Глава 3

– А что так холодно? – недовольно поморщился брат, усаживаясь к столу. – Вы опять в квартире курили, а потом проветривали? – даже не спросил, а заявил Никита, всем своим видом показывая «знаю я вас».

– Мы не курим, – огрызнулась Ева и громко икнула. – Мы за этот… как его… здоровый образ жизни.

– Мы вообще давно бросили, – заверила Яна Никиту Макарова под возмущенные взгляды подруг.

– Холодно в доме, – поморщился он. – А вы балкон догадались открыть.

– Здоровый воздух… – начала Ева. Но брат, та еще зараза, смерил ее суровым взглядом и потянулся к батарее. – Отопление выключили, Дуська, – хмыкнул он. – Ты в ТСЖ звонила?

– А я и не знала, – промямлила она. – Ночью или завтра дадут, – фыркнула она. – Можно Гусевым позвонить, – пробурчала недовольно. – Вот вечно кто-то из вас явится и весь праздник испортит, – она негодующе посмотрела на брата, уже звонившего своему закадычному другу Витьке, жившему за стенкой в соседнем подъезде.

– Привет, Гусь, – весело возвестил Никита. – Вы про отопление знаете что-нибудь? А то у нас Дуська совсем от рук отбилась… – фыркнул братец и после короткого разговора заявил: – Поздравляю вас, Евдокия Вадимовна, отопления не будет всю неделю. Где-то прорыв на трассе.

– И что же теперь делать? – охнула Ева. – Нужно из кладовки обогреватель достать.

– Нет, – мотнул головой брат. – Если ты сейчас заболеешь, всем праздники испортишь. Поэтому собирайся, систер. Развезем твоих подружек, и домой…

– Я не хочу… – попыталась отказаться Ева. – Ничего я не заболею…

– Я сказал, – рыкнул Никита. – Время пошло. Не успеешь собраться, Дуська, пеняй на себя. Поедешь без косметички… – Брат, скосив глаза на часы, смерил ее суровым взглядом.

– Придурок, – просипела Ева и побежала собирать сумку. Только самое необходимое. Она предпочитала не спорить с этим братом. Бесполезно. Другое дело Илья. Старший и самый добрый на свете брат. Самый любимый! Ева немного ревновала его к жене. Но мягкая Тонечка сразу завоевала ее сердце. К тому же Илья пылинки сдувал с супруги и в нетерпении ждал появления первенца.

«А я стану теткой», – пропела Ева и снова вспомнила про Никиту. С этим братом она никогда не ладила. Может, сказывалась маленькая разница в возрасте – всего два года, а может, и спокойный рассудительный характер Никитоса. Но как бы то ни было, Никита постоянно выдавал ее родителям или самолично пресекал казавшиеся ему глупыми шалости.

Вот и сейчас. Ева прислушалась к доносившемуся из кухни басу.

– Да, папа, – радостно рапортовал Никитос. – Я Евдокию к нам привезу. Тут отопления нет, а наша дуреха еще куда-то на работу устроилась, – пренебрежительно бросил он, как будто эти два события были взаимосвязаны.

Брат замолчал, и затянувшаяся пауза показалась Еве вечной.

«Отец, – скрепя сердце подумала она. – Сейчас приеду к нему в Филипповку, и начнется допрос с пристрастием!»

Она раздраженно покидала в сумку халат, пижаму, еще какие-то вещи. Проверила содержимое косметички и, нацепив на лицо улыбку, вышла на кухню.

– Я готова, – бросила небрежно.

А дорогой почувствовала, как раскалывается голова. От усталости, от нервов, а может, и от температуры. Первой, по пути, Никита решил завезти Камиллу. Благо Милка жила неподалеку. Всего три остановки на автобусе. Но вместо внушительных домов, построенных сразу после войны, здесь располагались маленькие двухэтажные домики, большей частью мостившиеся вокруг бывшего радиаторного завода. Как и любое другое предприятие, в лихие девяностые завод закрыли, и вот только недавно его выкупил какой-то олигарх, восстановивший цеха и наладивший производство дверей. Деревянных, металлопластиковых, стеклянных. Гиблое место оживилось вроде бы. Но дурная слава, окутавшая заводской район в прошедшие десять лет, так никуда не делась.

– Как ты тут живешь, – рыкнул, глянув в зеркало заднего вида Никита. – Я бы помер со страху…

– А куда податься? – пробухтела в ответ Камилла. – Тут мама. Я ее не брошу.

– Ну да, – кивнул Евин брат, он же бесчувственный чурбан, как будто что-то понимая, и тут же громко выругался. Прямо около Милкиного дома, загораживая проезд, стоял огромный мерседес, издалека напоминающий крокодила.

– Твою мать, – прорычал Никита, поспешно выкручивая руль в сторону и заезжая одним боком на тротуар. – Откуда здесь такая тачка взялась? – сокрушенно охнул он. – Чуть не въехал, блин!

И наблюдая, как Милка нехотя покидает заднее сиденье Крузака, повернулся к сестре.

– Что-то ты притихла, Дуська, – хмыкнул он и по-хозяйски приложился здоровенной лапищей ко лбу сестрицы. – Поздравляю, ты вся горишь! – буркнул он, выруливая на проспект, и внимательно глянул в зеркало заднего вида. Встретился взглядом с Яной и подмигнул ей незаметно.

– Сейчас тебя, красавица, – заявил он сестре, – доставлю в Филипповку, а потом отвезу Янку на Первомайскую. – Идет?

– Делай как удобно, – охнула Яна, подмигнув Евиному брату. Тот радостно хмыкнул и покосился на сестру. Заметила или нет? Но Ева, закрыв глаза, попыталась справиться с чугунными шарами, катающимися от затылка к вискам и обратно.

Никто в машине не удосужился посмотреть в сторону Камиллы. Не увидел, как навстречу ей шагнул высокий мужчина в черном кашемировом пальто и, улыбнувшись, довольно бросил:

– Наконец-то я дождался тебя, маленькая.

Милка замешкалась, не зная, как ей поступить. И пока она раздумывала, принц на черном мерседесе достал с заднего сиденья большой букет роз.

– Я соскучился, Милочка, – прошептал он, подходя ближе.

«Я пропала, – внутренне охнула Милка. А внутренний голос кричал: – Беги! Беги!»

Она оглянулась, надеясь на помощь друзей, но Никита Макаров уже выезжал со двора, поморгав на прощанье Милке задними красными фарами.

Еще задолго до выезда на трассу Ева почувствовала, как ее клонит в сон. Тревожный и горячечный, какой бывает только при высокой температуре. Она снова оказалась на собеседовании в строительном холдинге. Люди, сидевшие по другую сторону стола, насмехались над ней. Кривлялись как клоуны и голосом Глеба Старшинова объясняли простую истину. Таким дурам, как Евдокия Макарова, не место в солидной организации. Толстая тетка из отдела кадров попыталась схватить ее за шиворот и выставить вон, а другая, с длинными белыми волосами, хохотала как ненормальная. Все время тыкала в Еву пальцем и причитала:

– Это она, она! Что же мне с этой дурехой делать?

А потом, как по мановению волшебной палочки, будто из ниоткуда появился мужик из кондитерской. Он нежно коснулся губами лба и крякнул папиным голосом:

– Допрыгалась, Дуська!

Ева уткнулась носом ему в грудь и промычала что-то про пирожки. Вдохнула родной запах – смесь парфюма, табака и цитрусовых.

– Папа, я заболела, – как маленькая, прошептала Ева, впервые в жизни усевшись на кровать в своей собственной спальне. Она не любила эту комнату. И считала себя гостьей в доме, где отец с Алиной обосновались несколько лет назад и где у каждого ребенка Вадима Макарова имелась собственная спальня. У всех, кроме Евы. Только она одна принципиально останавливалась в комнате для гостей, жила в старой квартире и до сих пор тосковала по матери.

– Вижу, – пробурчал отец и повернулся к Алине, помогавшей Еве снять куртку и размотать шарф. – Тебе выхаживать, – велел жене.

– Знаю, – кивнула она. – Но если Ева откажется от моей помощи, позвонишь тете Кате, – отрывисто бросила она, имея в виду первую тещу Макарова.

– Пока я позвоню, пока Никита вернется обратно и съездит за Екатериной Петровной, – пробурчал он недовольно, – уже следующий день наступит. А Дуське сейчас помочь надо. Я прошу тебя, Алина, будь понастойчивей. – заметил он. – А ты, Евдокия, слушай мою жену. Она тебе зла не желает.

«Не люблю я ее», – мысленно охнула Ева, но вслух ничего говорить не стала. Ни про Алину, ни про спальню. Сил уже ни на что не хватило.

– Хорошо хоть Никита заехал к ней на квартиру… – пророкотал отец.

– Мальчишки опекают ее и совсем не интересуются Настей, – прошелестела жена одними губами. – Естественно, я постараюсь сбить Дусе температуру, а если не получится, вызовем скорую.

– Я позвоню Никите, – пробурчал Макаров, мельком оглядывая жену. Спортивная, подтянутая, с короткой стрижкой, Алина казалась ему девочкой-подростком. Он до сих пор с трудом верил, что эта девчонка смогла ответить ему взаимностью. Жизнь с Нелькой летела под откос, и ему уже казалось, что придется терпеть друг друга до самой смерти.

«Ан нет, – хмыкнул про себя Макаров. – И на твоей улице, Ильич, перевернулся грузовик с пряниками».

Вадим вышел в коридор, зачесал назад и без того короткие густые волосы, изрядно побитые сединой, и уставился в зеркало.

– Не дай боже, случиться беда с Дуськой, – признался он сам себе и снова позвонил младшему сыну. Трубку долго никто не брал. И Макаров поморщился.

«Куда он Янку повез на ночь глядя? – подумал рассеянно. – Оставалась бы уже у нас.

Стараясь ступать тихо, он прошелся по дому. Но все равно каждый шаг отдавался тяжелым звуком. Большой здоровый мужчина обходил свои владения, и дом отвечал хозяину мягким скрипом половиц и тихим уханьем дверей.

Вадим заглянул в комнату младшей дочери. Анастасия, распустив длинные светлые волосы, доставшиеся от матери, валялась на диване и в такт музыке, льющейся из наушников, подергивала ногой. Тонкая худая двенадцатилетка.

Вадим вздохнул, представляя, как через пару лет уже к самой младшей дочери начнут клеиться кавалеры. Успеть бы за это время пристроить Дуську в надежные руки.

«Ишь, – хмыкнул Макаров. – Работу она себе нашла. Интересно, у кого? Нужно разузнать у Евдокии да навести справки. Потолковать с людьми».

Он не заметил сам, как вернулся к Дуськиной спальне, осторожно постучал и, дождавшись Алинкиного «заходи», толкнул дверь.

Евдокия, раскрасневшаяся, с блестящими глазами, лежала на высоких подушках и морщась пила какое-то снадобье.

– Как пациент? – скупо улыбнулся отец, оглядывая добродушным взглядом и жену, и дочь.

– Послушно выполняет все требования, – отрапортовала Алина, сидевшая рядом с Дуськой на кровати и заботливо поддерживающая блюдечко.

– Мне болеть нельзя, – прошептала Ева, тяжело вздохнув. – Я же на работу устроилась!

– Расскажешь? – лениво поинтересовался отец, стараясь ничем не выдать своего беспокойства.

– Макаров, – строго предупредила жена. – Дай человеку в себя прийти. Да и что рассказывать, если только приняли. Нужно осмотреться по сторонам, понять, куда попала. А это время. Тебя с испытательным сроком взяли? – осведомилась она у Евы.

– Ага, – кивнула та. – Месяц – испытательный срок, зарплата – пятьдесят тысяч.

– Хорошо устроилась, я погляжу, – фыркнул отец. – У меня ты как молодой специалист тридцатку бы в лучшем случае получала.

– Вот поэтому я и нашла себе другую работу, – вяло парировала дочка.

– Посмотрим, – пробурчал отец, и, когда он вместе с мачехой вышел из комнаты, Ева задумалась. Решение ничего не рассказывать про новую работу, принятое из чистого упрямства, оказалось верным. Отец не зря насторожился. Сейчас начнет хлопотать. Узнает, кто хозяин компании, найдет с ним общих знакомых… Попросит присмотреть…

«Нет, нет и нет! – заявила себе Ева. – Никому ничего не скажу. Мне нужно самой строить карьеру. Стать первоклассным специалистом и найти нормального мужа. Явно не из числа папиных знакомых. Красивого надежного мужчину. Может, даже такого, как мужик из кондитерской», – мечтательно хмыкнула она и, поджав к груди ноги, пробормотала чуть слышно:

– На новом месте приснись жених невесте.

Она чинно смежила веки, готовясь тотчас увидеть суженого. Но стоило только прикрыть глаза, как в дверь тихонечко поскреблись.

– Дуся-я, – позвал тоненький голосок сестрицы. – Можно к тебе?

– Я заболела, Настюш, – прошептала Ева. – У меня температура. Лучше потом поболтаем…

– Я ненадолго, – заверила сестра, проскальзывая в комнату Евы. – Мне нужно посоветоваться с тобой.

– О чем? – Ева приподнялась на локте и настороженно глянула на тоненькую фигурку в старой вытянутой пижаме.

– О мальчиках, Дусь, – решительно заявила сестра. – Вот как ты от папы и братьев шифровалась?

– Что? – озадаченно переспросила Евдокия и ошарашенно глянула на Настю, деловито усевшуюся у нее в ногах.

– У меня новый мальчик, – важно заметила Настя и тут же предупредила: – Смотри, кроме тебя никто не знает… Он старше на два года. Любит меня…

– А ты? – охнула Ева, яростно соображая, что делать с полученной информацией.

– Мне он тоже нравится, – захихикала Настя. – Только я ему еще в любви не призналась. Папа меня убьет, если узнает…

– А мальчик этот, – Собралась было Ева разузнать, из какой он семьи, как зовут, но сестра поняла ее иначе.

– Он уже признался, – прошептала она, вздохнув мечтательно. – На колени становился и подарил мне кольцо. Я тебе завтра покажу. У нас все серьезно, Дусенька, – обронила она и снова затормошила сестру. – Ну скажи, Дуська, я же тебе все рассказала!

– Меня Янка с Милкой прикрывали, – пробормотала она. – Но все равно Никита как-то вычислил и подрался с моим кавалером.

– Правда? – восхищенно охнула Настя. – Во-о круть какая!

– Нет, – мотнула головой Ева. – Из-за дурацкого контроля Никиты меня потом мальчишки обходили стороной. А у тебя ситуация другая…

– Зато мама лезет везде. Телефон проверяет и сумку.

– Наговариваешь, – улыбнулась Ева. – Моя так не делала…

– А моя как ищейка, – поморщилась Настя и, чмокнув старшую сестру в щеку, убежала к себе.

Ева, отвернувшись к стене, долго лежала без сна. Думала, как бы сложилась ее жизнь, будь мама жива. Но сколько ни думала, выходило, что ее жизнь сильно бы не изменилась. Так же она поступила бы на юридический факультет, так же и жила бы в квартире на Ломоносовской. Вот только этого бы дома не существовало.

«Или бы папа ушел к Алине, а мы бы с мамой жили вместе, – вздохнула она про себя и, внезапно ощутив тревогу, подумала о новоявленном кавалере сестры. – Что за мальчик? Откуда его знает Настя? Сказать ли по секрету Алине или самой присматривать? – Ева остановила взгляд на замысловатом рисунке обоев, увидела, как из цветочных узоров проступают причудливые фигуры, и мысленно усмехнулась. – Твою мать, – фыркнула Ева. – Личная жизнь есть у всех. Даже у твоей двенадцатилетней сестры. Одна ты, тетеря, без мужика!»

Как только за отцом и Дуськой закрылась дверь, Никита ударил по газам.

– Не гони, дурачок, – проворковала сзади Янка, оглаживая его башку тонкими пальцами.

– Не могу, малыш, – прохрипел Никита. – Хочу тебя сильно. Сейчас в ближний отель заедем. Или в кусты.

– Мороз на улице, милый, – хохотнула она, залезая ладошкой к нему под свитер. Никита на ходу чмокнул Янкину руку и рыкнул полушутя:

– Перестань, Яночка, меня так надолго не хватит.

– Да ну? – фыркнула она, замечая, как Евин брат лихо поворачивает к освещенному зданию. Отель «Мечта», – значилось на вывеске.

– Действительно, мечта, – довольно, будто кошка, потянулась она. – Мечта потрахаться!

Ленд Крузер замер на парковке, и сумасшедший Никита Макаров уже выпрыгнул из машины. Рванул заднюю дверь и впился в Янкины губы сминающим все на своем пути требовательным поцелуем. Рука прошлась по колену, потом проскользнула под узкую офисную юбку.

– Твою мать, Яна, – прохрипел он. – Если сейчас не поторопишься…

Она усмехнулась, понимая его нетерпение. У самой зудело весь вечер. Осторожно ступая на высоких каблуках, поплелась рядом, чувствуя, как лапища Никиты сжимает ее ладошку. Крепко, властно и абсолютно не больно.