Цитаты из книг автора «Виктория Корочкина»

Как и в западной политической мысли, в исламе не существует единого понятия государства, так как оно толкуется по-разному в соответствии с различными идеологическими установками конкретных мыслителей и политических сил. Так, своеобразную позицию (скорее всего, сформулированную на основе идей Шариати и Хомейни) занимает российский деятель Джемаль[64], который считает, что Мухаммед основал в Медине не государство, а джамаат. Отсюда он вывел, что, во-первых, кораническая оценка в общих чертах совпадает с ленинской трактовкой государства как аппарата насилия, а потому не может быть никакого «исламского государства». Во-вторых, исламский политический джамаат является полным аналогом и синонимом большевистских советов[65]. Подобные идеи циркулируют в определенных интеллектуальных кругах. Поскольку ни в Коране, ни в Сунне нет ни одного упоминания о государстве, а Пророк не основывал и не строил государства в том виде, в каком его сегодня мечтают возродить сторонники исламской государственности, он ничего не говорил о характере государственной власти в умме после своей смерти

Таким образом, «гибкость» ислама в зависимости от социально- политических условий институционализации властных отношений в отдельно взятых регионах Ближнего и Среднего Востока теоретически должна позволить сформировать наиболее рациональные системы политических институтов.

В свою очередь, палестинский опыт (как и турецкий) подтверждает факт: чем более демократическими являются выборы в регионе, тем чаще и с наибольшей вероятностью приходят во властные структуры исламистские радикалы.

Ст. III упомянутой выше Конвенции Монтевидео. В ней зафиксировано положение о том, что «политическое существование государства не зависит от признания другими государствами. Даже до признания государство имеет право защищать свою целостность и независимость для обеспечения его сохранения и процветания и, следовательно, формировать себя таким образом, каким оно считает нужным, законодательствовать в соответствии с его интересами, управлять его услугами, а также определять юрисдикции и компетенции его судов». И далее: «Осуществление этих прав не имеет иных ограничений кроме осуществления прав других государств в соответствии с нормами международного права».

Большинство де-факто государств в военном смысле зависимо от других государств: например, Нагорный Карабах – от Армении и России, Абхазия, Южная Осетия и Приднестровье – от России, Косово – от государств НАТО, Республика Сербская в Боснии до 1995 г. – от Сербии.

Государственно-территориальные трансформации, произошедшие в 1991–1993 гг. заставили по-новому взглянуть на федерализм. В Восточной Европе к этому понятию стали относиться не как к форме объединения государств, сохраняющих существенные элементы самостоятельности, а как к опасности, предшествующей окончательному расколу существующего государства.

европейские страны добровольным делегированием части своих прав европейским институтам наделили ЕС чертами федеративного государства, создав тем самым новый тип международной государственности в виде объединения государств (наднациональной организации), в отличие от существующих классических союзов государств (международных организаций), таких

В то же самое время обладатели национального и государственного суверенитета в результате экономической деятельности некоторых мегакорпораций постепенно передают его в руки этих корпораций. Ни о какой самостоятельности уже не может идти речь, если государство имеет долг, превышающий его годовой доход. Как раз сегодня таких государств больше, чем тех, у которых суверенный долг значительно меньше ВВП.

Суверенитет государства определяется наличием абсолютно полноценного и полновластного политического института. Это одно из важнейших международных прав, закрепленное в Уставе ООН и других международных актах. При этом следует различать национальный и государственный суверенитеты. И если последний подразумевает верховенство прав государства, то согласно первому нация-государство[46] является источником высшей политической власти, осуществляемой в полной мере в пределах собственной территории без внешнего воздействия. На международной арене национальный суверенитет предполагает самостоятельную внешнюю политику государства и уважение такого же права других[47]. Суверенитет нации является первоосновой, а государственный суверенитет – одной из форм реализации суверенитета нации, живущей в данном государстве.

Умеренные формы национализма именуются патриотизмом, который, в свою очередь, бытует в виде «хорошего» патриотизма и «злобного» национализма. Тем не менее Э. Хобсбаум считает, что национализм – это в первую очередь ксенофобия[40].