Атос ожидал увидеть кого угодно, но только не красивую статную брюнетку на вид примерно двадцати—двадцати пяти лет. Интуитивно граф ощущал что-то неуловимо знакомое в её облике, но совершенно не мог вспомнить, где мог ее видеть или встречать. Платье, драгоценности, осанка – все это говорило о ее высоком происхождении, но, кто она такая?
– Граф де Ла Фер, рад приветствовать Вас в своем доме, – любезно поклонился он гостье.
– Вы не узнаете меня, ваша светлость? – очаровательным певучим голосом произнесла она.
– Прошу прощения, разве мы представлены друг другу?
– Графиня де Ла Лусэр к вашим услугам, когда-то мы с Вами, граф, могли считаться обрученными.
Оливье пристыженно опустил голову. Да, как он мог забыть лицо женщины, нареченной ему отцом. Почти семь лет назад они были представлены друг другу его отцом, который надеялся объединить их знатный род с юной наследницей-сиротой, чье приданное на тот момент было огромно. Отказ молодой девице Оливье сделал за несколько дней до предложения руки и сердца Анне, отчего последние месяцы отношений с умирающим отцом нельзя было назвать безоблачными. Конфликт был колоссальным, старый граф не мог смириться с упрямством сына. Надо признаться честно, при знакомстве Оливье не сильно рассматривал мисс де Ла Лусер, полностью погруженный в свои чувства к тогда еще Шарлотте (лишь после ее казни он узнал, что ее настоящим именем было имя Анна). А вот как звали бывшую нареченную?
– Мне жаль, столько лет прошло.
– Неужели я так существенно изменилась?
– Что Вы, лишь моя память стала скуднее на лица.
– И, вероятно, на имена, – графиня рассмеялась. – Меня зовут Кэтрин, если Вы вдруг запамятовали.
Граф в ответ лишь кивнул. Он услышал осторожные шаги каблучков супруги, спускающейся по лестнице и, извинившись перед гостьей, отправился навстречу ей. В последнее время он стал излишне тревожиться за нее, мысль о том, что Анна может оступиться и свернуть себе шею, пугала его (как никак, она стала менее грациозной с увеличением талии), поэтому он старался быть ближе к ней в такие моменты, чем несказанно утомлял жену.
– Оливье? Не хотела тебе мешать, собиралась спуститься в библиотеку.
На самом деле, бывшая шпионка лукавила. Хоть она и обещала мужу умерить ревность, фраза Гримо о гостье (очевидно, женщине) навевала на неприятные мысли, Анна надеялась незаметно подойти к гостиной и подслушать разговор. Ну что поделать, годы службы у Кардинала заставили поверить, что информация всегда ценнее золота, даже если она добыта через подслушивание. А уж в собственном доме, это вообще незаконным нельзя назвать. Анна не предусмотрела одного – теперь она не была столь незаметна и неслышна как прежде. Центр тяжести изменился, ее прежняя тихая кошачья походка стала более звонкой.
– Все в порядке, думаю, тебе тоже будет не лишним познакомиться с нашей гостьей.
Он помог жене преодолеть последние ступени и провел в гостиную.
– Графиня де Ла Лусэр, разрешите представить Вам хозяйку данного поместья и моего сердца, мою супругу графиню де Ла Фер.
Анна не могла не заметить оценивающего взгляда гостьи, которым она окинула ее фигуру. Она выпрямилась и улыбнулась собеседнице, постаравшись придать своему лицу доброжелательный вид.
– Графиня, столь любезно с Вашей стороны навестить нас с супругом.
– Рада познакомиться с Вами, ваша светлость. Мы с Оливье как раз вспоминали прошлое, мы были обручены.
После слов Кэтрин повисло неловкое молчание. Анна пыталась вспомнить в обрывках прошлой жизни о разорванной помолвке мужа, но таких подробностей она не помнила. Ища взглядом мужа, графиня пыталась оценить его реакцию на это сообщение. Он, казалось, не отрицал сказанное. Увидев оценивающее молчание супруги, Оливье все-таки был вынужден прокомментировать:
– Ничего объявлено не было, я не явился на официальную помолвку, но наши семьи действительно по устной договоренности планировали данный брак.
В голове Анны что-то кликнуло, она вспомнила, как в день предложения руки и сердца, Гримо приехал передать письмо Оливье и рассказал о ссоре отца и сына из-за отказа быть представленным богатой наследнице-сироте. Теперь все встало на свои места, вот она прекрасная соперница, чью красоту и приданное отверг муж в ее пользу.
– Думаю, озвучу наше общее приветствие, рады видеть Вас, графиня, в нашем доме. Вы к нам проездом или по делу?
– Я приехала попросить о помощи Вашего супруга, есть некоторые вопросы, которые одинокой женщине тяжело решать, я надеялась, что, по старой памяти он согласится уладить одно щекотливое дело. Я не хотела мешать, услышала, что граф вернулся в Берри и приехала, а тут узнала про ваши радостные известия,– Кэтрин кивнула в сторону живота Анны.
– Все в порядке, вы не мешаете, – попыталась ее успокоить бывшая шпионка. Она не могла понять, отчего словам гостьи не верилось, по коже от ее слов пробегали неприятные ощущения. Проблема была в том, что последние дни и даже недели Анна не могла доверять полностью своим ощущениям, беременность изменила ее внутренний компас, теперь она была эмоционально нестабильна, поэтому приходилось ориентироваться лишь на разум.
Оливье кивнул.
– Конечно, буду рад помочь, если это в моих силах. Анна, дорогая, разговор, возможно, будет долгим, тебе удобно будет …
– Я пройду в библиотеку, как хотела, а вы разговаривайте, не буду Вам мешать.
Граф проводил супругу, после чего вернулся к Кэтрин.
– По правде, я удивлен, что Вы приехали ко мне, наши отношения никогда не были близкими, а после разрыва помолвки и я вовсе был уверен в вашей холодности ко мне.
– Вы не знали, должно быть, но я была влюблена в Вас тогда, надеялась, что смогу стать вам верной женой. Знаю, вы тогда выбрали супругу, исходя из зова сердца, но я скорбела, когда до меня дошли слухи о вашей преждевременной кончине после охоты в честь жены. Когда же мне сказали, что Вы живы, вернулись в родные края, облегчение, которые мне принесли эти новости, не описать. Мои владения пытаются захватить, я так и не вступила в брачный союз, поэтому мой двоюродный кузен хочет незаконно отобрать у меня мое наследство, он подбивает деревенских на бунты, мне страшно.
– Но чем я могу Вам помочь? Разве не наш суверен, король, способен помочь Вам?
– В том то и дело, я написала его Величеству, но письмо осталось без ответа, мне доложили, что у вас есть друзья среди мушкетеров, возможно, вы можете попросить их передать послание королю?
– Я могу написать им, но, как Вы сами понимаете, это займет время, а я не могу сейчас отлучаться, могу отправить гонца.
– Этого будет достаточно. Могу я попросить пристанища пока в Берри? Я опасаюсь возвращаться в родной дом без поддержки короля.
– Слуги распорядятся, чтобы Вам было удобно у нас.
– Моя благодарность не будет знать границ, ваша светлость.
Анна, запыхавшись прислонилась к стволу большого дуба. Бежать она больше не могла, но ей казалось, что лай собак больше не слышится за ее спиной, значит, она смогла оторваться. Бывшая шпионка сделала все, чтобы замаскировать свой след, большую часть пути следовала реке, чтобы вода спрятала её запах, постоянно путала направление, но она очень устала. Жар, который она ранее приняла за инфекцию, вроде ушел, что не могло не радовать, но вот рана на плече, которую она перевязала оторванной тканью нижней юбки, не переставала болеть.
Миледи почувствовала боли в спине,которые терзали ее все утро, и присела на сырую землю, придется сделать остановку, пока она еще может. Решив оглядеться, чтобы лучше сориентироваться на местности, бывшая шпионка увидела то, что заставило ее сердце на мгновение замереть. Напротив нее росло огромное дерево, которое она узнала сразу. Место собственной казни вряд ли когда-либо забудется, это тот самый дуб, на котором почти семь лет назад ее повесил собственный муж, граф де Ла Фер. Анна прямо кожей почувствовала, как над ней смеются высшие силы. Ну не могло же ей так не повезти?!
Травить или душить людей без повода плохо. Это неправильно. Незаконно. Верно? Муж не простит ей еще одну невинно убиенную женщину. Но, вот черт! Давно уже Миледи не желала кому-то смерти так, как этой выскочке Кэтрин. Что она себе позволяет? Еще и суток не прошло с её приезда, как она начала до невозможности раздражать графиню де Ла Фер. И ведь ничего особенного не делала, напротив, была любезна, мила, вежлива. За обедом говорила о Париже, о последних тенденциях моды, со слугами была приветлива, но отчего-то у Миледи прямо руки чесались дать ей оплеуху. Она не помнила, чтобы чувствовала себя так во время первой беременности. Хотя тогда она была в Британии, там принято удаляться от светской жизни за пару месяцев до родов, она и мужа тогда особо не видела, срывалась лишь на слуг. Да и чувств к прежнему супругу не испытывала, ей было все равно, где он мог найти развлечения на стороне.
Укрывшись после явств в своей спальне и выругавшись по-английски, Анна начала наворачивать круги по комнате. Именно за этим занятием ее и застал вошедший Оливье.
– Мне уже стоит опасаться за жизнь? – полушутливо сказал граф.
От неожиданности Миледи резко развернулась и попыталась убрать с лица гримасу неудовольствия.
– А разве у меня есть основания желать смерти мужу?
– Анна, что происходит?
– Все в порядке.
– Ну, конечно, именно поэтому у меня минуту назад появилась мысль проверить все вино на наличие яда.
– Неужели ты не делаешь это регулярно, странно так доверять бывшей поверенной Кардинала?
– Тебе не нравится, что я предложил помощь Кэтрин?
– Нет, благородный Атос, никогда не ожидала, что Вы пройдете мимо женщины, попавшей в беду. Только на вашу жену благородство редко распространялось.
– Анна, ты пытаешь меня разозлить, я это вижу, мне только не ясна причина этого.
– Я не знаю, отчего я злюсь, Оливье, просто мне она не нравится.
Граф с улыбкой на губах подошел к жене и пригладил копну ее растрепавшихся волос.
– Если хочешь, я сейчас же попрошу ее уехать, – он притянул Анну к себе и поцеловал в щеку. – Не забывай, тебе сейчас нельзя волноваться.
– В этом нет необходимости, я могу вспомнить изысканные манеры и вновь сыграть роль хозяйки дома.
– Тебе не надо ничего вспоминать, а тем более что-то разыгрывать, ты и так тут полноправная госпожа, не забывай это.
– Просто нам было так спокойно тут, а теперь…Она будет расспрашивать о деталях нашего брака, о том, когда мы поженились.
– Мы можем сказать ей, что ты и есть та большая моя любовь, ради которой я отверг брак с ней, вся история с недавним браком была лишь для того английского законника, нам нет необходимости врать теперь.
– А Джон?
– Он наш сын, это единственная правда, которая ее должна интересовать.
– Я поговорю с ним, когда он вернется из деревни с няней.
– Ты знаешь, он вчера на прогулке спросил, как ему меня можно называть?
– Я же говорила ему…
– Анна, думаю, он пытается понять, можно ли называть меня папой.
Графиня замерла в объятьях мужа и замолчала.
О проекте
О подписке