Король нахмурился, крепко сжав губы: гордость не позволяла ему настаивать дольше и принуждать девушку, она уже посмела отвергнуть его! Отвергнуть короля! Да любая другая служанка сочла бы честью подобное внимание! Что вообразила о себе эта девчонка? Надеется на защиту королевы? Напрасно! Он жестом сделал служанке знак удалиться. Перед тем как уйти, Сун Ли осторожно сняла браслет с руки и положила его у кровати, а потом неслышно скрылась за дверью.

Лай Вуонг отличался мстительностью и злопамятностью, он знал, что придет день, и он отомстит девушке. Случай подвернулся быстрее, чем король мог надеяться. Накануне его отъезда специальный отряд дворцовой охраны задержал нескольких смутьянов, подстрекавших к мятежу. Их сразу же доставили к королю. Среди них оказались отец и брат Сун Ли. Они никогда не противились воле короля и попали в число мятежников по какой-то нелепой ошибке. Лай Вуонг намеревался немедленно казнить мятежников, но узнав, что двое из них приходятся родней непокорной служанке, передумал и решил помедлить с приговором. До утра их заперли в дворцовой темнице, а сразу после завтрака Лай Вуонг, пребывавший в особенно хорошем настроении и весело напевавший себе под нос, приказал собрать старейшин, среди которых был Каолам. Попросил он присутствовать на суде и королеву Мириану. Она уже смирилась с этими несправедливыми, жестокими процессами и предпочитала сидеть с отстраненным и безучастным видом, не смея возразить мужу. Ее сердце ныло от боли и беспомощности, и она чувствовала досаду, что не может защитить свой народ от жестокого тирана, которого сама же и возвела на трон. Все попытки Мирианы понравиться мужу или хоть как-то наладить с ним отношения потерпели неудачу. И она понимала, что ей остается лишь молчать и смириться. Отныне ее жизнь будет такой. Но это ничего. Лишь бы он только не бил ее больше.

Завернувшись в плащ, Мириана сидела на своем троне, установленном прямо на открытой плоской площадке, безучастно глядя на лица горожан, обвинявшихся в измене. Они казались спокойными и суровыми, в их глазах молодая королева отчетливо видела осуждение. Да, они осуждают ее. Она и сама осуждает себя, но ничего уже не изменишь, все что могло произойти – уже произошло.

Судья зачитал приговор, который впрочем никто не слушал, ведь решение принимал только король. И тогда Лай Вуонг приказал привести Сун Ли. Мириана удивленно подняла голову, она не понимала, зачем здесь ее служанка.

Но едва девушка вошла, как по ее лицу все стало понятно: увидев осужденных, она вскрикнула от ужаса, побледнела и чуть не рухнула на пол, но охранники короля ее подхватили.

– Сун Ли, эти люди обвиняются в измене, их ожидает казнь, – обратился король к девушке. – Тебе есть, что сказать в их защиту? Ты же верой и правдой служишь королевскому двору!

– Мой король, моя королева, вы знаете, что я всегда была вам верна, – взмолилась несчастная девушка, по ее щекам покатились слезы, – Клянусь, что эти люди ни в чем не виновны, вы хотите казнить невинных! Госпожа Мириана, пожалуйста, спасите моего отца!

Взволнованная Мириана вскочила, но рука мужа тяжело легла ей на плечо и заставила опуститься в кресло.

– Молчи, Мириана, – спокойно произнес король. – Сун Ли, чем ты можешь доказать, что говоришь правду?

– Я… – девушка растерянно замолчала. Она не знала, что сказать. Ведь правду именно потому и тяжело доказывать, что она кажется очевидной и не нуждается в доказательствах. Сун Ли, побледнев, испуганно озиралась по сторонам. А потом, не найдя слов, опустилась на колени и зарыдала.

– Пожалуйста, не убивайте мою семью, я готова служить Вашему Величеству еще лучше, чем раньше! – она с надеждой посмотрела на короля, но он отвел взгляд, усмехнулся и посмотрел на Чи-Тоана.

– Скажи мне, главный жрец, ты здесь заведуешь мудростью. Как было принято в Туанге доказывать правду с древних времен?

Жрец пожал плечами, удивленно взглянул на короля, а потом, откашлявшись, произнес:

– Мне известен лишь самый древний обычай, мой король.

– Каков же он?

– Считалось, что правда поднимает к небесам, а ложь – тянет к земле. И тот, кто говорит правду, может спокойно парить над пропастью, лжец же – упадет вниз. Но осмелюсь заметить, этот способ подходил лишь для людей-птиц. Сейчас никто не может парить над пропастью…

– Кто знает? Может правда и теперь поднимает к небесам? – усмехнулся король. – Сун Ли ведь утверждает, что говорит правду… Пусть же она подойдет к краю и бросится в пропасть. Без крыльев. Если правда поднимет ее к небесам – мы поверим, что осужденные невиновны.

– Прекрати! – возмущенно воскликнула Мириана, на мгновение забыв свой страх, – Что ты говоришь! Ты прекрасно знаешь, что никто, сорвавшись вниз, не уцелеет, будь он хоть трижды прав! Прошу тебя, ради всего святого, не заставляй ее делать это! Она же погибнет! Пожалуйста, перестань…

Она посмотрела на мужа с такой мольбой, что дрогнуло бы и каменное сердце, но Лай Вуонг даже не взглянул на свою королеву.

– Помолчи, жена, – он сделал знак охранникам, те, схватив упирающуюся девушку за локти, подтащили ее к краю обрыва.

– Пожалуйста, прекрати, – снова попросила Мириана, – Я не могу потерять еще и ее! У меня больше никого нет, ты же знаешь… Сун Ли с детства была мне как сестра… Я прошу тебя, пожалуйста, отпусти ее и этих несчастных! Они же ни в чем не виноваты…

Королева почувствовала, как рыдания подступили к горлу и тут же испуганно замолчала. Она знала, что муж не выносил ее слез. Он смерил ее мрачным взглядом и ничего не ответил, тем временем охранники продолжали удерживать девушку на краю. В глубине души они, знавшие и любившие Сун Ли, были уверены, что король передумает, что он лишь хочет напугать мятежников, чтобы вытянуть из них признание.

Сун Ли испуганно смотрела на Мириану, в поисках защиты и поддержки, и королева не выдержала, ведь Сун Ли была ее личной служанкой, почти как сестра! С детства они играли вместе, Мириана рассказывала ей свои секреты, делилась мечтами. Вскочив, она бросилась к краю и остановилась в нескольких шагах от Сун Ли.

– Лай! – крикнула она. – Если ты хочешь, чтобы кто-то прыгнул сегодня в пропасть, пусть это буду я! Может быть, увидев меня мертвой, ты поймешь, что никто не может полететь! Лучше умереть, чем жить так, как живу я!

Глухой ропот прокатился по толпе старейшин: королева нужна живой, по крайней мере, пока не родит наследника!

Мириана уже хотела было крикнуть, что или муж прикажет отпустить Сун Ли и ее родных, или она бросится в пропасть, как к ней подбежал Каолам, крепко обхватил за плечи и оттащил от обрыва.

– Одумайтесь, госпожа, что вы делаете! – возмущенно прошептал он, – Не губите свою страну! В память о вашем отце не совершайте глупостей!

Испугавшись не на шутку, Лай Вуонг сорвался с места, почти бегом, насколько позволял королевский статус, подбежал к жене и с размаху отвесил ей пощечину, от которой королева упала бы, настолько тяжелой была его рука, если бы ее не держал старый советник. Она безжизненно повисла на его руках, а король развернулся к Сун Ли.

– Итак, – спросил он. – Ты будешь доказывать свою правоту или же можно казнить изменников? Посмеешь рисковать жизнью королевы? Смотри, что ты натворила, Мириана чуть было не бросилась в пропасть, чтобы спасти тебя! Ты чуть было не погубила Туанг, а это уже государственная измена!

– Если я прыгну, вы отпустите их? – тихо спросила девушка.

– Только если ты полетишь, – насмешливо улыбнулся он. – Но мне не нравится твой настрой. Нужно сначала выиграть битву, и лишь потом выходить на нее. А ты уже сдалась, Сун Ли, или мне кажется?

Она растерянно покачала головой, показывая бессмысленность жертвы, но он теснил ее к краю все ближе и ближе, нависая над девушкой, словно скала, а когда ее ноги остановились у самого обрыва, положил руки на плечи, глядя ей прямо в глаза, в них застыл ужас, он парализовал девушку, она оцепенела, а потом король с силой толкнул ее назад. Сун Ли вскрикнула, но не сделала попытки даже ухватиться за его руки. Она приняла свою судьбу и полетела вниз, словно большое белое перышко, а Мириана с ужасом смотрела за ее полетом. Она молилась всем богам, чтобы девушка смогла полететь, понимая, что это невозможно.

Когда тело Сун Ли оказалось на дне пропасти, Лай Вуонг посмотрел вниз.

– Она не умела летать, – коротко бросил он.

Наступила тишина, казалось, было слышно, как падает снег.

– Этих расстрелять, – он кивнул в сторону несчастных осужденных, некоторые из них вскрикнули от ужаса, другие, потрясенные смертью девушки, остались безучастны.

– Сун Ли! – крикнула Мириана сквозь слезы, – Как же ты мог! Она была мне как сестра! Ты убийца, чудовище!

Король остановил на ней тяжелый взгляд, и Мириана поняла, что было бы лучше сдержаться и промолчать. Но было уже поздно.

– Ты пойдешь со мной, – он подошел ближе, старый Каолам попытался было заслонить молодую королеву, но Лай Вуонг хлопнул его по плечу и произнес:

– Прекрати, старик, ты же больше всех ждешь наследников, – с этими словами он поднял свою жену в воздух, словно пушинку, перебросил через плечо и направился в королевские покои.

Когда через несколько часов он оставлял ее, чтобы отправиться в поход, то сказал жене на прощание, больно выкрутив ей запястье, отчего Мириана пронзительно вскрикнула:

– Если к тому моменту как я вернусь, ты все еще не будешь готова подарить мне сына, клянусь, ты последуешь за своей подругой, а я найду нормальную, здоровую королеву, а не костлявого птенца вроде тебя!

С этими словами он вышел, громко стуча сапогами по деревянному полу.

Когда король и его армия покинули Город птиц, старый Каолам с трудом нашел силы, чтобы решиться постучать в покои королевы. Он опасался увидеть страшную картину, и действительно увидел ее: он вошел и застал молодую девушку совершенно растерзанную, с глубокими ранами на плечах, едва прикрытую окровавленным одеялом, содрогающуюся от спазмов и несдерживаемых рыданий.

– Я чем-то могу помочь, госпожа? – тихо спросил он, – Может быть, позвать целителей, если вам очень плохо?

– Там, – Мириана подняла растрепанную голову и кивнула в сторону окна, – Уже все убрали?

– Да, госпожа, тела всех погибших уже отнесли в горы, где мы провели церемонию погребения. Конечно, очень краткую. Но даже верховный жрец почтил память Сун Ли. Ведь девушка воспитывалась в храме Великой птицы.

– А мой муж…

– Его Величество покинул дворец. Может быть, приказать сделать вам чаю?

Мириана приподнялась, прижимая ладонь к припухшей, посиневшей щеке.

– Каолам, – попросила она. – Ты можешь принести мне одежду. Мне нужно в небо.

Он молча кивнул, скрылся, а потом возвратился с ее платьем, которое девушке помогла надеть другая служанка, вместо Сун Ли. Мириана подозревала, что муж оказывал Сун Ли весьма настойчивые знаки внимания, и теперь желала, чтобы эта новая девушка оказалась более сговорчивой, чтобы ей не пришлось последовать за Сун Ли на дно пропасти.

Едва держась на ногах, она подошла к краю обрыва и бросилась вниз, но в следующую секунду крылья подхватили ее, и, сделав пару кругов в воздухе, Мириана направилась на старое капище.

Лай Вуонг собирался разрушить его, но каждый раз что-то происходило, то одно, то другое, что-то, что мешало разорить и сжечь святилище – очевидно, боги знали, как защитить себя. Почему же они не могли защитить ее?

Мириана опустилась на снег в центре капища, она не молилась и не обращалась к богам. Она просто плакала, вспоминая погибшую подругу, такую любимую и такую родную, которую она не смогла спасти. Как не смогла спасти и расстрелянных крестьян и многих из тех, кто был умерщвлен в тюрьмах прежде. И ей казалось, что горе прижало ее к земле, так, словно упавший с неба обломок скалы придавил ее плечи, не позволяя распрямиться вновь.

Девушка подняла глаза и ее взгляд встретился со взглядом каменных очей Симаргла, сжимающего в могучих руках огненный меч.

– Мои родители оставили меня, не дав мне сил. Моя служанка, единственный близкий мне человек, погибла. Великая птица отвернулась от Туанга. Кроме тебя меня некому защитить. Пожалуйста, помоги, – прошептала она, глядя в суровое лицо чужеземного бога.

Она сама не знала, о чем просит, в ее сердце не было злости и ярости, а лишь боль утраты, страх и много-много печали.

Снег, кружась, падал на волосы и плечи молодой королевы, засыпая ее, она покрывалась ворохом белых, холодных кружев, а мрачные, поднимающиеся к облакам горные пики наблюдали за ней с холодным равнодушием. Ведь горы не верят в бога.

Горячие слезы стекали по щекам Мирианы и, замерзая, превращались в колючие льдинки, которые падали на снежное покрывало и утопали в нем. Она плакала о Сун Ли и о своих родителях. Она плакала о себе.

Как сможет она заставить себя поднять глаза на мужа, когда он вернется, после всего, что он сделал? После жестокого убийства Сун Ли, после несправедливых казней, после того, как он обошелся с ней? Как снова остаться с ним наедине? При мысли о его прикосновении Мириана ощутила панический ужас. Нет, если он вернется и попробует дотронуться до нее – она бросится в пропасть следом за Сун Ли и к черту Туанг и его обычаи! Они заставляют ее делать то, что невыносимо, эта ноша непосильна для хрупких плеч юной королевы. Раньше в присутствии мужа Мириана боялась пошевелиться или сказать лишнее слово, ее руки холодели от страха, а лоб покрывался испариной, но теперь этот страх стал куда глубже, он превратился в бесконтрольный инстинкт, справиться с которым она уже не могла. Даже сейчас, зная, что Лай Вуонг далеко, Мириана продолжала испуганно вздрагивать от каждого звука. Она слишком сильно боится его.

Когда несколько месяцев спустя, Каолам и Чи-Тоан сообщили ей, что король Лай Вуонг пал на поле битвы, Мириана не знала, что именно она чувствует. Она не испытала ни горя, ни радости. Ни облегчения, ни отчаяния. И единственная мысль, которая была у нее в эту минуту:

– Слава богам, меня ждет целый год траура!

Мириана так и не смогла получить желанного наследника, а теперь, лишившись еще и мужа, снова стала одинокой вдовствующей королевой. Которой предстоял целый год свободы.

– Что прикажете, королева? – спросил Чи-Тоан.

– Тело моего мужа доставили в город?

– Да, все готово к траурной церемонии и погребению. Народ уже начал Великий плач.

– Хорошо. Я скоро к ним присоединюсь. Мне нужно надеть черное.

Жрец поклонился и направился к выходу. Уже у самой двери Мириана остановила его.

– Что-то еще, моя госпожа? – чуть подобострастно спросил он, его сухопарая фигура согнулась в поклоне, одной рукой он придерживал фиолетовое одеяние, которое носили все жрецы, а другой – убор из перьев, украшавший его голову и придававший ему сходство с орлом, чему как нельзя более способствовал его чуть крючковатый массивный нос и оливковый цвет кожи.

– Прикажите открыть тюрьмы, – попросила Мириана.

– Но многие суды еще не окончены… – возразил жрец.

– Все равно. Пусть откроют тюрьмы. Освободите людей, пусть они тоже оплакивают короля.

– Как прикажете, – жрец снова поклонился, а Каолам удовлетворенно улыбнулся. Едва Чи-Тоан удалился, как старый советник приказал служанкам принести Мириане черный наряд, украшенный траурными перьями. Он был чрезвычайно доволен первым приказом вдовствующей королевы.