Цитаты из книг автора «Виктория Ледерман»

Ты пойми, Матвей, все эти мероприятия, праздники, вся ваша внешкольная жизнь – для вас. Чтобы вы знали, что школа – не только скучные уроки, строгие учителя, оценки, ответы у доски… Школа – это ваша жизнь здесь и сейчас, ваше детство. Оно будет связывать вас потом, когда вы станете взрослыми. Ты именно это будешь вспоминать, когда вырастешь, а вовсе не то, как сидел один в комнате и играл в компьютер. Ты будешь вспоминать, как ходил с классом в поход, как вы участвовали в праздниках, как готовились к выступлению, все вместе… И поверь, это самые ценные воспоминания. Не лишай себя такой радости.

поток. – Я пойду на пустырь в любом случае, – твердо сказал Матвей, поднимая вилку. – И буду сидеть там всю ночь напролет. Мне терять нечего. – Вень, примерь-ка быстренько, – в кухню вошла Лана с вязанием в руках. – Мне кажется, рукав коротковат. Сегодня она была в другом настроении, в домашних брюках и с заколотыми сзади волосами. – Лана, знакомься, это Матвей, мой… одноклассник, – сказал Ватрушкин. – Матвей, это моя тетя, Лана. Они встретились взглядами. В глазах Ланы мелькнуло что-то похожее на смущение. – Здрасьте, – пробормотал Матвей и посмотрел на нее вопросительно. Признаваться, что они уже виделись? – Привет, – преувеличенно бодро отозвалась Лана и принужденно улыбнулась. – Рада познакомиться. Как спалось?

футбольный матч. – Очень удобно сваливать на кого-то все свои неудачи. А тут такой хороший объект под рукой – Венька. Ну да, у него все из рук валится, он невнимательный, рассеянный. Но это же все от неуверенности, от волнения, что он не сможет справиться и над ним снова посмеются. Он постоянно боится, что сделает что-то не так, и именно поэтому ошибается. Его бы, наоборот, поддержать, а не тыкать носом в его промахи… У вас столько разных уроков в школе – жаль, что нет такого, на котором учили бы вставать на место другого человека и чувствовать чужую боль… Хотя разве этому научишь? Лана вздохнула, сделала глоток из чашки и словно спохватилась: – Ты, одноклассник, не слушай меня… Что я на тебя накинулась, в самом деле? Ты ни в чем не виноват, пришел вот к нему, один из всех. Значит, он тебе доверяет… Ты меня извини. Просто я сейчас

пауком в середине или на клубок, из которого торчат нитки. То есть паук или клубок – какая-то точка, событие, а от точки во все стороны расходятся вероятности – лучи. Конечно, тогда они

меня в спортивную секцию, где такие нагрузки и где лупят друг друга по голове. – Света, – окликнул он меня. – А зачем вообще тебе боевые искусства? Почему тебе обязательно нужно драться… ногами? – Потому что у меня руки слабые, – сказала я и вышла. Так я и знала, что меня никуда не возьмут. Ни в вольную борьбу, ни в дзюдо, ни в карате. Даже в самооборону для девочек. Правда, в самооборону я не подошла по возрасту, там записывали только с двенадцати лет. Как будто в десять лет самооборона не нужна! Как будто в четвертом классе у девочки не может быть врагов. Таких, как этот отвратительный гад Мирон. От которых нужно защищаться самой, без посторонней помощи. И ногами, и руками. – Светочка, почему так поздно? – спросила бабаня. Вообще-то она мне не бабушка, а прабабушка. И зовут

решебнику будешь лечить? Да? Или представь, ты пилот самолёта

Ты в пятнадцать лет связалась со взрослым женатым человеком и чуть не разбила семью…

– Но как же так, Гена? Ведь у нас что-то было. Не приснилось же мне! – Не приснилось, – немного смущенно согласился он, отставив наконец в сторону свой стакан. – Ты… мне нравишься. Но я не могу. – Да почему?! – Потому что есть Ольга. Прости, все так глупо вышло.

уже два. Как назло, забыл дома телефон, даже время убить нечем. Все потому, что собирался впопыхах. Зуб болел так, что хоть на стенку лезь. Мама дала таблетку и выпроводила к врачу. Сказала: иди, с острой болью принимают без талонов. Я пришел, да не просто пришел, а примчался! А тут боль взяла и прошла. От таблетки или от надписи на двери «Стоматолог-терапевт», не знаю. А как войти в кабинет без этой самой «острой боли»? Ноги-то не слушаются, не идут туда. Вот и сижу здесь, в этом коридоре, ни туда ни обратно. И домой тоже нельзя, мама дома. Узнает, что зуб не вылечил, вечером Андрею расскажет. И он будет считать меня слабаком. Андрей – настоящий герой, он в спецназе служил и на войне был. А теперь пожарным работает. Он в горящий дом идти не боится. Он в огонь как на работу идет, каждый день. А я к зубному врачу один раз войти не могу… Трус! Но в этот кабинет реально страшнее, чем в огонь! Бабусин внук орет на весь коридор. Надо же, дверь закрыта, а слышно, как будто он рядом. Моя рука сжимает обломанный край сиденья. Сама сжимает, без меня. Даже не замечаю, как деревянные края впиваются в ладонь. Потом долго разглядываю красно-белые следы.

Он жевал и размышлял, почему ночью еда всегда вкуснее. То ли потому, что ночной голод самый острый, то ли просто потому, что мама запрещает есть по ночам