Глава 2

Остаток дня и почти весь вечер превратились для меня в один сплошной кошмар. Я до последнего надеялась, что Пашки во время взрыва не оказалось дома. Что он зачем-то куда-то выходил, и взрыв произошел без него. Но, когда кто-то из дроидов сухо отрапортовал, что есть жертвы, у меня подкосились ноги. После этого мир перестал существовать для меня.

Меня заставляли сесть, встать, куда-то идти. Мы куда-то ехали. Все это проходило мимо моего сознания. Я не замечала окружения. Перед глазами стояло улыбающееся лицо Пашки. Обычно мы уходили по утрам на работу вместе. Сегодня же Пашка специально взял отгул на заводе, чтобы довести свой прибор до ума. Я пожалела, что никогда не интересовалась тем, как и кому будет мой почти муж продавать свое изобретение. Эксперимент, да и эксперимент. Главное, что Пашка рядом. Мне даже не было интересно, сколько он получит денег. Пусть только все у него получится.

Провожая меня на работу, перед уходом, парень притиснул меня к стене в тесном коридорчике. Его пальцы скользнули по моему бедру, затянутому спецовочным комбинезоном, безуспешно пытаясь забраться под одежду.

– Ненавижу, когда ты натягиваешь на себя эту серую робу! Ты достойна самых модных и красивых платьев, а не спецовки и поломанных дроидов!

Я хихикнула Пашке в губы:

– Я не работаю с дроидами. У меня квалификации на это не хватает.

– Тем более!

Пашка приник к моему рту и властно раздвинул мне губы языком. Хоть я и не сопротивлялась. Это была его любимая игра: «Покори непокорную». Мне не всегда нравилось то, что в интимной жизни у нас была приемлема только одна поза: Пашка сверху и главенствует. Но парень всегда заботился о том, чтобы я тоже получила удовольствие, был заботлив и по-своему нежен. И я заталкивала свое недовольство куда подальше, говоря себе: «Захарова, не будь дурой! Таких, как Пашка, мало! Он тебя любит, заботится о тебе. Что тебе еще надо? Острых ощущений?»

Закончив исследовать весь мой рот, Пашка напоследок нежно куснул меня за нижнюю губу и крепко стиснул мою ягодицу свободной рукой:

– Я надеюсь, что у меня все получится. И сегодня ты в последний раз будешь возится во своими поломанными железяками. Иди уже! А то я передумаю и твоему начальнику придется подавать на тебя в розыск!

Я хмыкнула. Шиан и сам семейный. И я слышала, как он пару раз оправдывался за опоздания тем, что через жену перецепился, когда на работу собирался. Так что, уж кто-кто, а непосредственный начальник меня поймет. Но тем не менее, послушно подхватила уроненную сумочку. День не бесконечный. А у Пашки только один отгул. Ему нужно сегодня все закончить.

Я вынырнула из своих воспоминаний и устало посмотрела на вошедшего законника. Это уже третий за сегодня служитель правопорядка, который задает мне вопросы. Нет, внешне все было прилично, совсем не так, как в виденных мною фильмах. Никакого металлического стола, яркого света, зеркала на стене и неудобного стула. Обычная комната: искусственное окно, проецирующее земные пейзажи, письменный стол и удобное кресло, в углу узкий металлический шкаф. У меня на работе в таких хранят мнемо-пластины с информацией и программами для дроидов. Меня тоже усадили на вполне удобный стул. И стоило только заикнуться, что мне нужно в уборную, тут же дежурный дроид меня туда сопроводил.

На до мной никто не издевался. Вот только одни и те же вопросы по кругу, на которые у меня не было ответа тоже были сродни пытке. Мне давно уже хотелось разревется и заорать на законника: «Да какая, собственно, теперь разница??? Пашки больше нет! Вот что важно! А не ваши идиотские идеи на тему того, почему я молчу.»

Законник расположился за столом и запустил планшетник. Бросил на меня нечитаемый взгляд из-под бровей. И тихо поинтересовался:

– Ну что, Мария Михайловна, вы подумали? Будете говорить?

Я поджала губы. Неприятно чувствовать себя не только идиоткой, но еще и преступницей. А законник смотрел на меня так, словно я, как минимум, зверски зарезала его любимую бабушку.

– Хочу предупредить вас, Мария Михайловна, что ваше упрямство ни к чему хорошему не приведет. Взрыв в вашей квартире только чудом не повредил внешний купол. Я надеюсь, мне не нужно рассказывать вам, что было бы, если бы купол все же был поврежден?

Я вздрогнула и отчаянно замотала головой. Не нужно мне ничего рассказывать. Я и так хорошо знаю последствия. Но я же тут ни при чем!

– Очень хорошо, Мария Михайловна. – Законник удовлетворенно кивнул. – Тогда, я надеюсь, вы понимаете, чем закончится для вас суд? Смертной казни у нас, к счастью, или несчастью для вас, уже давно нет. Но за преступление подобной категории дают самое жесткое наказание. Сейчас это – работа на урановых рудниках. Оттуда, Мария Михайловна, даже взрослые и здоровые мужики не возвращаются. Догадываетесь, сколько вы там протянете? Кстати, опасность для вас представляют в первую очередь не сами шахты, а то, что происходит после смены в общежитиях. Там тысячи одиноких мужиков. Женщины на Уран попадают очень и очень редко.

Меня пробрал озноб. Законник нарисовал кошмарную перспективу. Но ведь я ни в чем не виновата! Я мрачно прикусила губу. И почему я оказалась такой идиоткой, и ни разу не поинтересовалась, чем занимается Пашка? Что делает? Вот дура!

– Мария Михайловна, я вас, конечно, не тороплю. Но будет лучше, если вы уже сегодня расскажете нам, откуда в вашей квартире появилась взрывчатка? На что вы планировали ее израсходовать?

Мои глаза медленно, но верно, увеличивались в размере, принимая правильную форму круга.

– Взрывчатка?! Вы что-то путаете! Не было никакой взрывчатки!

Законник устало покачал головой. Как бы говоря: «Глупая курица! И как можно было не заметить взрывчатку в собственном жилище?»

– Мария Михайловна, вы меня огорчаете своим поведением. Экспертиза уже установила не только то, что взрыв спровоцирован опасным веществом, но также и каким веществом, и сколько его было. Так что лучше вам все рассказать.

Я оторопела. Что за ерунда? Пашка ведь с каким-то прибором возился!

Едва я открыла рот, чтобы возразить, пояснить, что произошла какая-то ошибка, как открылась входная дверь и вошел еще один законник. Этого я сегодня еще не видела. С полностью седой головой и цепкими черными глазами, он был одет в черную форму Звездного патруля, в отличие от внутренней безопасности, носившей синий мундир. Законник, беседовавший со мной, встал при приближении черного. Вошедший, не глядя на меня, продемонстрировал ему свой планшетник и молча ткнул куда-то в дисплей пальцем. Синемундирный, прочтя то, что было на дисплее, едва заметно скривился и кивнул.

Дождавшись, пока представитель более высокого эшелона власти покинет кабинет, синемундирный выдохнул:

– Вам несказанно повезло, Мария Михайловна, что вы в свое время пережили катастрофу на RZ-111 и на вас распространяются льготы. Пока еще распространяются. К тому же, вас сожитель все еще жив. И врачи уже почти могут гарантировать, что он выживет. Так что я вас пока отпускаю. RZ-111 до суда вам покидать нельзя. И молитесь, чтобы ваш сожитель мог говорить, и сказал, что вы ничего не знаете. Иначе урановых рудников вам не миновать.

Из модуля внутренней безопасности я вышла уже когда давно отключили дневное освещение, а жители астероида в основном устроились на ночной отдых. Большая часть дня прошла мимо меня, как страшный сон. И вот теперь я проснулась… А идти мне было некуда. Я глубоко вдохнула ночной очищенный воздух и включила зумм. Безопасники не отобрали у меня вещи. Все осталось при мне. Но все средства связи меня вынудили выключить.

Едва только устройство загрузилось, как посыпались сообщения о пропущенных звонках. И не только. Внутренне холодея, я открыла сообщение от администрации астероида. Впервые такое получаю. Знакомые говорили, что такие сообщения обычно не несут в себе ничего хорошего. Так и вышло.

В сообщении сухим канцелярским языком мне сообщалось, что я лишаюсь статуса жителя астероида RZ-111, а также предписывалось в течении двадцати четырех часов после завершения судебного процесса, вне зависимости от его вердикта, покинуть вышеозначенный астероид. Проще говоря, меня высылали прочь как социально опасный элемент.

Голова закружилась. Ноги стали ватными. Если бы зумм не был застегнут на запястье, то наверняка бы гаджет близко познакомился со ступенями, ведущими в модуль внутренней безопасности. Будущее, которое я так старательно строила и планировала, в одну секунду превратилось в мираж.

Несколько долгих, тягучих минут ушло на то, чтобы овладеть собой и привести мысли в относительный порядок. Ужасное ощущение, когда у тебя насильно отнимают с таким трудом налаженную жизнь и словно нашкодившего котенка за шкирку выбрасывают в открытый космос. Чувство абсолютной беспомощности угнетало и не давало мыслить связно. Что мне теперь делать? Работы нет. И на астероиде я ее уже не получу. Жилья нет. А хуже всего, что в приличном месте я вряд ли устроюсь. Общегалактическая база данных надежно сохранит за мной статус социально опасной…

Противно заверещал зумм. Я даже вздрогнула. И, не глядя, ткнула пальцем кнопку аудиоканала. Не хочу сейчас никого видеть. Не хочу, чтобы хоть кто-то видел, насколько хреново мне.

– Мария Михайловна Захарова? Здравствуйте!

Мужской голос с легким акцентом был мне совершенно не знаком. Я настороженно поприветствовала в ответ, уже не ожидая ничего хорошего. И оказалась права.

– Мария Михайловна, простите за столь поздний звонок, но я целый день не мог до вас дозвонится. Вы были вне сети.

Я сухо, не вдаваясь в подробности, уверила собеседника, что все в порядке, и отдыхать я еще не собираюсь. И затаила дыхание в ожидании. Что этому незнакомцу от меня надо?

– Меня зовут Сеттрик Уорингтон, я лечащий врач вашего мужа Павла Лебедева. – Сердце у меня в груди сделало кульбит. Пашка! Что с ним? Задать вопрос не успела. Врач меня опередил: – Я прошу прощения, обычно такие разговоры не ведутся по средствам связи. Но у нас с вами, похоже, не стандартная ситуация. Откладывать разговор на потом не желательно. А в больничный модуль вас сейчас не пустят. Поэтому…

Я не выдержала, перебила его:

– Простите мне мое нетерпение, мистер…

– … Сеттрик, просто Сеттрик…

– Что с Пашкой??? Он будет жить?

На том краю эфира упала тишина. Настолько полная и глухая, что я отчетливо слышала, как испуганно бухает в моей груди сердце. И я принялась зачем-то считать эти тяжелые, надрывные удары: раз… два… три… четыре…

Невидимый собеседник смущенно откашлялся:

– Видите ли, Мария Михайловна, ваш муж оказался в самом эпицентре взрыва. Каким чудом он выжил, мне не известно. Обычно в таких ситуациях от человеческого тела остаются только лоскутки. Но Павлу повезло. Он остался жив. И, скорее всего, будет жить дальше…

– Скорее всего? – Мой визг услышали, наверное, на другом конце вселенной. И собеседник запнулся. – О чем вы говорите? Ведь сейчас медицина у нас почти совершенна! Возможно даже полное восстановление утерянной конечности!

Голос Сеттрика стал сразу на десяток градусов холоднее:

– Вы абсолютно правы, Мария Михайловна. Вот только социальная страховка не предусматривает подобный вид процедур. Проще говоря, если вы хотите вырастить себе новую конечность, то вам придется за это заплатить самой.

В голове у меня тоненько прозвенел предупреждающий звоночек. Но я все еще не понимала, к чему клонит врач.

– Собственно, именно поэтому я и беседую с вами сейчас. Мы, конечно, можем залечить все раны и повреждения вашего мужа. Но я совсем не уверен, что он останется после этого нормальным полноценным человеком.

Я тихо ахнула, но врач не обратил на это никакого внимания.

– Хуже всего дело обстоит с верхними дыхательными путями. Очевидно, ваш муж нечаянно вдохнул горящий воздух. Если заживлять без восстановления трахеи и бронхов, я боюсь, ваш муж никогда не сможет больше дышать самостоятельно.

У меня в один момент онемели пальцы на руках. Ноги подкосились. И я села там, где стояла, на ступенях модуля внутренней безопасности. Мне уже было наплевать, увидит ли меня кто-то в таком состоянии или нет. Перед глазами стоял обезображенный до неузнаваемости Пашка, весь в ожоговых рубцах, в маске и с аппаратом искусственного дыхания. Сердитые звезды за границами купола вдруг почему-то расплылись перед глазами словно белые кляксы. То, что в этом виноваты бегущие по щекам слезы, я осознала только после того, как Сеттрик ласково мне сказал:

– Не плачьте, Мария Михайловна, все еще можно исправить. И почти безболезненно. Земная клиника готова принять вашего супруга на лечение. Но вы же понимаете, что услуги этой клиники не включены в страховку. Вам придется это оплатить самостоятельно.

Мне стало чуточку легче дышать, и я поинтересовалась:

– Сколько это стоит?

Названная сумма просто оглушила. Это были все наши сбережения. И еще немного не хватало. Но, наверное, кто-то из знакомых согласится одолжить недостающую сумму. Я устало вздохнула:

– Сеттрик, у меня есть хоть немного времени? Дело в том, что денег, которые у меня есть, не хватает. Я попробую занять у кого-то из знакомых.

– Мария Михайловна, голубушка, я вас не тороплю, нет! Но вы должны понимать, что гораздо легче сразу все правильно лечить, чем потом исправлять уже залеченное, делать пластические операции, замещать рубцовую ткань здоровой. Поэтому, чем быстрее мы сможем передать вашего супруга на лечение в земную клинику, тем будет лучше для него. Для его здоровья.

Я уверила врача, что все поняла, и попрощалась. Время неумолимо приближалось к полуночи. В глаза словно песка насыпали. Я устала и отчаянно хотела спать. Но дома у меня уже не было. Предстояло решить проблему с ночлегом. Со вздохом я вывела баланс нашего общего с Пашкой счета на дисплей зумма. Надо было решить, могу ли я позволить себе хотя бы одну ночь в единственном отеле на астероиде. Или не могу.

Я взглянула на дисплей. И окаменела. Вместо пятизначной цифры дисплей демонстрировал мне нули. Счет был пуст. Деньги исчезли.

Тупо глядя на светящиеся цифры, я без сил опустилась на ступени. В голове было так же пусто и звонко, как и на банковском счету. Куда могли деться деньги? Ведь там была кругленькая сумма: все наши с Пашкой сбережения за последние три года. По меркам астероида целое состояние. Если бы не планировали переезд, то нам бы вполне хватило на шикарную свадьбу, свадебное путешествие и самые роскошные апартаменты на астероиде. Я не знала, что и думать.