1. Тимофей. Хорошее дело браком не назовут

– Тимоха! А где елку ставить будем? В зале или на кухне? – орет на весь дом Богдан.

– В баню тащи! В комнату отдыха! – откликаюсь, доставая из шкафа-купе коробки с гирляндами и игрушками.

– Твои родаки всегда в зале ставили, – появляясь на пороге, чешет затылок Дан. И задумчиво глядя в потолок, добавляет. – А помнишь, как мы расстреляли хрустальную люстру?

– Никогда не забуду, – признаюсь честно. – Она свалилась прямо на стол и разбилась. Осколки попали в салаты. Родителям пришлось все выкидывать и заново накрывать… А мама плакала… Чешский хрусталь все-таки.

– Я думал, нас тогда убьют, – морщится Дан. Виновато чешет затылок.

– А мне особо не влетело, – признаюсь я. – Мама лишь попросила запомнить, и в будущем, когда у меня появятся свои дети, не ругать их. А я ей торжественно поклялся, что у меня никогда не будет таких детей-придурков, – усмехаюсь я и замечаю гордо. – Видишь, слово держу!

– Не зарекайся, – весело хмыкает Богдан и, оглянувшись, интересуется. – А где ведро с песком? Елку куда ставить?

– Вчерашний день, Богдан Васильевич, – морщу нос. – Я специальную подставку привез. В багажнике возьми.

И как только друг выскакивает за дверь, открываю коробку с новогодними украшениями. Старые стеклянные потертые игрушки, нанизанные матерью на тонкие нити дождика, покоятся среди комков ваты. Провожу ладонью по ребристым потертым шишкам и шарикам. Наверное, стоило купить новые в городе.

– Сейчас быстренько развесим. Витек приедет, и за стол! – весело командует Дан, застыв в дверном проеме с елкой и подставкой.

– Сначала в баньку, – отрезаю я. – Зря, что ли, строил!

– Да у тебя тут как в Версале, Фей! И баня, и бассейн! Я бы тут в комнате отдыха жить остался! – вздыхает старый друг. – Вот женишься, и твоя гламурная супруга нас с Торгановым и на порог не пустит…

– Да ладно! – отмахиваюсь я. – Не хочу. И так хорошо. Зачем мне жена, сам подумай! Бабки есть. Подружек сговорчивых хватает.

– Совсем семью не хочешь? – спрашивает обескураженно. – Твои вроде нормально жили. Для всех образец…

– Да я ж не спорю, – вздыхаю понимающе. – Но время сейчас другое, Дан. Никого уговаривать не надо.

– А семейный уют?

– Не стоит он такого головняка. Суп мне и домработница сварит. Уборка и глажка на ней… Для чего мне жена? Вот скажи!

– А я бы женился, знаешь! Только на нормальной. Но где ее встретить?

– Не знаю, я их не ищу, – смеюсь довольно. – Институт брака давно себя изжил. Надо тебя в бракоразводный процесс взять. Мигом расхочется…

У меня таких примеров – целый стеллаж в архиве. Адвокат все-таки. Больше, правда, по корпоративному праву. Но иногда клиенты просят… Ну, как откажешь, тем более гонорары у меня астрономические.

– Кажется, телефон, – прислушивается Дан к трели, доносящейся из комнаты.

– Мой, – вздыхаю тяжело и, отложив в сторону коробку, иду за айфоном.

«Литвин» – высвечивается на экране фамилия постоянного клиента.

Вопрос – отвечать или нет, не стоит. Слишком велики ставки. У адвокатов не бывает ни выходных, ни праздников. Никакой личной жизни.

Но сегодня я делаю исключение.

Нет меня! Завтра перезвоню.

Айфон снова гудит. Теперь уже Литвин отправляет мне эсэмэску.

«По Иваново что?»

«После праздников сам смотаюсь. Постараюсь уговорить», – отвечаю быстро. Печатаю следом «С Наступающим!» и ставлю телефон на беззвучный.

Один день в году могу не работать?!

Скоро Новый год! Нужно старый проводить. Попариться. Пытаюсь достать гирлянды. Но дурацкий дождик запутывается.

Кошусь на Дана, устанавливающего елку. Кажется, там конструкция крепится как-то иначе. Но нет ни желания, ни времени поправлять. Надо было все-таки нанять какую-то службу, чтобы стол накрыли и дом украсили. Но здесь, в Шанске, это не принято. Да и нет никакого сервиса. А из города привезти я не догадался.

– Вроде стоит, – довольно ухмыляется Богдан, любуясь криво закрепленным деревом.

– Пойдет, – соглашаюсь, наступая на горло собственному перфекционисту. – Давай, игрушки повесим. И нужно звонить Вите. Где его носит?

– Товарищ доктор никогда никуда вовремя не приходит, – бубнит Богдан. И достав из коробки запутавшуюся гирлянду с игрушками, пытается самостоятельно повесить ее на елку.

– Может, тебе помочь?

– Без сопливых обойдусь, – отмахивается он, пытаясь обнять всю ель одновременно. – Ты лучше на стол накрывай.

Улыбаясь, смотрю на широкие плечи и накачанную шею Дана. Если нас поставить рядом, можно принять за братьев. Одинакового роста и телосложения. Только я красивее.

Где-то вдалеке звенит домофон, отвлекая от созерцания чужой работы.

– О! Витек приехал, и не опоздал, – довольно ворчит Дан.

Иду открывать. На всякий случай включаю экран. Но там вместо нашего друга маячит девица в синей шубке и с накладной косой.

Снегурочка! Серьезно?!

– Дан, там снегурка какая-то! Это к тебе?

– Нет, – категорично отрезает он.

– Странно… Может, к Вите?

– Издеваешься? У него этого добра…

– Сейчас разберусь, – киваю другу.

Накинув пуховик, бегу по утоптанному снегу к калитке.

Вожусь с новым мудреным замком и, распахнув дверь, с изумлением смотрю на худенькую загримированную тетку.

Снегурка! Ровесница Деда Мороза! А вон и он сам около потрепанной Приоры маячит.

– Вам кого? – спрашиваю строго. Очень надеюсь, что ошиблись адресом.

– Тимофей Сергеевич Морозов? – писклявым голосом уточняет она. Смотрит изучающе. – Это вы?

– Да. А что такое?

– Вам подарок от друзей! – торжественно заявляет Снегурка, протягивая мне маленький картонный конверт, украшенный золотистым узором и надписью «С Новым годом!».

– Спасибо! – кручу в руках странное послание. – А стишок не рассказать? – спрашиваю весело.

– Нет, – улыбается она. – Всего доброго! С наступающим!

– И вас!

Войдя во двор, задумчиво глазею на конверт. Приоткрываю немного. Какие-то бумажки. Наверняка приглашение. Но ни в какие гости я не собираюсь. Потусуюсь с друзьями и свалю в город.

2. Я видел ее паспорт

Сунув письмо в карман джинсов, зачерпываю рукой снег. Стынущими пальцами леплю небольшой снежок и задумчиво смотрю на верхушку фронтона. Кинуть бы…

«А если в окно?» – останавливаю сам себя. Потом мне, а не отцу, менять стекла. Вызывать бригаду из города… И новый стеклопакет насколько потянет?

Придирчиво оглядываю родительский дом, перестроенный моими стараниями.

Не смог я его продать. Хоть тресни!

Умом и сейчас понимаю: недвижимость в маленьком провинциальном городке – явный неликвид. Да и сосед предлагал хорошую цену. Но я пока не хочу. Вырос я здесь. Приезжаю – душой отдыхаю. И воздух тут вкусный. Хоть ложкой ешь.

Опять-таки, с пацанами повод встретиться! На охоту или рыбалку сходить. Вон, как хорошо придумали – провести праздник вместе!

«Хоть с нормальными людьми пообщаться, а не с бывшими уголовниками», – усмехаюсь, взбегая по ступенькам. И спохватившись, выкидываю талый снежок под куст смородины. Вытираю руки об джинсы и, войдя в теплую комнату, зябко ежусь.

– Кто это был? – спрашивает Дан, закрепляя последнюю гирлянду. Отойдя в сторону, любуется на дело рук своих. Прямо скажем, чуть кособокое.

– Письмо принесли, – морщусь недовольно. Подойдя к пылающему камину, грею руки и, честно говоря, раздумываю.

Бросить бы туда конверт, не читая!

Наверняка какая-то глупость!

– Письмо? – косясь на стол, что бы схомячить, лениво интересуется друг. Подхватив с тарелки запеченный гриб, отправляет в рот.

– Приглашение вроде, – задумчиво кручу в руках конверт.

– Ага! На детскую елку в дом культуры! – смеется Богдан и добавляет нетерпеливо. – Давай, давай, не томи!

– Что? – смотрю на него непонимающе.

– Кто тебе тут может написать, Фей? Включи мозги!

– А как же тайна переписки? – фыркаю я. Со школы знаю, от моей банды просто так не отделаться. И словно на машине времени переношусь лет так на двадцать назад. Тогда у нас точно не было никаких тайн друг от друга. Делились всем. Деньгами… секретами… ништяками…

– Все равно Торганова ждем. И когда он припрется, неизвестно, – печально вздыхает друг, с тоской оглядывая накрытый стол. – А у него, как всегда, внеплановая операция… Поэтому давай хоть письмо это почитаем. Поржем…

– Сейчас посмотрим, – открываю конверт без всякого любопытства. Обычно в таких дарят деньги. Но тут, в родном Шанске, это исключено.

Разведя картонные створки, ошалело смотрю на аккуратно вложенный снимок УЗИ. Два маленьких человечка парят в космосе.

– Что это? – охаю изумленно. – Ничего не понимаю.

– Может, там еще что-то есть? – с надеждой спрашивает Богдан. Тоже глядит напряженно. И немного неуверенно. Забрав у меня бело-золотую картонку, выуживает сначала снимок, а затем и листок, вырванный из блокнота.

– Тимофей Сергеевич! Валечка в больнице. Срочно требуется помощь, – читает вслух. Переводит на меня изумленный взгляд. – Кто такая Валя, Фей?

– Ну, откуда я знаю? – морщусь, как от боли. – У меня тут подруг никогда не водилось. Школьные не считаются.

– Да и не было у нас ни одной Валентины, – задумчиво бурчит Богдан. И словно на вкус пробует. – Валя… Точно такую не знаешь?

– Нет! – бросаю сердито. – Память мне еще не отшибло. Своих девочек я помню.

– Перечисли всех поименно, – ржет Дан, очищая мандарин.

– Издеваешься? – приподнимаю бровь. А в душе борюсь со жгучим желанием закатать другу в нос. Как тогда… в седьмом классе…

– Шучу, – примирительно заявляет он, отправляя в рот целый мандарин, и бухтит с набитым ртом. – Но ты же Отмороженный Фей, брат! Вот я и уточняю.

– Отстань. Без твоих шуток тошно, – отрезаю, чувствуя, как в горле становится ком. Налив минералки, выпиваю залпом.

– Тор, ну ты где, брат?! – поспешно звоню Вите.

– У ворот. Открывайте уже, – бухтит тот в трубку. Вваливается в дом с многочисленными пакетами и запеченным осетром на подносе..

– Гудим, пацаны!

А увидев на столе снимок УЗИ, присвистывает задумчиво.

– Хм-м, многоплодная беременность… Очень интересно…

– Оба на! – во все горло ржет Дан и хлопает меня по плечу. – У тебя двойня, Фей! Поздравляю!

Без сил плюхаюсь на диван. Невидящим взглядом буравлю стену.

Как такое может быть? Как? Господи, пронеси!

– Да иди ты! – раздраженно скидываю ладонь Дана.

– Лучше в баньку, бро. Попаримся. А завтра с утра поищем твою Валентину.

– Дан дело говорит, – стаскивая пуховик, а за ним и свитер, постановляет Витя Торганов. – Я тебе как доктор советую расслабиться.

Расслабишься тут! Как же!

Но не сопротивляюсь. Не хочу портить людям праздник.

А усевшись на широкой дубовой полке, глубоко вдыхаю горячий воздух. Закрыв глаза, пытаюсь осознать новости.

Хорош подарочек! Интересно, от кого прилетело?

– Выходит, тут еще и муха не сидела? – оглядывает Витек новенькую вагонку на стенах. – Мы первые?

– Ну конечно! – с ходу вру я.

И будто наяву вижу в этой самой парилке красивую девушку.

Мой последний плотный контакт в Шанске полугодичной давности.

Правда, утром удрала! А я-то рассчитывал на продолжение.

Но она точно не Валентина.

Я видел ее паспорт!

3. Все-таки, Лера!

«Неужели меня угораздило нафеячить сразу двоих? – стучит в голове неотвязная мысль. – С кем? Когда?»

Вот же бред!

И самое главное, я в упор не помню никакой Вали! Хотя у мимолетных подружек я обычно паспорт не требую. Могла кем угодно назваться. Но тут завязка именно с Шанском, раз в родительский дом принесли. Или следили от города? Враги оживились накануне кассации?

Тоже вариант. Побежит непобедимый Морозов искать мамашу с двойней. Ослабит хватку. Проиграет процесс. А на кону такие бабки стоят!

Снова кручу в руках снимок. Ругаюсь мысленно. Волосы дыбом встают. От напряжения стучит в висках. Но хоть убей, не могу вспомнить. Хочется забыть об этом дурацком письме. Сжечь его, как будто и не было. Повернуть время вспять и не открыть снегурке дверь.

Но в голове уже засела шальная мысль. А если правда у меня вот-вот родятся дети?

Нужно как-то попытаться найти снегурку и мать с детьми. Выяснить все подробности. Тест ДНК сделать…

Рано расслабляться. Все еще только начинается. Обращаю внимание на незначительные детали. Вчитываюсь в мелкие буковки, напечатанные с краю снимка. Дата – двадцать девятое декабря. Позавчера, значит. И название оборудования.

– Вить, – задумчиво смотрю на Торганова, усаживающегося рядом за стол. – А можно как-то вычислить по твоим каналам, в какой больнице города аппарат УЗИ? Или лучше на госзакупках пробить? Или сразу подключить ФСБ?

– Зачем? – поперхнувшись, друг буравит меня изумленным взглядом. – Фейсы-то тут при чем?

– Хочу найти эту самую Валентину. Пусть расскажет, как от меня залетела, – объясняю раздраженно.

– Непорочное зачатие, – ржет, как лось, Богдан, с ленивой грацией обходя стол. – Великий Фей силой мысли обилечивает желающих!

– Да пошел ты, – покосившись на друга, морщусь от негодования. – Сейчас всеку, будешь знать…

– Мальчик хотел семги, но мама дала ему леща, – смеется Дан, отправляя в рот розовый ломтик слабосоленой рыбы. Пьет воду прямо из бутылки и направляется к бассейну. – Пойду поплаваю, что ли? Ты сегодня невозможный, Тимоха! Новый год, а ты про какую-то двойню заладил. Скучно!

– Не провоцируй, – рычу вслед. И как только за Даном закрывается дверь, в упор смотрю на Торганова.

– Вить, ну что ты молчишь? Есть какие-то версии? Я и сам могу докопаться. Но ты хотя бы срок скажи… По снимку-то можно определить?

Витек сосредоточенно ест. Держит паузу в лучших театральных традициях. Сопя, плотно налегает на курицу-гриль.

Думает… Взвешивает все за и против. А потом бросает отрывисто.

– Тридцать недель. Если будут хорошая терапия и покой, до тридцати пяти дотянем. А там уже нормально все.

– Погоди! Ты определил пациентку по снимку? – охаю от неожиданности и добавляю восхищенно. – Ну ты и профи, брат!

– Много ума надо, – недовольно фыркает Торганов и признается торжественно. – Я сам позавчера проводил обследование. И с двойней у нас только одна Ушакова. Только она Валерия.

«Все-таки Лера!» – отмечаю мысленно.

В грудь бьет резкая боль. Хочу вдохнуть, но не хватает воздуха.

Почему ничего не сказала? Не позвонила. Я же оставил ей свою визитку!

– У Валерии Васильевны и так очень непростая ситуация. Под капельницами лежит. Угроза выкидыша. Ей нельзя волноваться. А она все время на нервах. Опасается, что отнимешь у нее близнецов…

– Я? Что за бред? – изумленно таращусь на друга. Сердце пропускает удар от досады.

Какого происходит?

– Отец детей, – пожимает плечами Витя.

– Я похож на урода? – усмехаюсь криво. – Почему она так решила, не знаешь?

– Я же все-таки главный врач, Тим. А не психолог. Кто-то из персонала болтал. Вот и запомнилось. Но мне и в голову не приходило, что это ты отметился!

– Насколько ситуация критическая? – перевожу разговор на более насущную тему. – Говори, что требуется? Лекарства? Может, условия нормальные? ВИП-палаты хоть имеются?

– Одна на весь роддом, – нетерпеливо морщится Торганов. – Завтра твою Леру туда переведу. Потом подъедешь, договор оформишь. Список лекарств дам. Привези сразу по возможности. Персоналом нормальным обеспечу…

– Только что? – уточняю коротко. – Какие будут встречные предложения? Говори конкретно.

Витю Торганова я знаю с детского сада. И прекрасно понимаю, что вслед за выданной информацией будут озвучены условия.

Торг-анов! Торговаться привык с рождения.

Но мой друг смотрит на меня серьезно и замечает устало.

– Ты, Тимоха, это… не отсвечивай пока. Лере твоей сейчас покой нужен. Нарисуешься, начнутся разборки. Давай-ка пока не будем раскрывать твое участие в этом деле, а?

– А получится, Вить? – роняю нерешительно. Тру затылок. Как будто это поможет!

Но не спорю. Торганов прав.

Хоть у меня сейчас здорово прикипает внутри. И с Леры спросить хочется особенно. Схватить за плечи. Встряхнуть несильно. Заставить сказать правду.

Но нельзя!

Прикоснуться нельзя! Даже на глаза показаться! Разволнуется. Родит раньше времени. Пиши пропало!

Лучше переждать… Одну неделю или пять.