Цитаты из книги «Темный оттенок магии»

Вдруг он уловил в воздухе аромат магии – и не слабую струйку, а настоящую вспышку. Луч света в темном городе. Этот запах он узнал бы где угодно. Раскаленная сталь и пепел.

В этой магии было что-то еще – не запах, но ощущение, резкое, как злость, ненависть. Эта свирепость не проявлялась в чертах лица Холланда. Напротив, оно было поразительно, пугающе спокойным. – Кричи, – сказал он.

Хватка была не сильной, а скорее, небрежной и уверенной. Лайла довольно долго общалась с бандитами и знала, что по-настоящему бояться нужно тех, кто держит пистолет непринужденно, словно родился с ним в руках.

Лайлу бросило в дрожь. Холланд был такой же, как Келл, но при этом совсем другой. Заглядывая в глаза Келла, она словно смотрела в окно на иной мир. Странный и загадочный, но не пугающий. Но когда она смотрела в глаза Холланда, по телу бежали мурашки. В спокойной черной глубине клубилось что-то темное. В голове тихо прозвучало только одно слово: «Беги».

В мужчине было что-то странное и одновременно до боли знакомое. Она этого не видела, но чувствовала. И тут ее осенило. Такое же чувство она испытывала, когда смотрела в черный глаз Келла, когда держала камень и когда ее руку обхватывала ожившая стена. Озноб. Покалывание. Шорох.

Он рассеянно провел пальцем по краю кружки. Впрочем, ни одно его движение не казалось рассеянным. Он двигался с медлительной четкостью, которая нервировала Лайлу.

Говорил незнакомец ровным, но неприятным, невыразительным голосом, от которого бросало в дрожь, с каким-то гортанным акцентом.

Голос был густой, мягкий и какой-то отстраненный.

И все это было у нее в руках. А потом исчезло. Лайла почувствовала пустоту, тянущий нутро голод – новое, пугающее ощущение. Или, возможно, этот голод был в ней всегда, просто теперь получил название: «магия». Нельзя точно сказать. Лайла лишь знала: взяв в руки камень, она что-то почувствовала; и глядя в черный глаз Келла, и когда магия обвила ее запястье деревянным кольцом, тоже что-то почувствовала. Вновь нахлынули вопросы. Лайла отогнала их от себя, вдохнула ночной воздух, душный от копоти и тяжелый от надвигающегося ливня, и побрела по лабиринту улиц, минуя Вестминстер, к таверне «Бесплодный прилив».

Бут тряхнул рукой – сначала легко, а потом энергично, но так и не сумел оторвать пальцы от оружия. Затем вдруг покалывание переросло в странное и очень неприятное ощущение горячего и холодного. Оно поднялось по руке, екнуло в груди, и в свете фонаря Бут с ужасом увидел, что вены на тыльной стороне ладони, запястье и предплечье почернели.