А праздник, между тем, постепенно приближается к своему завершению – когда все тосты уже сказаны, народ уморился и охрип от песен, а на столах, среди художественного беспорядка прикорнули головы утомленных вином гостей; когда понемногу затихают струны позолоченной лиры – лишь последняя пара скользит в медленном танце под аккомпанемент одинокой флейты. Незаметно покинули пещеру кентавры – побросав венки и еловые ветки прямо на застеленной ковром лужайке – сам Хирон вывел потихоньку своих подопечных, чтобы не мешали отдыхать высоким гостям. Зевс, оставив жену в обществе подружек, подсел к Посейдону – вдвоем они вяло доедают гуся – уж не лезет ничего, но рука сама тянется отщипнуть хрустящее крылышко:

–Знатно погуляли… – делится впечатлениями Зевс, и, щелкнув жирными пальцами, повышает голос:

–Ганимед, плесни-ка еще нектару…

Изящный стройный молодой человек с полотенцем через плечо ловко подлетает к своему повелителю – чаши уже наполнены – вышколенный Ганимед делает шаг назад.

–Нам тоже, Ганимед – раздается голос Геры.

Он тут же спешит на зов – три богини, изрядно разомлевшие от вина, уставшие от танцев, сидят уютным кружочком – кудрявая голова Ганимеда почтительно и услужливо склоняется пред ними, пока из кувшина льется нектар.

–Да, девочки, хорошо сидим. – вздыхает довольная Гера.

–Давненько такого не было – чтобы вот так дружно, весело, все вместе… – вторит ей Афродита.

–Отличная получилась свадьба – соглашается Афина – Может, на последок, по кусочку? – кивает она в сторону праздничного пирога.

–Нет, я на диете. – отвечает Афродита. – Фигуру блюду. А то потом ничего на мне не сойдется.

–Уж кому – кому, а тебе это не грозит. Один раз можно. Посмотри – пирог, между прочим, земляничный. Что может быть вкуснее земляничного пирога? Давай, а? за компанию? – продолжает искушать ее Афина.

–Нет, девочки, не могу… – мнется подружка – Разве только чуть-чуть…

Афина разрезает нетронутый еще пирог (так и не добрались до него гости), раскладывает по блюдцам румяные, сладкие, сочащиеся розовым вареньем куски.

–Да ладно тебе, со своей диетой. – улыбается Гера – Всем бы такую фигуру. Про себя я уж молчу…

–Что ты, Гера – протестует Афродита – Ты выглядишь шикарно – особенно в этом платье. Я же видела, как все рты пооткрывали, когда ты к столу шла – такая гордая, величавая… Осанка прямо царственная. У меня так никогда не получится.

–У кого осанка, так это у Афины – возражает Гера. – Вот уж действительно – глаз не оторвать. Афина, как это ты умудряешься быть и хрупкой, и мужественной одновременно?

–По мне – так в каждой из нас есть своя изюминка – отвечает мудрая богиня – И каждая из нас достойна восхищения. Давайте пирог есть.

Так за разговором, ковыряют потихоньку душистый пирог богини – Афродита явно по привычке рисуется, морщась, отщипывает, словно птичка, Гера ложкою собирает варенье, Афина вымазала весь ротик в сахарной пудре – а пирог-то удался на славу – щедро сдобрен он земляничным вареньем – сочится сладкий сироп, растекаясь по всей тарелке, плавают в нем кусочки румяной сдобы – вот и поглощены им всецело три подружки, потому и не замечают ничего вокруг.

Круглое румяное наливное яблочко катится по перепачканной скатерти, чудом избегая препятствия – а их немало, ой как немало попадается на пути – широкие серебряные блюда, объемные салатницы, чаши на изящных ножках… Среди жуткого беспорядка пробирается яблочко, ловко лавируя меж смятых полотенец да обглоданных костей, едва не застревая в складках сбившейся скатерти, и, влетев в большое жирное пятно, поскальзывается на нем, ускоряясь, чтобы в следующий момент благополучно попасть аккурат прямо в лоб мирно спящего Пелея.

–Что еще? Кто посмел? – недовольно бурчит разбуженный Пелей, с великим трудом отрывая гудящую растрепанную голову от стола. Осоловелые глаза мутным взором рассматривают близлежащее пространство в поисках источника неприятности – Кто это меня? – но, поскольку рядом лишь мирно сопят гости, то есть – никакого движения не наблюдается, Пелей вновь упирается взглядом в залитую скатерть – прямо перед ним нахально блестит жирным боком яблочко.

–Ах ты, я тебя сейчас… – хватает яблоко Пелей – и швыряет его подальше – в право по столу – раскаталось тут, спать мешает… Вновь склоняет голову на скатерть Пелей, закрывая глаза – что поделаешь, если хочется спать? А отброшенное яблочко, счастливо миновав опасные предметы, слету плюхается прямо в тарелку с кусками праздничного пирога, поднимая вокруг себя сладкие брызги, обдав напоследок трех богинь земляничным сиропом – и, наконец, останавливает свой бег, замерев на месте. Три шикарные дамы возмущенно ахнули, подскочили со своих тронов, схватились за салфетки.

–Кто тут фруктами кидается? Совсем уже… Чуть не в глаз… – вытирает лицо Гера.

–Не видят ничего спьяну, вот и швырнули… Платье испортили… – Афина пытается смахнуть варенье с плеча – оно лишь размазывается по ткани.

–Что за хулиганские выходки? – вторит подружкам Афродита, разглядывая свой испачканный шикарный туалет – Кто в нас яблоком запустил? Ты, Пелей?

Это всего лишь предположение, богиня лишь мельком видела чью-то, резко метнувшуюся над столом руку, но, судя по всему, ее догадка верна, поскольку Пелей поднимает взъерошенную голову со скатерти:

–Я не кидался… Оно само тут… – виновато звучит его голос – Угощайтесь, девочки… – из последних сил говорит Пелей, вновь роняя непослушную голову на стол.

–Угощайтесь… – передразнивает его Афина. – Добрый какой… Ты все наряды нам испохабил, идиот.

–Ладно тебе, не ругайся – успокаивает ее Гера, пострадавшая меньше всех. – Это же его праздник, ну попал случайно…

–Ничего себе случайно… Я вся в сиропе – крутится Афродита, разглядывая воздушные голубые складки.

–Ганимед тебе поможет.

А тот уже тут как тут – оттирает своим полотенцем следы варенья на роскошных платьях, внимательно разглядывает лица и прически богинь, чтобы не осталось и следа от досадного происшествия – наконец, все вновь рассаживаются по местам – Ганимед ловко лавирует меж богинями, спешно наводит порядок на столе – и вот уже виновник переполоха извлечен из тарелки с остатками пирога – еще минута, другая, и все забудут об этом.

–Тут написано что-то – вертит Ганимед яблоко.

–Где?

Прелестные головки дружно поворачиваются к нему – женское любопытство, как обычно, берет верх.

–Что там?

–Что? Прочти, Ганимед.

Ганимед морщит лоб, напрягается, краснеет, вспоминая знакомые буквы – когда-то, в далеком детстве его учили читать, но… как давно это было…

–Пре… – спотыкается виночерпий.

–Что – пре? – Гера нетерпеливо хватает яблоко из рук Ганимеда. – Дай сюда, грамотей. Тоже мне… Липкое какое – хоть бы вытер снача… – ее голос обрывается, так и не закончив фразы, следует небольшая пауза, все напряженно ждут – Девочки, ну это мне. – с осознанием своего превосходства сообщает Гера.

–А что там? – враз спрашивают заинтригованные богини – Что написано-то?

–Прекраснейшей… Вот – убедитесь сами – дает им возможность полюбоваться Гера, не выпуская яблоко из рук. – Значит мне.

Лоснящийся красный бок и правда, пересекает корявенькая надпись, торопливые буквы пляшут, сдирая кожуру, но разобрать можно – Афродита с Афиной убеждаются сами – яблоко адресовано самой прекраснейшей из них – в этом нет сомненья.

–А почему – тебе?

–В самом деле – как что, так сразу тебе… – возмущаются богини. – Кто сказал, что ты – лучше всех?

–А разве нет? – вопросом на вопрос отвечает Гера. – Пелей, ты кому яблоко кидал? – повышает она голос.

Все вновь устремляют глаза на Пелея – тот блаженно сопит себе потихоньку, и даже не подозревает, какие страсти разгораются напоследок за его праздничным столом.

–Пелей – кричат на всю пещеру богини – А ну, просыпайся. Ты кому хотел яблоко отдать?

–А? Что? – не поймет никак спросонья Пелей, что понадобилось от него трем роскошным дамам – Вы чего разорались?

–Яблоко для кого? – шумят богини – Отвечай же.

–Какое… а для вас же… – мотает тяжелой головой Пелей – что пристали? – ясно читается на сонном его лице – Там сами разбирайтесь… – это последнее, что в состоянии вымолвить Пелей – больше он не в силах продолжать разговор. Голова вновь опускается на скатерть – три богини понимают, что дальнейшие расспросы совершенно бесполезны.

С минуту подружки напряженно смотрят то на яблоко, то друг на друга – еще недавно безмятежные, довольные лица раскраснелись, глаза оценивающе осматривают соперниц.

–Я богиня любви – не выдерживает Афродита – А значит – я самая прекрасная. По определению. Это яблоко мое.

–Что? – тут же бросаются на нее остальные:

–Ты пояс-то свой сними тогда. – с издевкой говорит ей Гера – Красотка несравненная нашлась.

–Да без него никто на тебя даже не взглянет – поддерживает Афина Геру, имея в виду волшебный пояс, что призван делать свою хозяйку неотразимой. – Я намного интереснее тебя.

–Ну конечно – шипит Афродита – Только не забудь свою эгиду нацепить – без нее на тебя смотреть страшно.

–Ты молчала бы лучше, Афина. – высокомерно вставляет Гера – Мужеподобная девственница не то, что красивой, просто привлекательной быть не может. Так что яблочко это мое.

–Ты уже старая, чтобы на роль первой красавицы претендовать – пора уступить место именно девственной чистоте – не остается в долгу Афина. – Я самая красивая из нас троих. Отдай яблоко. Не то силу применить придется.

Они уже давно вскочили со своих золоченых тронов, давно утратили важный, торжественный вид – того и гляди, вцепятся друг в друга, оттаскают за волосы, наставят синяков – их голоса разносятся по пещере, не давая спать остальным гостям.

–Вы что там не поделили, девочки? – звучит голос Зевса. Главный олимпиец вальяжно развалился за столом в компании Посейдона, потягивая нектар – объелся Зевс, даже шевелиться лишний раз не хочется, однако шум явно мешает ему отдыхать.

–Иди сюда. – зовет мужа Гера – Рассуди нас.

Делать нечего – кряхтя, поднимается Зевс с насиженного места, с сожалением отставляет чашу с нектаром.

–Ночь уж на дворе. Вы чего кричите? Перебудите всех…

И он прав – уж поднимают гости головы, прислушиваются, стараясь определить, о чем, собственно, речь, а кое-кто опасливо подходит ближе – и послушать хочется, но как бы под раздачу не попасть…

–Видишь, что здесь написано? – отдает яблоко Гера мужу. – Вот и реши наш спор – кому оно предназначено?

Прекраснейшей – читает Зевс. Так, кажется, я влип – сходу понимает он. И черт меня дернул лезть в это дело. Тут, как говорится – без вариантов. Стоит выбрать одну – две другие тотчас обидятся – потом ведь еще и мстить будут… – чешет в раздумье затылок Зевс. Что мне не сиделось на месте? – он с тоской оглядывается назад, туда где спокойно отдыхает себе Посейдон, попивая вино. – Язык мой – враг мой – усмехается Зевс. – Вот молчал бы, глядишь, пронесло… А теперь выкручивайся, как знаешь.

–Кто из нас прекраснейшая? – настойчиво наседают на него богини.

–Я вот что думаю… – медлит Зевс. – А не разделить ли его на три части? Поровну так сказать…

–Нет – дружно загалдели богини. – Нет. Так не пойдет. Выбирай – кто из нас лучше?

–Вы все мне нравитесь, и каждая из вас хороша по-своему…

–Не изворачивайся. Что у тебя за манера? – возмущенно кидается Гера на мужа, задетая до глубины души, что он долго соображает – жене должен отдать – кому ж еще?

–Тут вопрос принципиальный, отец. – говорит Афина. – Мы уже столько всего наговорили друг другу, что никакие компромиссы теперь неприемлемы.

–Какой тут может быть дележ, если самая красивая – я? – вновь взрывает хрупкую тишину Афродита.

–Ах ты нахалка, самовлюбленная девчонка – только посмотрите на нее – кричит Гера. – Уродина.

–Сама такая – отзывается Афродита. – Страшилище безобразное.

–Обе хороши – присоединяется Афина – Мне отдай яблоко, отец.

–Я лучше выброшу его.– заявляет Зевс. – Не хватало еще, чтобы вы передрались тут из-за такой чепухи…

–Вот и отдай его мне – неужели не видно, что я лучше всех? – вновь вступает Афродита – Ты сам, не далее, как вчера шептал мне на ушко – что за прелестный, благоухающий цветок… Забыл что ли?

–И ты опустился до пошлого ухаживания за этой… овцой? Надо же – на ушко шептал…– набрасывается на мужа Гера – Стоит мне только отвернуться… Тоже мне – ценитель женских прелестей… А ты, распутная пустоголовая шлюшка, ты сейчас у меня получишь… Век будешь помнить… – Гера уже не знает, на кого ей налететь с кулаками в первую очередь – то ли на мужа, то ли на богиню любви – эту доступную маленькую дрянь…

–А ты – бездушная холодная кукла. – уворачивается Афродита, отскакивает на безопасное расстояние – Даже собственного мужа тебе привлечь нечем.

–Видишь, видишь, отец, как они себя ведут – усмехается Афина – Не заслуживают они яблока. Присуди его мне.

–Ага, самая умная нашлась. – тут же объединяются Гера с Афродитой – Этот номер не пройдет.

–Решай спор по-честному, Зевс.

А Зевс затравленно смотрит на недавних подружек, сжимает несчастное яблоко в руках – уже не кажутся ему красавицами все трое, и нет ни малейшего желания судить их.

–Угораздило же меня вляпаться в глупый спор – думает Зевс. – И как теперь, скажите на милость, выпутываться из дурацкого положения? Он с надеждой оглядывается по сторонам – может, кто придет ему на помощь?

Но – никто не спешит ввязаться в это дело – хоть и разбудили гостей громкие вопли богинь, однако ж только опасливо косятся в их сторону остальные боги, а Посейдон глубокомысленно изрекает:

–По мне, так чем меньше народу участвует в споре – тем лучше…

–Хорошо тебе – завистливо вздыхает Зевс. Как бы хотелось сейчас оказаться на другом конце стола… Подальше от этих… красоток.

А три богини, тем временем, вновь наседают на него:

–Что задумался? Неужели это так трудно?

–Решай же – кому яблоко.

–Стойте, девочки, стойте. Что вы напали на него? Как он может быть объективным? Одной из вас он муж, другой – отец…

Зевс благодарно смотрит на Ареса – именно он неожиданно пришел ему на выручку – в самый последний момент – уже казалось, что никогда Зевсу не выпутаться из этого дела. А тот продолжает горячо убеждать богинь – надо же – думает Зевс. А я-то не ценил его. Злобный, кровавый, страшненький… Неудачный сын – на обезьяну чем-то смахивает – только оскал хищный.

–Знаю я одного парня – он точно по-честному рассудит вас. – продолжает Арес – Сам, на себе недавно испытал…

–Это кто ж такой? – заинтересованно спрашивают богини, пока Зевс облегченно переводит дух.

–Один пастух. У него стадо там… забыл название… на горе, короче. А, Ида, во – Ида – точно так.

–И что?

–Бои быков он устраивает – для развлеченья. Мало у парня радостей в глуши, вот он и придумал себе занятие. Бык у него любимый есть – белый такой, здоровенный – настоящий чемпион – всех в округе побеждает. Однажды я, шутки ради решил поучаствовать – прикинулся быком и сразился с этим белым – конечно же, выиграл – куда против меня даже самому сильному быку. Так вот – этот пастух, нимало не задумавшись – а бык-то его любимый – примите во внимание – отдает награду победителю – то есть мне. Ну, как вам?

–Он молодец. Надо же – справедливый какой. – одобрительно отозвались слушатели.

–Непредвзятое судейство не часто встретишь. Обычно за своих стоят горой. – со знанием дела говорит Посейдон.

–Я и сам удивился – настолько честный попался парень – ведь по глазам было видно – жаль ему своего быка, а присудил награду мне. – отвечает Арес.

–Что хоть выиграл-то? Приз того стоил? – интересуется Афродита.

–Венок обычный, что ж еще? – отзывается Арес.

–Фи-и… Венок… – разочарованно протягивает она.

–Можно подумать – вы тут из-за куска золота сцепились. – раздражается Арес. – Развели канитель – всех на уши поставили, отца к стенке приперли – и все из-за чего? Подумаешь, яблоко гнилое не поделили…

Тут уж Зевс решает, что пришла пора ему вмешаться. Он уже вздохнул спокойно – нашлось-таки на кого перевести стрелку.

–Дело не в том – какой приз. Вы же хотите, чтобы судейство было объективным и непредвзятым, так?

–Конечно. – соглашаются богини.

–Вот завтра утром и отправитесь к тому пастуху. Гермес – ты это дело проконтролируешь – что б там без всяких выкрутасов… Получи яблоко.

Гермес нехотя поднимается из-за стола. Не первый раз мотаться ему с поручениями, однако на больную голову, да еще утром…

–А почему не сейчас? – не желает откладывать это на завтра Гера.

–Правда, мы немедленно можем… – предлагает Афина.

–Вот не терпится им. – перебивает ее Зевс. – Спит он. Ночь на дворе. Давно все нормальные люди спят. Одни вы тут никак не угомонитесь. Объясни им, Арес, где тот пастух…

–Окрестности Трои это. – подхватывает Арес. – Гора называется Ида – я уж говорил…

–Далековато, но что делать… А теперь успокойтесь все. Не то глаза друг другу повыцарапываете – тоже мне, красотки… Спать ложитесь. Всем спать. – громогласно командует Зевс.

И взволнованная атмосфера как-то сама собою постепенно рассеивается – стихли громкие речи, мудрый Хирон затушил один за другим все светильники, прикорнули гости где придется – и пещера погрузилась в сладкий сон. Лишь одинокий силуэт маячит возле входа, четко выступая в призрачном свете луны.

–Отличный скандал получился. – радуется Эрида, тонкие губы расходятся в счастливой улыбке. – Еще немного – и подрались бы.

Досадно лишь то, что никто не узнает, чья же это блестящая идея. Так она удалась, что никто даже не спросил в пылу спора – откуда яблоко? Кто нацарапал надпись? Никому это и в голову не пришло. А жаль – должны понять боги – нельзя обижать богиню раздора, нельзя пренебрегать ею, и уж никак не годится забывать о ней – иначе – мало не покажется.

2. САГА О ЗОЛОТОМ БАРАШКЕ

–Ну что ты вытворяешь? Оставь меня в покое, Аэропа. Сколько можно повторять… Люди же смотрят.

Эти слова прозвучали тихо, почти шепотом, чтобы их не могли расслышать охочие до сплетен микенские зеваки, в изобилии крутившиеся возле рыночных рядов. Приятной внешности мужчина лет этак 32-х, заметно нервничал, глубоко посаженные голубые глаза тревожно озирались, боясь случайно наткнуться взглядом на знакомое лицо – он то краснел, то бледнел, безуспешно стараясь избавиться от навязчивой спутницы – увы – это было бесполезно. Они стояли возле низенького прилавка, заваленного пучками душистых трав – подвижная пухленькая блондинка небольшого роста в цветастом аляпистом наряде и он, высокий, осанистый, с каштановыми длинными кудрями – такой видный, хорошо одетый мужчина – конечно, все обращают внимание на него – а как же иначе? И надо же было встретить ее здесь – теперь не отвяжется. Фиест скосил глаза на Аэропу – пока ее пальчики безо всякой надобности теребили фиолетовую веточку базилика, она все плотнее прижималась к своему спутнику – то шаловливо выставляла ножку, то невзначай задевала бедром, то вновь терлась о мягкую ткань его белой туники, так, что Фиест ощущал податливость ее рыхлого тела, чувствовал запах золотистой кожи, а напряженная пуговка соска касалась его предплечья.

–Что ты делаешь? Сумасшедшая…

Только и мог потихоньку твердить растерявшийся, смущенный Фиест, пока жена его брата так откровенно демонстрировала свою доступность. Нельзя сказать, что ему уж совсем не нравилась Аэропа – цветущая, в самом соку, ухоженная женщина, с объемной грудью, с бархатистой кожей – как раз сейчас ее стройная ножка сквозь разрез вызывающего наряда жмется к его ноге… но есть же брат. Фиест в который уже раз постарался отодвинуться от прилипшей спутницы, однако, это значило потеснить рядом стоящих женщин – не дай бог толкнуть их, или, того хуже, оттоптать им ноги – возле прилавка, как назло, толпился народ, и Аэропа, пользуясь этим, все теснее жалась к нему. И надо же было им встретиться здесь, в суете рыночной площади Микен, где так много знакомых лиц – кто-нибудь, да обратит внимание, еще и брату донесет – видели, мол, твою жену в компании с Фиестом. А чем он виноват, если она так и льнет к нему? Просто не дает прохода. И чего этой дуре не хватает? Братец вроде не обижает ее, ребятишек у них как никак уже двое – а она все не успокоится – то подкараулит его на улице, то встретит невзначай у колодца.

–Как увижу тебя, так прямо млею вся – безо всякого стыда говорит Аэропа, а сама так и таращит свои бесстыжие зеленые глаза и смазливое круглое личико расплывается в похотливой улыбке. Она постоянно вгоняет его в краску, нигде Фиест не может чувствовать себя спокойно – он и к брату-то ходить перестал.