурчал недовольный Кирсанов и обронил раздраженно: – Вместо того, чтобы помощь оказывать, вы ходите неизвестно где и скандалы тут устраиваете…

Медсестра, пожилая миловидная тетка, вспыхнула и выскочила вон из палаты. А следом зашел доктор Петр Владимирович и хрупкий старичок в очочках в золотой оправе.

– Кто тут у нас свои порядки наводит? – ласково пригрозил старичок и на глазах у изумленной медсестры, протиснувшейся следом, и Санькиного лечащего врача раскрыл объятия.

– Знакомься, Санечка, – пророкотал довольный Кирсанов, выпустив наконец старика из медвежьих лап. – Это Иван Дмитриевич Виленский. Ради тебя из Цюриха прилетел! Я ему полностью доверяю. Он мою башку пару раз штопал, – рассмеялся он. – И тебя на ноги поставит!

Александра встретилась взглядом с обрадовавшимся Кирсановым, посмотрела на застывшего около стены доктора и испуганную медсестру.

«Кирсанов, твою ж налево, – вздохнула она про себя. – Устроил шоу! Хотя для того, чтобы вернуться побыстрее к сыну, все средства хороши. Да и Сережке хочется мне силищу показать. Поухаживать. Вон как хвост распушил», – мысленно усмехнулась она и снова посмотрела на мужа влюбленными глазами.