Глава 5

На пороге стояло нечто темное, тощее, с когтями на вытянутых лапах, с красными угольками глаз.

Когда я рывком распахнула дверь, – мне показалось, что лучше уж сразу увидеть, чем нагонять на себя страх долгим разглядыванием в щелочку глазка, – оно резко отшатнулось и плюхнулось на лестничную клетку.

Честно, я рассчитывала на говорящую собаку.

Действительность оказалась хуже и напоминала банально черта, только без рожек.

Это существо подняло свое тощенькое тельце и обиженно засопело.

– Кромвли. – Существо, видимо, решило исправить ситуацию посредством хороших манер, так что оно галантно махнуло рукой вбок, имитируя жест приветствия. – Гармонюшка, что ж вы такая порывистая. Совсем старика со свету сживете. А я к вам по делу.

– Проходите.

Теперь это – моя работа. М-да… Это твоя работа, Оль. Общаться с такими вот странными существами…

Еще полчаса назад мне было море по колено, а теперь я как-то нервно косилась на проходящее мимо существо и пыталась успокоить себя чем-то типа аутотренинга: «Все хорошо, все в порядке… Ну подумаешь, ко мне пожаловал самый настоящий черт. Ну с кем не бывает? Видимо, у него проблемы!»

Мы прошли в гостиную, и гость уверенно расположился в кресле. Мне пришлось сесть напротив. На секунду почувствовала себя Шерлоком, к которому пришел клиент.

– Слушаю вас, мистер Кромвли.

– Дорогая гармонюшка, я так рад знакомству! Так рад! – Существо закивало, как китайский болванчик, а я слегка поморщилась.

Терпеть не могу лебезящих; не то чтобы я с подобным часто встречалась, – чего с меня брать? – но ощущение таящейся опасности настойчиво посылало в мозг сигнал SOS. Дело, которое привело черта ко мне, явно было непростое. Раз черное существо так долго с мыслями собирается.

– Дело вот в чем. Живу я в храме, а он…

– Постойте, где вы живете?

Мне показалось, что я ослышалась.

– В храме.

Что-то я ничего не понимаю. Разве такое возможно?!

– Простите, а вы по национальности кто? – осторожно спросила я.

И где только Тасс ходит? Ко мне первый клиент пожаловал, а я без помощника!

– Черт, – ответил клиент.

– И живете вы в храме?

– Да, – кивнул черт. – Ну, то есть когда я в него переселился, его уже много лет как переделали под музей. Хорошее место, между прочим. Так вот, я жил, горя не знал, экспонаты рассматривал, экскурсии слушал, и все шло замечательно, пока ко мне не перебрался он.

– Кто – он?

Знаю, перебивать невежливо, но этот черт – он какой-то старомодный и объясняет так долго!

– Домовой.

– В храме?!

Мой мир рушится, разделяется на атомы! Разве может нечисть переступать порог церкви? Это же немыслимо! В голове не укладывается!.. Или дело в том, что церковь перестала функционировать как церковь? Но ведь от этого она не потеряла своей святости, разве не так?

– Да, он перебрался из соседних домов и так нагло себя вел. В общем, с первого же совместного дня мы в контрах.

Я сидела в растерянности. Это где же у нас такой храм может водиться, который и не храм вовсе?

– А где храм находится?

– На Китай-городе. Может, знаете, такое красное здание?

– А… – Что-то такое всплывало в памяти, и, кажется, я даже проходила мимо. – Простите за нескромный вопрос: а где ваши рожки?

Черт задумчиво провел лапкой по голове, будто совсем недавно они и вправду там были, а теперь потерялись.

– В общем-то, можно и с рожками, но я подумал, что так вас только напугаю.

Рожки появились как по мановению волшебной палочки, или в данном случае – ладони черта. Маленькие крепенькие рожки. Я и вправду вздрогнула.

– И на что вы жалуетесь? Вас беспокоит этот домовой?

– Понимаете, гармонюшка, скоро музею отдадут новое помещение, и храм опять станет действующим. Так что мне придется переезжать. А ему – нет. Он вполне может существовать все это время в подвалах или на чердаке. И перед уходом, так сказать, я хотел бы захватить на память одну летопись, уж очень она мне нравится, я ее давно приглядел и держал всегда в сундуке в своей комнате. А домовой ее выкрал. Очень прошу, гармонюшка, мне не хочется годами судиться с этим заморышем. Уговорите вернуть ее!

– Но ведь она принадлежит храму?

Насколько я поняла, летопись хотели украсть повторно.

Черт насупился и с какими-то детскими интонациями возразил:

– Я ее первым увидел.

М-да-с, ну и ситуация! С домовыми, равно как и с прочей нечистью, водить дел не приходилось. Сколько шансов, что меня послушают? Кажется, ноль.

– За благополучное разрешение дела, как и положено по прейскуранту, плачу пятьдесят тысяч. Кстати, вот за прием. – Он положил на столик тысячную бумажку и выжидающе уставился на меня.

Я удивилась. Это надо же, первое дело – и такая прорва денег!

Но тут подал голос мой напарник, своевременно появившийся в комнате. Он вспорхнул мне на плечо и недовольно сказал:

– Насколько я помню, Лирасс оговаривал эту сумму за ведение дела. А вот про результат – ни слова не говорил. Результат мы не гарантируем. Ольга, тебе не кажется, что наш клиент жульничает?

Так виртуозно меня еще не возвращали с небес на землю. Мелькнула мысль, что да, так и есть. Полтинник – вообще за ведение дела, а уж результат – какой получится. Хотя откуда это знает Тасс? Опять, что ли, в моих мыслях покопался? Или в памяти?! Но факт остается фактом – на моей неопытности и доверчивости кто-то нагло собирается нажиться. И тут я почувствовала себя супер-бизнес-леди.

– Нет. Наши условия – обозначенная сумма за ведение дела, а в случае его удачного завершения половина указанной суммы как гонорар. А то, знаете ли, налоги и все прочее. – Я заправски развела руки в стороны, всем своим видом демонстрируя, как высший магический суд обкладывает гармоников налогами. Ведь ни нитки себе не оставляем, ни бумажки!

Черт с сомнением окинул мою совсем не изголодавшую фигуру и вздохнул. Да, выбор у него небольшой – это дело ясное. Либо соглашаться, либо покупать апартаменты в другом округе.

– По закону вмешательство гармоников других округов запрещено, – озвучил мои сомнения напарник, и черт кивнул.

Ага, значит, раз дело проходит на моей территории, то просто сменить прописку – не вариант.

– Согласен. Где подписать?

А вот этой стороной вопроса я как-то не озаботилась. Зато все сделала моя разумная-преразумная птичка. Тасс щелкнул когтями, и в воздухе появился договор на пожелтевшем от времени свитке, а также самодельная перьевая ручка с заостренным кончиком.

Черт кольнул свою ладошку и залихватски поставил красную подпись со множеством завитушек. Я залюбовалась и не заметила повисшую тишину. Черт и напарник хмурились и ожидали моей подписи, как оглашения приговора. И я действительно с сомнением покосилась на перо.

Это ж крови на всех не хватит! И вообще, колоть руку пером – совершать абсолютно антисанитарное действо, а я прививку от столбняка не помню когда делала.

– Не бойся, Оль. – Тасс чуть сжал мое плечо, и я сразу же послушалась. Кажется, он знает о ритуале больше меня. – Перо магическое и не несет в себе никакой заразы.

Моя подпись смотрелась жалко, знаю. Котова – это вам не Завербальский.

– Какая красивая у вас фамилия, – восхищенно вздохнула я, а черт, почему-то подбоченясь, гордо улыбнулся.

– Так можете взять ее себе, гармонюшка.

– А?

Какие-то неправильные ассоциации у меня возникли, но ведь он не о том, о чем я подумала, правда? Я с недоумением обернулась к Тассу. Птица сделала покерфейс, и пришлось выбираться из неловкой ситуации самой.

– Спасибо, конечно, но это такая волокита – в ЗАГСе фамилию менять.

Черт встал с кресла и, подойдя поближе, подхватил мою руку.

– Но вы подумайте, гармонюшка. Я не тороплю. – Опять повисла какая-то неловкая пауза, и я не нашлась что сказать. – А теперь позвольте откланяться, мне пора.

Он поцеловал мне ручку и направился к двери. Я даже опешила: как-то быстро прошла наша встреча, у меня осталось стойкое ощущение какой-то незавершенности. Надо было бы уточнить, выяснить подробности и детали – но я по неопытности не могла сообразить какие. Вот действительно – застал меня этот черт врасплох, я и растерялась.

– Мистер Кромвли, – настигла я его уже в дверях, – а когда лучше появиться в вашем храме, чтобы не вызвать лишних подозрений? И сосед ваш, он куда-нибудь уезжает?

– Нет, что вы. Он же старенький. И такой упрямый! Приезжайте завтра в ночь, часиков в двенадцать. Я вас встречу у черного входа, увидите такую деревянную дверку сбоку, и провожу до его половины.

– Договорились.

И мы распрощались.

…Первый мой клиент. И такое странное дело. А может, наоборот, легкое? Я обернулась к напарнику с грозным видом и поистине патетическим голосом возопила:

– Тасс! Что это было?!

Тасс слетел с плеча и принялся кружить по коридору, как только мы закрыли за чертом дверь. Теперь он мелькал, как настойчивая мушка в жаркий день.

– А ты бы не кокетничала. – Если честно, меня этот совет сверху сильно удивил.

– Кто? Я кокетничала?!

– Ну не я же.

– Я просто выразила восхищение фамилией. И вела себя как обычно.

– А он тебя просто замуж позвал.

– Значит, мне не показалось?

Мы направились на кухню, наш стратегический центр всего сущего, и я обреченно рухнула на кухонный уголок.

– Нет, – строго, как обвинительный приговор, озвучил свое мнение напарник.

– Вот блин. Как же я дело вести буду?

– Как-как. Спокойно. Просто не строй глазки клиентам, не кокетничай и не высказывайся, какие у него замечательные рожки.

– Слушай, Тасс, а как он себе вообще это вообразил – взять меня замуж? Он же худенький, маленький, мне едва по пояс достает. Разве мы подходим друг другу? Нет, ты не подумай – у меня и в мыслях нет выходить замуж за первого встречного, но вот сам процесс – он его как вообще представляет?..

Воробушек хихикнул.

– А ты что думаешь – черти не могут превращаться в высоких статных красавцев-мужчин?

– Ох, об этом я не подумала. Вот же блин! Он реально позвал меня замуж? Или все же это шутка?

– Гармоники – не самые плохие кандидаты в жены, – туманно отозвался напарник, а потом более оживленно воскликнул: – Кстати, про блины. Уже пять утра. Может, приготовишь нам завтрак?

Тасс отчетливо щелкнул клювом, намекая на желание покушать.

– Нет уж. Ты как хочешь, а я – спать. Мне и так сегодня столько пришлось пережить!

Выпив кипяченой воды и дожевав остаток булки, я расслабленно уплыла в объятья Морфея. Такой долгий и напряженный, первый день в должности гармоники прошел успешно и без потерь. По крайней мере, так я посчитала.

Утро настало резко и довольно неприветливо. Я с трудом разлепила веки и потянулась к мобильнику. Какая-то очень нехорошая «человека»… в общем, не будем выражаться! – звонила мне ни свет ни заря! Только зацепившись взглядом за часы на стене, я с изумлением увидела половину первого. Ах да, я же легла в начале шестого. С такой работой весь график летит к… нет, не буду вспоминать всуе моего недавнего визитера. В общем, график просто пролетает.

– Слушаю.

– Как вы относитесь к черному пиару?

– Что, простите? – С утра я соображала с трудом.

И пусть мне сегодня ничего не снилось, но и выспавшейся я себя не чувствовала. Я будто все это время лежала в глубокой яме, вдали от забот и всех печалей. Еще бы часик поспать, и мир перестанет казаться хмурым и неприветливым.

– Меня зовут Олег, я менеджер группы «Авантюристы». Нам как раз нужна новая вокалистка, вот я и звоню по вашему объявлению.

Какое-то смутное воспоминание рождалось в голове, но почему-то никак не вязалось с вакансией вокалистки.

– Но ведь я пианистка. И объявление давала год назад на сайте… уже не помню каком.

– Ну вы же, милочка, его не сняли, вот я и звоню! – засмеялся довольно-таки противный голос на том конце. – И потом, как я понял, вы закончили музыкальный колледж?

Я машинально кивнула, но потом быстро спохватилась, что меня не видят.

– Да.

– Значит, хоть как-то петь вы умеете. А дальше – дело техники и наших бэк-вокалисток.

– У вас еще и бэк-вокалистки имеются?

– Конечно!

Вот это становилось интересно. Неужели удача повернулась ко мне накрашенным лицом и с букетиком орхидей! В абы какой группе бэк-вокала не водилось, впрочем, как и менеджера тоже.

Я моментально проснулась.

– Так вы сможете сегодня приехать на прослушивание, скажем, часиков в пять?

И тут я заметила странное: Тасс в воздухе прямо на фоне окна выделывал какие-то дикие фигуры. Видимо, тренировался в освоении мертвой петли. А еще он все время что-то шептал, но горло воробья совсем не приспособлено для тихих звуков, вернее, вообще для человеческой речи. Так что слышался только какой-то приглушенный сип без разделения на буквы.

Задумавшись об этом странном несоответствии запланированного природой и действительности, я пропустила последнюю фразу собеседника.

– Простите, не расслышала. Что вы сказали?

– Записывайте: Камергерский переулок, бар такой-то.

– А разве вы прослушиваете не на студии?

Насколько подсказывал мой небольшой музыкальный опыт, все уважающие себя группы репетируют на студиях или на специальных репетиционных базах. Бедные начинающие музыканты устраивают квартирники, а уличные – разыгрываются напрямую перед слушателями. Я же что, должна петь и играть сразу при всем честном народе?!

Да уж, не каждый день принимаешь такие крутые предложения. Есть от чего растеряться. Вот и вправду в народе говорят: «То пусто, то густо!» Я взглянула на своего помощника, чтобы озвучить ему эту поговорку, но наконец услышала, о чем мне пытался сказать воробей:

– Не соглашайся. Не соглашайся!

И, видимо, именно по закону подлости и противоречия я выдала:

– Согласна. Буду в пять.

И положила трубку.

– Ты с ума сошла! – возмущенно прочирикал фамильяр. – Это ловушка!

– Не говори глупости, Тасс. Может, это шанс всей моей жизни! Я всего-то съезжу на прослушивание, посмотрю, что там и как… Я всю жизнь мечтала играть в крутой группе!

– Тебя же приглашают петь, – проницательно возразил птенчик.

Ох, я кожей чувствовала, что фамильяр возмущен моим непослушанием и готов прямо-таки заклевать.

– Когда они поймут, что пою я, как на уроках сольфеджио, то оставят эту идею, – рассудила я, – а я меж тем сыграю им «для утешения» на клавишах. И они меня возьмут!

– Ну-ну. А как совмещать с должностью гармоники будешь – об этом ты подумала?

– Глупости. Чертей по ночам принимать – дело немудреное, – отмахнулась я.

Но Тасс покачал головой.

– И откуда у меня такое предчувствие, что тебе не стоит ехать? Кстати, что он вначале говорил, я не расслышал?

Я задумалась, вспоминая, что он там говорил. Про пиар вроде… Да, кажется, именно спросил что-то про рекламу…

– Про пиар что-то. Черный. – Пришлось признаться. – Это плохо?

– А ты как думаешь? – чирикнул фамильяр.

Мне и без его подколки стало ясно, что меня хотят каким-то нехорошим способом использовать. Или втянуть в какую-то не слишком приличную историю.

– Вот же блин! – в сердцах выпалила я. – И что теперь делать? Я так настроилась!..

Настроение по наклонной ухнуло вниз.

И вправду, с чего это какому-то менеджеру звать в группу именно меня? На свете других людей нет, что ли?

– Во-о-от! – Птица присела ко мне на плечо и обвиняюще тыкнула когтем. – Ты бы лучше меня слушалась и пекла блины! А не ругалась!.. Своими восклицаниями только аппетит разжигаешь! Глупо соглашаться сразу на авантюру!

– Слушай, Тасс, – меня осенило, – так у них и группа называется «Авантюристы».

– Уже о многом говорит, – изобличающе прочирикал напарник, а мне вдруг стало его жалко. Он, выходит, не петлю отрабатывал, а меня, глупую и неразумную, оберегал. Пыжился, старался обратить внимание. А я не только соня, а еще и плохо соображающая соня!

– Интересно, у нас яйца есть?

Надо хоть как-то реабилитироваться перед напарником и порадовать его. Я в задумчивости направилась на кухню и краем глаза услышала довольное чириканье Тасса.

Да, я, наверное, настоящая сумасшедшая, раз могу различить эмоции в таком непроницаемом с виду напарнике. Но после сегодняшнего фиаско – и с первым клиентом, и с этим телефонным звонком – я стала внимательнее. Проницательнее, что ли. И мне захотелось отблагодарить Тасса за помощь и сделать ему приятное.

Хоть я и не люблю готовить, но напеку блинов. Угощу птенчика. Это то немногое, что я действительно хорошо умею делать.

* * *

Он, вероятнее всего, огребет. Опять много лишних мыслей в голове, наставник не одобрит. Но придется выкрутиться, ведь девчонку нельзя упустить.

И кто говорит, что инициатива наказуема? Дураки. Инициатива нужна, как движущее звено эволюции, как бензин для машины, как он для нее.

Определенно, осталась пара лун, и он сможет взять ее.

Карие глаза рассеянно пробежались по толпе. Он любил сидеть у окна. Отсюда видно не просто движение в городе, а, как он говорил – пульс жизни. Пассажиры скучали в маршрутке, автобус пытался вырулить из создавшейся пробки, пешеходы мчались, сосредоточенные и хмурые, по Маросейке. И никто не замечал его.