Глава 2

Она проснулась от яростного стука. Кто-то со всей дури барабанил в дверь.

– Твою мать, – сонно выдохнула Катерина и, напялив на голое тело шелковый халат, понеслась в коридор.

«Неужели затопила соседей?» – ужаснулась она, прекрасно понимая, что по ее душу приперся кто-то из жильцов. Любой другой позвонил бы в домофон. Она приоткрыла дверь, надеясь увидеть возмущенную мадам снизу. Но на лестничной площадке, уперев руки в боки, стоял старший брат.

– А-а-а, – досадливо протянула Катя и бросила раздраженно: – Твою мать, Глеб!

– Твою, кстати, тоже, – зло хмыкнул братец, шагнув в квартиру. Снял грязные кроссовки и быстренько прошел к холодильнику. – Убил бы тебя, но жрать хочу, – заметил со вздохом, сунув нос в двухкамерный Либхерр. А ничего не найдя, схватил конфету из вазочки и, нервно разорвав фантик, закинул в рот.

– Тебя Наташка до утра по постели гоняла? Еле вырвался? – хмыкнула Катерина и поймала бешеный взгляд брата.

– Я тебя сейчас удавлю, честное слово! – взревел он. – Полночи вокруг Бездонного озера тебя искали. Мне уже всякая жесть мерещиться начала, – устало вздохнул он, плюхаясь на табуретку. Потом облокотился на стену, покрашенную в мятный цвет, и потер переносицу.

– Ты можешь представить, что я пережил, дура бестолковая? – пробурчал он. – Чуть с ума не сошел.

– А я тут при чем? – возмутилась Катя. – Это я тебя погнала берега прочесывать?

– Митька твой…

– Вот с него и спрашивай, – фыркнула Катерина и буднично поинтересовалась: – У меня борщ и котлеты. Что будешь?

– Для борща вроде рано, – пробубнил Глеб, оглядываясь на часы, показывающие без пятнадцати шесть. – Давай котлеты.

– Только с гарниром, – предупредила младшая сестрица и даже выставила вперед указательный палец. Мол, знаю я тебя.

– Согласен, – кивнул Глеб и, достав сотовый, нажал на последний контакт.

– Она нашлась, Феликс, – пробурчал в трубку. Потом с минуту послушал раскатистый бас и добавил довольно: – Я Плотве в нос дал, – будто это могло утешить собеседника.

Катерина недоверчиво глянула на брата.

– Ты Сарычева на уши поднял? – уточнила она, хотя и без объяснений Глеба уже все поняла.

– А что делать, мадам? – фыркнул Глеб. – Твой бывший – тоже лицо заинтересованное. Он полицейским позвонил, чуть тревогу не объявили. Ждали, пока я твою квартиру проверю.

– У Феликса, между прочим, Алиса ночевала, – негодующе глянула Катерина. – Теперь у моего ребенка травма на всю жизнь.

– Сама виновата, – отрезал Глеб, наблюдая, как сестра закидывает в кипящую воду спагетти. – Что у тебя с телефоном?

– Наверное, разрядился, – пожала плечами она. – Но я не просила меня искать. Сама благополучно добралась.

– Коза, – пробурчал Глеб.

– За козу можно и в лоб получить, – предупредила она.

– Не-а, – заржал брат, оглядывая внимательно. – Ты сейчас безопасна, как котенок. Сначала трусы надень, потом ногами маши.

Катерина недовольно фыркнула и, отдав Глебу ложку для спагетти, демонстративно удалилась. Она вернулась в шортах по колено и в длинной майке.

– Теперь будь осторожен, – улыбнулась беспечно и, достав котлеты, поставила в микроволновку парочку.

– Ну так я и молчу, – фыркнул брат, прекрасно понимая, что за Катериной не заржавеет. Развернется и коронным движением заедет ногой в лоб или в ухо. Кикбоксинг, ёптиль!

Он до сих пор не мог понять, почему так быстро поменялась сестра? Что произошло тогда, почти двадцать лет назад? Глеб прекрасно помнил, что за полгода до дембеля проезжал мимо родного города. И родители с сестрой приходили на вокзал повидаться. Катька в свои четырнадцать казалась тихой и спокойной девчонкой, настоящей тургеневской девушкой. И все пацаны из вагона вывалили поглазеть на прекрасную барышню. А потом еще до самого дембеля просили телефон или адресок.

– Руками не трогать, – рыкнул тогда Наум. А когда вернулся домой из армии, столкнулся с лихой девицей с выбритыми висками и дурацкой татуировкой. От неожиданности он что-то ляпнул пренебрежительное и тотчас получил в ухо изящной ножкой тридцать шестого размера. Нога с тех пор не выросла, а вот сестра превратилась в ходячую неприятность.

«Хорошо, что за себя постоять может, – пронеслось в голове у Глеба. – До сих пор два раза в неделю тренируется».

– Борщ с собой возьмешь, – после завтрака заявила сестра. – Поставишь судочек в микроволновку…

– С ума сошла? – удивился он, представляя, как чудесный фан Катькиного борща разнесется по офису. Оружие массового поражения, блин!

– Ну секретаршу попросишь, – отмахнулась она, наливая красную наваристую массу в объемную пластмассовую банку.

– Много не наливай, – велел он.

– Лучше домой отвези, – надоумила она. – Наташе хоть какая-то помощь. Чтобы тебя прокормить, нужно с утра до ночи готовить. А ей с ребенком некогда… – и, улыбнувшись, поинтересовалась требовательно: – Как там мой племянник?

– Ест, спит и требует чистый подгузник, – довольно отрапортовал Глеб и добавил печально: – Вместо того, чтобы по болотам с Митькой шарахаться, приехала б ребенка нянчить, а мы бы с Натахой в кино сходили.

– Заявок на кино пока не поступало, – парировала она. – Решите пойти, посижу с манюней.

Назови кто другой сына манюней, Глеб бы обиделся. Но Катерина обладала врожденным даром придумывать нежные словечки для родных и близких. И, будто подтверждая его мысли, скомандовала:

– Глепа-а, помой посуду! Я пока оденусь. – Она заглянула в глаза брата, такие же голубые и смешливые, и добавила, скорчив смешную рожицу: – А ты меня до работы подвезешь?

– У меня есть возможность отказаться? – усмехнулся он и бросил ворчливо: – Ищи тебя по болотам, мой посуду, вези на работу. И почему я не единственный ребенок в семье?

– Спроси у мамы! – весело прокричала сестра из ванной.

Вымыв тарелки и чашки, Глеб Наумов вышел на балкон, примыкающий к кухне, и уставился на просыпающийся город. Издалека виднелись недавно возведенные церковь и поросль многоэтажек. По проспекту медленно тащились поливальные машины, а по квартире топоча бегала бесшабашная сестрица.

«Вот что с ней не так? – сам у себя поинтересовался Глеб. – Красивая девчонка. Глазищи завораживающие. И прелестями Господь не обидел. Дочку любит до безумия. Правда, характер мерзкий. Да и какому мужику понравится драчливая баба? Никому, – мысленно ответил Наумов. – Как бы ее перевоспитать, что ли? А то и Алиске дурной пример подает. – Глеб вспомнил о племяннице, так напоминавшей ему его маленькую и нежную сестричку, и снова поморщившись осведомился: – Что же все-таки произошло перед самым моим дембелем?»

В который раз Наумов задумался, кто бы мог помочь пролить свет на дела семьи двадцатилетней давности. Естественно, тогда, почти сразу по приезде, он попробовал разузнать у родителей о столь радикальных переменах в сестре. Но наткнулся на глухую стену непонимания. А потом от сердечного приступа умер отец, и невысказанные вопросы отошли на второй план. А со временем в жизни появились бизнес и Наташка, а старые проблемы рассосались почти полностью.

«Может, я зря волнуюсь», – сам себя осадил Наумов и, вернувшись в квартиру, зашел в зал и оттуда проорал:

– Катя, поторопись! Мне еще нужно домой заехать переодеться!

Водитель старенького рено, примостившегося в конце улицы, внимательно наблюдал, как ночная пассажирка, сжимая в руках какую-то банку, усаживается в заляпанный грязью Л200. В белом платье с дурацкими голубыми розами, Катя показалась ему невероятно привлекательной. И если б не каре с выбритыми висками, эта женщина могла быпретендовать на звание самой шикарной. Но виски… Перед тем как сесть в машину, она оглянулась назад, поздороваться с соседкой, заходившей в подъезд, и водитель заметил в открытом вырезе промелькнувшую татуировку.

«Жаль, – пронеслось в голове. – Неформалки не в моем вкусе. Что у них с мозгами?» – мысленно хмыкнул он и от нечего делать пристроился сзади за черным джипом.

Машина уверенно и агрессивно прокладывала путь в потоке малолитражек. Водитель рено старался не отставать. То и дело его подсекал старенький серый мерседес, но гордость французского автопрома утерла в этой гонке нос немецкому. Мерс сунулся вперед еще пару раз, а потом пристроился неподалеку. А в Мицубиси Л200 Катерина махала руками и что-то объясняла своему спутнику.

«Интересно, – подумалось водителю. – Что за мужик с ней?»

Незадачливый рыболов вызвал этого парня из города. Получил кулаком в нос, но ни капли не обиделся. А вытерев кровавую юшку, принялся вместе со своим обидчиком рыскать по округе в поисках дамочки. У местных они поинтересоваться побрезговали, а те в свою очередь набиваться в собеседники не собирались.

«Хорошо хоть хватило ума поехать за ним следом, – подумал водитель. – Мужик как к себе домой вломился в подъезд и задержался более чем на час. Муж или любовник? Или этот любовник, а рыболов… так, погулять вышел?»

Л200 уверенно завернул к парковке и остановился около самого входа. Катерина чмокнула в щеку своего спутника и, выпрыгнув из машины, резво взбежала на высоченных каблуках по ступенькам. Приложила брелок к двери и скрылась в офисе.

– Хорошенькое дело, – пробурчал себе под нос водитель, заприметив вывеску на входе «Дирекция завода металлопластиковых изделий «Антарес». Он вбил в телефон государственный номер Л200 и, отправив эсэмэску знакомому гаишнику, позвонил хозяину «Антареса».

– Привет, Петрович, – пробасил в трубку и осведомился лениво: – Узнал?

– Естественно, – хмыкнул тот и тут же оживленно поинтересовался: – Чем могу помочь, дорогой мой человек?

– Да соскучился по тебе, Сережа. Хочу кофе угостить.

– Говори адрес кофейни, я сейчас подъеду, – сходу заявил Буров, понимая, что предстоит разговор без лишних ушей.

Рено развернулся, возвращаясь обратно в центр города, и чуть было не столкнулся с серым мерседесом.

– Смотри, куда прешь, дядя! – заявил молодой да ранний отморозок.

– Выйду, по репе настучу, – пригрозил водитель рено. И паренек в мерсе сразу сник. Так сникает волчонок, встретившись взглядом со взрослым хищником.

– Извините, – пробормотал он.

– Больше мне на глаза не попадайся, – рыкнул водитель рено, а сам подумал: «Следят за ней, что ли?»

Катерина, кинув сумку около рабочего стола, сразу отправилась к кофемашине. Засыпала зерен, дождалась, пока прожорливая Жура перемелет их, а потом выплюнет в чашечку благородный напиток. Катя, захлебнувшись от аромата, пригубила чуть-чуть. А вернувшись к себе в кабинет, включила компьютер. Пока тот загружался, попробовала сосредоточиться на маленькой, словно мензурка, чашечке и каждом обжигающем глотке кофе.

«Интересно, сколько чашек придется выпить за сегодня?» – хмыкнула она про себя и, завидев, как в кабинет вплывает Ленка, подружка и по совместительству жена Бурова, осведомился лениво:

– Алена, у тебя спички есть?

– Зажигалка, – передернула плечом заядлая курильщица и поинтересовалась обалдело: – А тебе зачем?

– В глаза вставить, – пробурчала Катерина и пожаловалась скорбным тоном: – Ночью почти не спала.

– Так запрись в кабинете на часок, – предложила Ленка, – Буров укатил на какую-то секретную встречу.

– Шутишь, что ли? – фыркнула Катя. – Отчетный период. Мне еще декларации проверять и утверждать…Мужу твоему управленческую отчетность готовить.

Она не успела договорить, как в кабинет вбежала главный бухгалтер и затараторила:

– Екатерина Альбертовна, пришло уведомление о проверке финмониторинга!

– Абзац, – ругнулась Катя и строго поинтересовалась: – По какому поводу, Галина Федоровна?

– А мы в банк документы по валютному контролю не предоставили, – устало бросила та. – Вернее, на сам товар все передали, а вот на сопровождение и доставку нет.

– Как это возможно? – воззрилась на нее Катя и, подумав с минуту, решила: – Неси в отдел закупок, пусть начальник разбирается. Это не вопрос финансовой службы.

И когда дверь за Галкой закрылась, добавила, скривив недовольную рожицу:

– А ты говоришь: поспи. Тут вешаться нужно! Чует мое сердце, еще тот денек предстоит!

– Нормальный рабочий процесс, – отмахнулась Ленка.

– У финмониторинга безумные штрафы, – предупредила Катя. – Как бы нам не влететь. Это тебе не налоговая. Ты бы дала ускорение Литвинову, – попросила она.

– Легко, – фыркнула Алена и бодрой рысью направилась в отдел закупок.

Катя хотела пойти следом, но тут ей позвонила Алиса и стала проситься домой. И пока Катерина уговаривала дочку погостить у отца еще пару дней, дорогое время оказалось упущено. А когда со своей шпионской встречи вернулся Буров, скандал полыхал на всю дирекцию.

– Твою мать, – выругалась Катерина. – Домой бы сегодня уйти вовремя. – А потом, вспомнив, что вечером Сарычев должен привезти Алису, сама позвонила дочери.

– Лисеныш, я приеду за тобой завтра, – попросила она. – Тут сумасшедший дом…

– Ты вечно работой отмазываешься, – пробурчала Алиса и снова заныла: – Я хочу жить с тобой и с папой. Я хочу, чтобы ты меньше работала…

– Алиса, – простонала Катерина. – Ты прекрасно знаешь, что мы с папой любим тебя. А работа нас кормит. Завтра возьму выходной и заберу тебя утром, идет?

– Договорились, – радостно согласилась дочка. – А что мы делать будем?

– Решим, – твердо пообещала Катя и, быстро накатав заявление на один день отпуска по семейным обстоятельствам, побежала к Бурову подписывать. Сергей Петрович как-то странно на нее посмотрел, но роспись свою размашистую поставил и даже собственноручно накарябал: «Не возражаю».

Она вернулась к себе воодушевленная, уже мечтая, как завтра с дочкой сходят в «БаскинРоббинс» и в кино, а после, может, пройдутся по магазинам. Но тут в кабинет вломилась расстроенная Ленка и, перегнувшись через стол, заваленный бумагами, зашептала возбужденно:

– Мне кажется, у Бурова кто-то есть!

– Глупости, – отмахнулась Катька. – Он любит тебя до безумия. Как мальчик, вокруг скачет. Даже и не скажешь, что ему пятьдесят два.

– Знаю, – бросила Ленка и обиженно сложила губки бантиком. – Я ему позвонила. А он мне: я очень занят. А я хотела, чтобы он с завода отчеты по себестоимости забрал. Позвонила в заводоуправление, а девчонки все в один голос сообщили, что Буров сегодня не приезжал. И несет от него кофе и табаком. Видать, где-то в кофейне сидел.

– А где кофейни, там и бабы, – хмыкнула Катерина.

– Ну да! – гневно вскричала Ленка и взмахнула руками. Маленькая фарфоровая чашечка размером с мензурку перевернулась и остатками влажной кофейной гущи обрызгала документы, лежавшие на столе. Несколько капель попало на Катино платье.

– Вот спасибо, – пробурчала она и понеслась застирывать лиф. Следом в туалет влетела Ленка, захлопнула дверь.

– Что мне теперь делать? – пробубнила на ухо.

– А мне? – отмахнулась Катерина. – До конца дня придется в грязном ходить.

– Высохнет, и никто ничего не заметит, – фыркнула Ленка. – Ты мне скажи, что теперь с Буровым делать?

– Не пойман – не вор, Аленка, – пробормотала Катя. – Да и тут нет стандартного рецепта.

– А ты что делала?

– Когда Феликс ушел к Нине, ревела белугой. Когда выгнала Реваза, открыла бутылку шампанского и сама на радостях выдула.

– А мне как быть? – снова заныла Ленка.

– Пока молчи, но смотри внимательно, – прошипела Катя и добавила устало: – Пойдем поработаем хоть чуть-чуть.

Но в кабинете уже надрывался сотовый. И Катя с мстительной радостью насчитала двадцать пропущенных Митькиных вызовов.

– Так тебе и надо, синька лохматая, – фыркнула она, но на последовавший тут же звонок ответила.

– Что, Плотвичкин, соскучился? – бросила глухо.

– Катенька, – пролепетал Митька. – Я тут, около офиса. Выйди на минуточку.

«Чтоб ты скис», – мысленно ругнулась Катерина, а вслух пробормотала:

– Да, сейчас.

Митя Плотвичикин в белой рубашке, но с опухшим носом встречал ее прямо у крыльца.

– Катюша, – виновато просипел он, протягивая букет чайных роз, особенно любимых Наумовой.

– Ты бы в травму съездил, Витя, – поморщилась она. – Не дай бог перелом.

– Кать, не сердись на меня, – не обратил внимания на ее слова Плотвичкин. – Вот цветочки тебе и конфетки.

Она ошалело приняла букет и большую коробку любимых рафаэлок, посмотрела на одноклассника с укоризной и, сославшись на срочные дела, вернулась в офис.

– Цветы поставь в воду, – велела она Ларисе, секретарше Бурова. – Мне в кабинет не заноси. И конфеты забери. Я на диете.

– Спасибо, Катерина Альбертовна, – радостно воскликнула секретарша и добавила льстиво: – Вы и без диеты у нас красавица.

– Знаю, – отмахнулась Катя и попросила душевно: – Ни с кем не соединяй, Лара. Меня сегодня ни для кого нет.

Она захлопнула за собой дверь и засела за расчеты. Даже в показательной порке Литвинова не пожелала принимать участия.

А когда в половине девятого притащилась домой, то около своего подъезда обнаружила Виталю. В белой рубашке и неимоверно дорогих серых брюках, он стоял, облокотившись на капот черной Тойоты Прадо.

– Ты ограбил банк? – весело усмехнулась она.

А он улыбнулся хитро и напомнил с укоризной:

– Ты обещала выпить со мной кофе.

– Заработалась, – развела она руками и добавила заговорщицки: – А знаешь, я и от бокальчика красного не откажусь.

– Тогда поехали, – довольно хмыкнул он.