Глава 2

Задерживаюсь на работе допоздна, когда в мастерской уже никого нет. Не вижу смысла спешить сегодня домой. Меня там все равно никто не ждет. Накатывает тоска по хорошим моментам, что у нас были с Эшем. Их было немало за прошедший год. Я даже не могу толком вспомнить, когда все пошло не так. Я слишком сильно погрязла в своем детище, что просто не заметила. Но я живу своим ателье. Это всегда была моя самая заветная мечта.

Выключаю свет и закрываю дверь, только сейчас поняв, что в этом году мы даже не украсили помещение к Рождеству. Мама бы точно не порадовалась этому. Я не забываю про данное слово, и каждое Рождество отмечаю с обязательным наличием наряженной ели. Всегда, когда время подходит к полуночи, меня переполняют эмоции. В эти моменты каждой клеточкой я ощущаю мамино незримое присутствие и сразу вспоминаю ее теплую улыбку.

Выхожу на улицу и непроизвольно охаю, любуясь на занесенный снегом город в свете ночных фонарей. Редкие прохожие идут мимо, спеша по своим делам, а я же замираю на месте.

Снег до сих пор не закончился, и я поднимаю голову к темному небу, широко улыбнувшись. Крупные белоснежные хлопья опускаются на мое лицо и сразу тают, оставляя после себя мокрые следы.

– Волшебно… – шепчу, на мгновенье закрыв глаза.

– Мелочи не будет? – прокуренный хриплый мужской голос портит весь момент, и я открываю глаза, увидев перед собой невысокого бродягу в рваной и далеко не чистой одежде.

Засунув руку в карман шубы, нащупываю пару монет и протягиваю их мужчине.

– И это все? – смотрит на скромное «богатство», лежащее в ладони, спрятанной в перчатку с дырками на пальцах.

Щупаю другой карман, на счастье бродяги, находя два бакса. Протягиваю их ему, и он быстро забирает деньги.

– Вот это уже лучше. Счастливого Рождества, принцесса, – уходит дальше по улице, прихрамывая на одну ногу.

Сев в салон машины, завожу двигатель и кидаю взгляд на украшенные витрины маленьких магазинчиков и кафе, за окнами которых горит свет. Еловые ветки с висящими на них золотистыми и красными шарами, разбавляются колокольчиками и бантами. И вся эта красота подсвечивается огоньками теплого света. На выходе одного из кафе установили фигурки Санта Клауса и оленей, запряженных в сани.

Даже несмотря на события сегодняшнего дня, я, как всё еще маленькая девятилетняя девочка проникаюсь праздничным настроением.

Из кафе выходит смеющаяся влюбленная пара с бумажными стаканчиками кофе в руках и, остановившись, начинает целоваться. Отвожу взгляд, не желая быть застуканной за подглядыванием. В груди как-то странно щемит, но я стараюсь не обращать внимания.

Завожу двигатель и выезжаю на дорогу, желая, как можно скорее оказаться дома и лечь спать, чтобы поскорей наступил следующий день, который обязательно принесет мне что-то хорошее.

Какое-то неведомое чутье подсказывает, что это Рождество будет особенным для меня…

***

Проснувшись рано утром, быстро завтракаю и еще раз проверяю собранный чемодан, чтобы ничего не забыть для маленького путешествия. Всего через несколько часов я окажусь в Нью-Йорке – городе, просто созданном для Рождества. По сложившейся традиции последние четыре года я езжу в гости к отцу и его новой семье, чтобы отметить праздник вместе. Отец женился через шесть лет после маминой кончины на замечательной женщине, которая родила ему мою сводную сестренку Стейси. Ей недавно уже исполнилось десять. Сейчас они вместе живут в Нью-Йорке.

В этом году я должна была приехать с Эшем, но не успела сообщить папе, что мы разошлись.

Внизу уже ждет такси в аэропорт и обув теплые рыжие угги на ноги, надеваю пуховик с большим капюшоном, решив ехать без шапки. Спустившись вниз, тащу за собой тяжелый чемодан, наполовину набитый подарками. На улице снова идет снег, но уже с пронизывающим ветром, из-за которого приходится придерживать капюшон, норовящий слететь с головы.

В кармане куртки звонит телефон, и я достаю его, отвечая на звонок от папы.

– Ванесса, милая. Праздник отменяется. Стейси сломала ногу, катаясь на коньках. Утром она не сказала мне и пошла одна на каток.

– О боже…пап. Как она?

– Мы в больнице. Перелом очень серьезный. Скорей всего нужна будет операция. Врачи не отпустят нас сегодня домой.

– Ей очень больно?

– Она беспрерывно плачет. Дэйзи старается успокоить ее.

– Я все равно приеду, – переполняет сочувствие к младшей сестре.

– Нет. Не порти себе праздник. Лучше проведи его дома с Эшем. Нам все равно придется проторчать в больнице.

– Но, папа…

– Доченька, я серьезно. Не нужно приезжать.

– Ты уверен?

– Уверен.

– Передай Стейси от меня слова поддержки. Пусть быстрей поправляется.

– Конечно передам, милая.

– Мне очень жаль, пап. Я очень скучаю.

– Я тоже, дорогая. Счастливого Рождества.

– И вам счастливого Рождества. Пока.

– Пока.

– Мисс, вы едете? – водитель, вышедший, чтобы закинуть мой чемодан в багажник, нетерпеливо смотрит на меня.

– Простите, нет.

– И стоило мне столько ждать, – высказывает недовольство и скрывается в машине.

Стою посреди улицы, едва не сдуваемая порывистым ветром, и чувствую, как слезы скатываются по щекам. Я так рассчитывала на эту поездку. Думала, что смогу отвлечься. Невезение преследует меня два последних дня, и это уже похоже на какой-то злой рок.

Поддаюсь порыву и звоню человеку, который точно сможет утешить и вселить уверенность в завтрашнем дне.

– Да, Ванесса? – на той стороне раздается родной голос, и по телу мгновенно разливается тепло.

– Бабушка… – всхлипываю, не сумев сдержать эмоции.

– Что случилось, солнышко? Ты что плачешь? – голос звучит взволнованно.

– Можно я приеду отметить Рождество к тебе? – шмыгаю носом, стирая слезы со щек.

– Зачем ты спрашиваешь? Конечно можно, дорогая. Приезжай, я буду ждать тебя. Приготовлю праздничный ужин и твой любимый яблочный пирог.

– Хорошо.

– Только будь осторожна на дороге. Снег начинает усиливаться.

– Я буду осторожна, ба.

– До встречи, солнышко.

– До встречи.

Прячу телефон в карман и с трудом тащу чемодан за собой по заснеженной дорожке, ведущей к парковке, где я оставила свою машину.

Дорога до бабушки при хорошей погоде занимает не больше полутора часов, но скорей всего сегодня нужно прибавлять еще час. Похоже, циклон накрыл весь штат.

Глава 3

Третий час в пути уже порядком начинает нервировать. Из-за занесенных дорог я плетусь как настоящая черепаха. К тому же ветер со снегом усилился, и теперь я с трудом разбираю дорогу.

Как назло, интернет перестал ловить, и я не могу посмотреть по навигатору, сколько мне еще осталось до бабушки.

Еще час проходит, и за лобовым стеклом видна одна белая мгла. Даже сотовая связь уже не ловит, чтобы позвонить бабушке и предупредить, что я задерживаюсь. Наверняка она будет переживать, что ее внучки долго нет.

От перенапряжения зрения глаза начинают слезиться и болеть. Держусь за руль двумя руками, ощущая, как сильно устала.

Внезапно на дороге возникает чей-то силуэт, и я резко давлю на педаль тормоза. К счастью, шипованная резина, которую я поменяла за две недели до этого, отлично справляется со своей задачей, и я успеваю затормозить вовремя.

Распахиваю дверь и выхожу из машины.

– Вам что жить надоело? – кричу сквозь порывы ветра, пытаясь через метель разглядеть кто там.

– Простите. Мне просто очень нужно попасть домой, – раздается тонкий женский голос, и я едва различаю силуэт миниатюрной светловолосой женщины в белоснежной шубе. В ней она почти полностью сливается с пейзажем.

– Вы заблудились? – запахиваю куртку, держа капюшон рукой.

– Я хотела прогуляться, и внезапно начался снегопад, – она выглядит какой-то потерянной. А еще невероятно бледной, несмотря на морозный ветер.

– Где вы живете?

– Несколько километров в ту сторону, – показывает туда, куда я ехала.

– Садитесь в машину, я подвезу вас.

– Спасибо вам, – девушка спешит в теплый салон.

Возвращаюсь за руль и кидаю взгляд на девушку, наконец имея возможность разглядеть ее лицо. Даже несмотря на неестественную бледность, она невероятно красивая. Правильные черты лица с высокими скулами и прямым аккуратным носом. Длинные пшеничные локоны, немного растрепавшиеся от ветра, лежат на плечах блестящими прядями. Большие голубые глаза светятся каким-то необычным светом, и на пухлых бледно-розовых губах застыла теплая улыбка.

Жму на газ, и машина трогается, немного пробуксовывая на снегу.

Включаю печку погорячей, чтобы девушка согрелась, пусть даже она не выглядит замерзшей.

– Я буду ехать небыстро, думаю вы сможете разглядеть где вас высадить.

– Да, смогу.

– Хорошо.

Мы почти не говорим. Лишь перекидываемся парой фраз и быстро замолкаем. Не знаю почему, но слова совершенно застревают в горле. От нее веет какой-то странной аурой, и в ее присутствии мне даже становится немного не по себе.

– Остановите вот здесь, – раздается спустя пятнадцать минут.

Сворачиваю на обочину, которая оказывается сугробом, и останавливаюсь. – Спасибо, – девушка поворачивается ко мне и неожиданно протягивает на раскрытой ладони потрясающе изящное ожерелье из мелких радужных опалов.

– Зачем это? – кидаю взгляд то на нее, то на ожерелье.

– Это вам за мое спасение. Возьмите, пожалуйста.

Растерянно хлопаю глазами, но все-таки протягиваю руку, в которую она вкладывает украшение. Она едва касается моей руки длинными пальцами, и я ощущаю насколько ледяная у нее кожа.

Девушка открывает дверь и в последний раз взглянув на меня, произносит:

– Счастливого Рождества, Ванесса, – выходит из машины и закрывает дверь за собой, почти мгновенно скрываясь в снегопаде.

Постепенно до меня начинает доходить, что я не называла ей своего имени, и от этого по спине бежит холодок.

Мотаю головой, сбрасывая с себя странное наваждение, и давлю на педаль газа. Вот только колеса начинают буксовать, увязнув в снегу. Пытаюсь еще и еще раз, но все безрезультатно. Выхожу из машины, чтобы посмотреть, и понимаю, что я слишком сильно увязла. И, как назло, дальше дороги вообще уже не видно. Все занесло парой десятков сантиметров снега. Если даже я выберусь, то далеко точно не уеду.

Снегопад совершенно не собирается заканчиваться. Кажется, наоборот – с каждой минутой он только усиливается, сопровождаясь порывами ледяного ветра. Вся дрожу от холода и плотней застегиваю куртку на себе. Осматриваюсь вокруг, пытаясь понять, куда ушла девушка, чтобы попросить позвонить бабушке из городского телефона, но совсем ничего не вижу. Куда же она могла пойти, если здесь лес, занесенный снегом.

Присмотревшись получше, замечаю между деревьев едва различимые металлические ворота и тянущийся от них кирпичный забор.

Иду в том направлении, и ноги проваливаются в снег почти по самую голень. Снег попадает в угги, и носки моментально становятся мокрыми. Останавливаюсь перед воротами и пытаюсь открыть их, но они оказываются запертыми.

Замечаю сбоку звонок и чуть не завалившись в сугроб, подхожу и нажимая кнопку. К счастью, не проходит и минуты, как ворота открываются, и я вижу просторный участок с припорошенными снегом кустами и деревьями, в дальней части которого виднеется большой двухэтажный загородный дом, больше похожий на замок.

Едва передвигая ногами, иду к дому, не различая под слоем снега тропинки. Ветер дует прямо в лицо, и ледяные снежинки болезненно впиваются в кожу, попадая в глаза и ноздри. Становится тяжело дышать. А когда я открываю рот, чтобы не задохнуться от нехватки воздуха, снежинки залетает туда. Все тело окутано дрожью. Нос, губы, как и ноги онемели. Кожа рук, держащих капюшон, горит огнем и пальцы начинают болеть.

Чем ближе приближаюсь к дому, обращаю внимание на необычный стиль постройки с широким парадным входом, украшенным колоннами. Серый цвет фасада и темные решетчатые окна со ставнями окунают в какую-то мрачную атмосферу. С большой трубы, возвышающейся над коричневой треугольной крышей, поднимается черный дым, сразу сдуваемый ветром.

Поднимаюсь по ступенькам и берусь за ручку металлического кнокера в виде львиной головы с открытой пастью, постучав им в массивную деревянную дверь.

Дверь распахивается, и на пороге появляется пожилой седовласый мужчина невысокого роста. Он одет немного старомодно в брючный костюм коричневого цвета, под пиджаком которого надета белая сорочка с завязанным на шее платком.

Мужчина осматривает меня с головы до ног и становится неловко. Уверена, что выгляжу сейчас не лучшим образом.

– Д-доб-брый д-день, – из-за сильнейшей дрожи и онемения губ не могу нормально говорить. – П-прошу п-прощения з-за б-беспокойс-тво, н-но моя м-машина ув-вязла в снегу у д-дороги.

– Добрый день, мисс. Не удивительно, снегопад идет с самого утра.

– Да, но я п-подвозила д-девушку, к-которая з-здесь живет.

– Девушку?

– Д-да.

– У нас не живет никаких девушек. Вы, должно быть, ошиблись. Самой младшей из наших горничных пятьдесят два года.

– М-может он-на пошла не сюда?

– Возможно, но в радиусе десяти километров от нас нет ни одного дома.

– Ох… – перестаю уже что-либо понимать, стуча зубами.

– Зайдите в дом, вы совсем продрогли, – мужчина пропускает меня внутрь, и я наконец-то оказываюсь в тепле.

– С-спасибо. В-вы могли бы дать мне позвонить по городскому телефону? С-сотовая связь совсем не ловит.

– Боюсь, что и по-городскому вы не позвоните. У нас вчера проводились какие-то работы и была повреждена линия.

– К-как жаль. Т-тогда в-вы могли бы помочь мне откопать машину, чтобы я могла поехать дальше?

– Вряд ли вы сможете ехать сейчас. Дороги будут полностью занесены. Это очень опасно. Вам еще повезло, что вы завязли рядом с нами, или пришлось бы ночевать в машине.

– Ч-что же м-мне делать?

– Я бы посоветовал вам переждать у нас.

– Фредерикс, что здесь происходит? – непроизвольно сжимаюсь, услышав низкий мужской голос, звучащий со стороны лестницы.

Владелец голоса стоит на верхней ступеньке в тени, и я не могу разглядеть его. Но точно могу сказать, что он высокий и широкоплечий.

– Сэр, машина этой мисс застряла в снегу, и она попросила помощи.

– Ну так дайте ей лопату и пусть едет дальше, – грубость хозяина дома выбивает почву из-под ног.

– Но сейчас опасно куда-либо ехать. Все дороги будут занесены, – кажется, мужчине, открывшему дверь, становится неудобно передо мной.

– И мне должно быть до этого дело? – спускается по лестнице, выходя на свет.

На меня устремляются зеленые глаза в точности такого же цвета, как у меня, только полные холода. Острые черты лица с высокими скулами и квадратным подбородком, покрытым темной щетиной, делают недовольное лицо каким-то устрашающим.

Он проходится по мне взглядом и опускается к ногам, скривив лицо словно от отвращения.

Проследив за его взглядом, замечаю, что налипший на угги снег начал таять, растекаясь по полированному паркету целой лужицей.

– Эээм…но сэр…

– Ты же знаешь, Фредерикс, я не терплю непрошенных гостей в этом доме.

– Конечно, сэр, – мужчина опускает голову.

– Разберись с этим, – безразлично бросает и развернувшись, скрывается в правой части дома.

Мужчина переводит на меня виноватый взгляд, переминаясь с ноги на ноги.

– Я сейчас попрошу кого-нибудь помочь вам откопать машину.