Автор, судя по всему, молодой мужчина, который бегает с дымящимся пенисом, и в его голове – одной лишь думы власть: как можно скорее пристроить свой пенис в нужное место.
У них любовь, – объяснил парень. – Это его вторая жена.
– А первая где?
– Он ее заклевал.
– До смерти? – испугалась я.
– Нет. Но пришлось их развести по разным клеткам. Они не могли ужиться.
– Почему?
– Лола была скромная, безответная. Она его раздражала. А эта, вторая, ни с кем не считается, дерется, вопит, законченная оторва. Он ее обожает.
– Все как у людей
нравственный идеал. Для многих людей моего поколения нравственным идеалом были Дмитрий Лихачев, Ростропович, Сахаров. Для меня – Антон Павлович Чехов. Мне часто хотелось огрызнуться на несправедливость. Ответить тем же, типа «сам дурак». Но я задавала себе вопрос: «А Чехов бы стал огрызаться?» Никогда. Ну и я не буду.
Ешьте, мамаша, не сумлевайтесь…» (рассказ «В овраге»).
Я говорю это гостям за обеденным столом.
«Уехали, уехали…»
Я произношу это в том случае, когда гости разошлись.
«Морщится, как кошка, которая с голоду ест огурцы на огороде».
«Просили тебя нюхать?»
Многие чеховские выражения вошли в мою повседневность. Например:
«Если бы Каштанка была человеком, она подумала бы: “Нет, так жить невозможно, лучше застрелиться”» («Каштанка»).
Я говорю это в тех случаях, когда мне что-нибудь активно не нравится.
Для меня высшая похвала артисту и человеку – чеховский герой.
Станислав Любшин – чеховский герой, Алексей Баталов – чеховский герой, а Никита Михалков – нет. Никита Михалков щедро одарен природой, но он царь горы, Карабас-Барабас, хозяин жизни. А Чехов – совсем другой. Он и умер в середине жизни. Но как много он успел. В сущности, он успел ВСЁ. Он передал в мир месседж своей индивидуальности,