Как ругался дома папа, он просто орал, что надо уходить из этой коррумпированной школы, что вокруг полно других школ – сотни, но мама сказала, что пообещала… детям…
Как вам это нравится?
И вот уже третий год она держит оборону против этой преступной администрации.
Взять хоть последнюю историю с учительским конкурсом. Бедным педагогам в нашей стране спокойно жить не дают…
Мама рассказывала про конкурс папе в спальне, а Саша с Сонькой все опять подслушали. Те еще шпионки – заранее под родительскую кровать залезли. Ладно б только про мамины секреты узнали, так еще ж чуть не стали свидетелями зачатия очередного ребенка… Товарищи взрослые! Укладываясь спать, обязательно заглядывайте под кровати!
Во второй части прослушивания ничего интересного, как кроме ахов-вздохов не было, а как выбираются лучшие учителя России мама папе со слезами поведала…
– Уважаемые коллеги! Сегодня мы заканчиваем наш педсовет голосованием. Я вам предлагаю кандидатуры на Всероссийский конкурс лучших учителей России. Голосуем поименно.
– Татьяна Ивановна?
– Все «за».
– Марина Владимировна?
– Все «за».
– Наталья Сергеевна?
– Все «за»? А я – против этой кандидатуры. Уважаемые коллеги, Наталья Сергеевна – самый недостойный учитель нашей школы, она зомбирует учеников. Помните ту историю, когда меня шантажировали ученики в связи с ее увольнением? А еще она подрабатывает в 84 лицее, приносит им грамоты, а не нам. Давайте еще раз проголосуем. Думаю, что вы меня поддержите. Это не тот учитель, кого мы можем рекомендовать… Что? Все «за»? Я же вам изложила свою позицию!
Саша помнит, как мама рассказывала папе:
– Я вышла, и было так хорошо на душе, что несмотря на призывы директора, учителя проголосовали за мою кандидатуру, не побоялись.
– Чего бы им бояться? Сама говорила, что про нее в кулуарах рассказывают. Взяточница, воровка…
– Да понятно… Но как я им всем благодарна, понимаешь, могли же и «против» проголосовать. Она вообще по-подлому поступила, уже все документы были готовы, нет бы сразу в лицо сказать, что не достойна, что не имею права участвовать! Столько времени убито было! Так обидно!
– Твои коллеги не без глаз, они что, не видят, как ты пашешь?
– Обида, понимаешь, обида меня душила, и я пошла в кабинет директора, говорю ей: «Людмила Евгеньевна, вы так себя некрасиво повели на педсовете. Неужели я мало грамот школе приношу? И в лицей на подработку пошла не от хорошей жизни. Вы прекрасно знаете, сколько я у вас получаю. Ну хорошо, я не буду участвовать в конкурсе, сниму свою кандидатуру, раз вы так против, но свою работу с результатами моих учеников я отправлю на сайт министерства образования с комментариями, как меня на конкурс не “пущали”, хорошо?»
И тут, представляешь, директриса говорит ласково так, я даже растерялась: «Принеси-ка мне твою трудовую, я в нее забыла одну благодарность вписать».
Мама тогда от возмущения даже задыхаться начала, папа ее утешал как мог.
– Видишь, она мгновенно перестроилась, как только поняла, что я молчать не стану. Какая подлая! Никогда я ей не прощу Ольгу Демидову, она тогда, перед смертью, приезжала ко мне попрощаться. Знаешь, Оленька тогда сказала мне, что заболела из-за нее, от ее беспросветного хамства, изощренного унижения. Ты ведь должен ее помнить? Как же она тогда сказала? Вспомнила: «Вот увидишь, Наташка, эта директриса загнала меня в могилу, а потом на поминках будет разливать кисель и говорить, какой же я была талантливой учительницей».
Как в воду глядела, на сорок дней нас собрала сестра Оленьки в ее квартире – она жила рядом со школой – сидели, хорошо так поминали, вдруг явилась эта с кастрюлей киселя из школьной столовой, уже поддатая, и давай Ольгу хвалить. Так противно стало… Многие сразу ушли с поминок. Сейчас только поняла, что она до сих пор обожает человека загонять в стрессовую ситуацию, наслаждаться его переживаниями, болезнью, смертью. Вспоминаю, кого бы ни хоронили, всегда в центр норовит усесться, поближе к родне, к гробу – может, от горя питается? Кто она после этого? Как же такие люди называются, которые питаются чужой энергией?
Родители ушли в ванную, Саша с Сонькой по-пластунски поползли в свою комнату. Еле успели, родители всегда вечером заглядывали к своим ненаглядным доченькам – одеяла подоткнуть, подушки поправить, лишний раз полюбоваться…
– Красавицы!
– Доченьки!
– Слушай, ну какие же они разные!
– Одна – мамина, другая – папина. Разные, но такие родные!
Вроде на год и отстала администрация от мамы, и конкурс она выиграла, хоть и лишь на областном уровне, и все вроде устаканилось, как на подмогу администрации явился сам министр образования. Он придумал – а может, его окружение – «Оценочные листы» деятельности педагога, по которым начислялись премиальные учителям за сверхурочные часы, олимпиады, конкурсы и прочую деятельность баллы, значительно повышающие зарплату.
И знаете, кто в школе стал получать самую маленькую зарплату? Догадались? Конечно, мама. Потому что даже этот умный министр – а он должен быть самым умным, раз назначен быть министром – не учел российского менталитета. Ведь во всех школах России, у всех директоров есть дочки-сыночки, которые, к примеру, ипотеку выплачивают или кучу других кредитов… Им всем нужна бо-о-ольшая зарплата, вот так-у-у-ща-а-а-я, а таким, как мама… зарплата вообще не нужна. Они и так любят и детей, и свою работу. Им можно не платить, они и так испытывают кайф и восторг оттого, что им вообще позволяют учить. С них даже можно брать за вход в школу – о-о-о, какой доход государству! – за каждый урок. Они, эти ненормальные педагоги, готовы свои копейки тратить на грамоты и призы, торты и игрушки своим ученикам. Таких учителей, как мама, давно бы выгнали изо всех школ, но боятся, что дети взбунтуются или администрация аттестацию не пройдет… Так что нужны эти фанатички, которые, кстати, и результатов высоких для школ добиваются.
В общем, учиться в школе Саша не хотела, сами понимаете, по каким причинам. Хотя… на уроках у мамы Саше нравилось. Как та шутит, устраивает игры, хвалит детей, придумывает такие задания, что дети все до одного тянут руки, а когда уходят, всегда говорят:
– Спасибо за урок!
– Наталья Сергеевна, икону возьмите!
Как же он надоел со своим мотоциклом вместе. Уроки вести невозможно. В жаркий день окна не открыть. Как только сходит снег, Димка Подцепин собственной персоной нарезает круги на своем драндулете. И тарахтит, и тарахтит. Понятно, что хорошо, что ребенок сам себя нашел, увлечен делом, не болтается. Сам собрал мотоцикл. Сколько же от него шума! Эта постоянно вопящая и визжащая толпа его поклонников!.. Катает всех по очереди… Мотодром, а не школа. Понятное дело, пусть лучше на школьном дворе, на глазах, так сказать, осваивает технику. На большую дорогу выбираться и рановато, и опасно.
– Димка, а ты ее где нашел?
– На помойке.
Во-во, все с помойки мне и несите. Небольшая доска, в черноте еле-еле угадываются очертания Божьей матери. На правой руке держит Богомладенца. Надо бы посмотреть, что за тип иконы.
– На помойке? Чего тебя туда занесло?
– Я детали там искал для мотоцикла.
– Дим, так ты же себе мотоцикл собрал?
– Андрюха, друг, просит ему собрать. Вместе кататься будем. На багажнике ему надоело, вот и приходится по помойкам шариться. А икону я спиртом протер. Берите, она чистая!
А сам стоя на мотоцикле перекатывается. Тот еще каскадер! Икону сунул мне в окно.
– Дим, а почему икону ты мне принес, а не домой, а?
– Так я подумал, что она вам нужнее, детям будете показывать и рассказывать. Да и дома у меня никто не верит в Бога.
Вздернутый нос, ярко-синие глаза, чумазое лицо и руки в мазуте… Ох, Димка, Димка, найдешь еще заразу какую-нибудь на своей помойке…
– Смотрите, я научился кататься стоя!
Делает круг, демонстрируя свои умения: стоя, без рук, задом наперед. Циркач!!
– Молодец, уже за деньги можешь выступать. Вот так бы и на математике, да, Дим?
– Да она мне зачем? Я летом на стройке работал, каждый день по пятьсот рублей зарабатывал. Мог и больше, но не хотел. Вот вы вон сколько учились, а сколько в день зарабатываете?
– Да разве в деньгах счастье? Вот смотри: сегодня день еще не закончился – а я уже и подарок от тебя получила, и цирковое представление ты мне устроил. А мои уроки? Сам знаешь – сплошное счастье, так же?
– Еще бы! У вас предмет прикольный! Музыка!
– Вот и я тебе о том же. Главное – себя найти.
– А гонщики много зарабатывают?
– Не знаю. Почитай в Интернете про Шумахера. Это очень опасная работа. Наверное, и платят хорошо. Видишь, ты же сам и мотоцикл собрал, а это, мне кажется, очень хорошо для профессии, когда в технике разбираешься от и до. Дерзай! За икону спасибо, как ты только понял, что это икона-то?
– Да я сначала отбросил, а потом вроде как лик увидел. Да и на уроке вы интересно рассказывали. Про Марию. Мне и музыка Каччини понравилась. Ну, поехали, Дрон, прыгай!
…Уже на выходе всех учителей развернули, собрали в кабинете директора. Срочное совещание! Все журналы по технике безопасности сюда, все инструкции по ПДД сюда, все беседы, все-все сюда!
– Даже не знаю, как мы, коллеги, будем выкручиваться. У нас ЧП.
Директриса вся в пятнах, глаза блуждают. Не лучше выглядят и завучи.
– Да этого и следовало ожидать, у всех на глазах, ведь все понимали, что добром не кончится. Сейчас позвонили из полиции – под Камазом погиб наш ученик Дмитрий Подцепин. Дал порулить своему другу Андрею Нагайцеву, у того ни царапины, а Диму, бедного… соскребали с асфальта.
Жуткая тишина.
Час назад – живой веселый ребенок, так и стоит перед глазами – весь в мазуте, вот вам икона… Скажи об этой встрече, так и будешь крайней…
А провели ли вы беседу? А позвонили ли вы родителям? А почему не предупредили о возможных последствиях?
Господи, ведь последнее, что сделал ребенок – нашел икону на помойке, не оставил, принес тебе. Почему Господь его не уберег?
Как это он сказал? Детям будете показывать и рассказывать…
Потрясенные учителя разбрелись по кабинетам. Домой, естественно, никто не ушел. На свет извлекались журналы инструктажей по технике безопасности, протоколы родительских собраний. Вот расписка от мамы Димы, оплаченные штрафы… На что надеялись? Семиклассник. Жизнь оборвалась на четырнадцатом году. Кроме помоек, еще познал ощущение скорости. На столе – последний подарок Димки.
То ли от спирта, то ли чудо церковное, но только икона, пока шло совещание, расцвела. Заалел мафорий, печальные глаза Божьей матери окрасились в карий цвет. Появились золотистые звезды. Была практически черная доска, то ли изъеденная жучками, то ли кто-то ее пробивал гвоздями… И вдруг такое чудо. Иисус все еще был как бы в дымке, но и он проступал все явственнее. На этой иконе он изображен подростком, своей рукой он перекрещивает всех, кто обращается за помощью. Сразу всплыло и название иконы «Праворучица». Известная икона. Первую сам апостол Лука создал. Вот и надписи проявились. Очень хорошая икона. Какой варвар тебя выбросил? Димка, Димка, горе-то какое! Почему же не оберегла ты ребенка? Может, если б не отдал мне, защитила бы?
– Молишься? Нам всем теперь молиться день и ночь надо будет. Деньги на похороны сдавай. Мать Подцепина в школе. Она обвиняет только себя, школа ни при чем. Так и говорит, что и сны ей снились нехорошие, и предчувствия были. Ребенок безотцовщина… Мужик растет, как лишить мужского увлечения?
Председатель профсоюзного комитета Ирина Анатольевна как всегда собрана, деловита.
– Да вот смотрю, любуюсь. Знаешь, мне час назад ее сам Димка отдал. Сказал, что на помойке нашел.
– Иди матери отдай, пусть память о ребенке будет.
– Да нет, он принес мне и сказал, чтобы я детям ее показывала и рассказывала. Домой он и сам бы отнес, но сказал, что дома никто не верит в Бога.
– Ну что, тогда это твоя память и твоя молитва о душе Димки. Знаешь, ты еще подумай, как лучше проводить его в последний путь. Надо, чтобы дети поняли, что опасно собирать мотоциклы, опасно ездить по дорогам. Ты же лучше всех в школе сможешь и придумать, и сказать, и организовать. Ты же наша творческая личность! Мне директриса задание дала, да я могу только деньги собрать.
Вот они все такие, эти профсоюзные деятели. На них пахать при их энергичности надо. Как точно Эльдар Рязанов подметил в них типичную суетливость, «боль за весь коллектив» в «Служебном романе»! Как они любят-то быть на виду!
– Знаешь, и жить опасно. А Димка прожил свою короткую жизнь ярко. На скорости. Потом представь, когда в твоих руках железо оживает… Это дорогого стоит! Не собираюсь я на смерти ребенка бурную воспитательную деятельность развивать! Дети лучше нас с тобой понимают и оценивают эту ситуацию. Молиться о душе Димки буду. Всегда. Ведь не зря он вспомнил обо мне, когда нашел эту деревяшку, не отбросил, понял ведь, что икона это. Она ж, смотри, на глазах расцветает! Мне говорили про это свойство икон, но чтобы видеть воочию… Смотри, как четко проступил Иисус. И это все за те пять минут, что ты здесь.
– Слушай, ее надо в церковь, там ее место…
– Ирина Анатольевна, у нас на Руси всегда существовало такое понятие, как воля умершего. Знаешь, мне эта икона с каждой секундой все дороже становится. Да еще и накануне Пасхи пришла ко мне…
– Вот теперь у нас тихо будет, можно будет окна открывать, а то и в классе погибаешь от жары, окно откроешь, голоса своего не слышишь, да и детки только в окно и смотрели, как он круги нарезал. Отъездил свое, царство ему небесное, отъездил. Точно, в воскресенье ж Пасха! Так Димка наш еще и в рай угодил, да?..
Интернет наконец-то включился. Да, все правильно… «Икона, по преданию, создана апостолом и евангелистом Лукой. Название объясняется тем, что Матерь держит Богомладенца на правой руке. В Афинах построен большой храм в честь этой иконы. Сама Богородица, увидев работу Луки, сказала: “Благодать рожденного от Меня и Моя пребудет с образом сим”. Копия этой иконы еще есть в монастыре святой Екатерины на Синае».
Димка, Димочка, спасибо, родной, спасибо… Во умилении и сокрушении сердца моего молю Тя, Господи, помяни во Царствии Твоем душу усопшаго раба твоего Дмитрия и сотвори ему вечную память.
О проекте
О подписке