Глава 6

Несколько часов кряду Дэн сидел в каминном зале, уставившись на пустую стену и только поворачивал голову, меняя углы, разглядывая нечто видимое только ему.

– Папочка! – смело ворвался в его думы голосок дочери. – Ты тут спрятался?

– Иди сюда, ребенок мой. – хлопнул себе по колену, как бы указывая путь. – Будем вместе думать.

– О чем?

– Вот о той стене.

Ния подставила ручонку под подбородок и замерла. Прошло не более трех минут, как она пошевелилась.

– Надумала? – осведомился Дэн.

– Что? – не поняла его Агния.

– Что-нибудь интересное?

Девочка подняла к нему личико и совершенно серьезно заявила:

– Нет! Но если бы ты мне сказал что думать, то получилось бы, точно.

– Значит, не придумала? А вот я, кажется – да! Но, сначала, скажи-ка мне, где наша мамочка?

– Так наверху. – девочка удивленно смотрела на него, мол: что тут не понятного.

– Наверху, это как-то размыто. И что делает? – как ни странно казалось, но Дэн, разговаривая с дочерью, не отводил глаз от стены, которую изучал уже достаточно долго.

– Рисует! – оповестила Ния и, поднявшись на ножки, приблизила голову к его лицу.

– Ты не шутишь? – Дэн очнулся, услышав слова дочки. Ребенок замотал хвостиком- луковкой, не отводя от него глаз. – Так что же ты мне сразу не сказала?! – Усадив Агнию на плечи, побежал в мастерскую. Ев была вся в краске и творила с воодушевлением, не обратив на открывшуюся дверь никакого внимания. Дэн постоял за ее спиной, не спуская дочь с плеч. Оба молчали. Затем подошел ближе: – Это удивительно! – Его слова заставили жену вздрогнуть. – Ты чего, не слышала, как мы вошли? Где ты взяла этот образ?

– Сегодня приснилось. – Ев повернулась, держась за грудь в области сердца. – Доведете меня до инфаркта. Не смотрите так! Говорю же – приснилось! Да так впечатлило, что мне захотелось попробовать перенести на холст. Но вот лицо не получается.

– Удивительно! И я ее видел во сне, причем неоднократно. Можно я попробую поправить?

– Давай, мне не справиться. – Ев отошла в сторону и принялась вытирать кисть. Агния тихонько уселась на пол и притихла, наблюдая за ними. – Дэн, а ты ее знаешь?

– Могу только предполагать, что это мать Ольги. Ее портрет был в кулоне. Припомни, Агния нашла.

– Да, я нашла! – подтвердила девочка и опять смолкла. Ев подарила ей улыбку и повернулась к мужу.

– А я-то думаю, что так знакомо мне лицо! – Ния тем временем, не нарушая тишины, достала свои краски и тоже принялась за работу. Она всегда рисовала пальчиками. В скорости на листе появился гребень, с ярко красной точкой в центре.

Дэн заканчивал и, поглядывая на жену, кивком головы вопрошал, то она видела, или нет. Собрал у портрета волосы на затылке и закрепил их гребнем.

– Дэн! Посмотри! – Ев взяла лист дочери. – Это какое-то наваждение!

– Не буду спорить. Девочки! Вы не будите возражать, если я повешу его на стену в каминном зале?

– Как мы можем?!

– Тогда закончу завтра и водрузим! – Он завесил совместный портрет, подхватил ребенка на руки. Мобильный звонок ворвался в их жизнь, как любая неожиданная весть:

«Дэнни! – разухабистый голос Пауло, как предвестник беды, заставил Дэна передернутся от отвращения, несмотря на то, что на том конце связи, ничего особенного не сказали. – Как житье?»

– Твоими молитвами – хорошо! – лицо Дэна посерело. Он поставил на пол дочь, отвернулся к большому, светлому окну и замолчал, соображая, чего ждать от звонка. Пауло выжидательно молчал. – И чем обязан? – удерживая тяжелый вздох, спросил Дэн.

«Совершенно ничем. Я сейчас в Неаполе. Приехал в школу с деловым визитом. И вот какая странная штука вырисовалась…. Я встретил очаровательную девочку….. Просто лакомый кусочек! Представляешь, твоя однофамилица!»

– Пауло, прекрати паясничать. Ты прекрасно знаешь, что это моя дочь!

«Ну, не совсем твоя! Хотя я и без разговора с ней догадался, чьих кровей будет. Пыжится, ежится, ну как ты в детстве. Правда, правда – колючая!»

– Не смей подходить к ней! – не сдержался Дэн и прокричал, теряя самоконтроль.

«А что ты так занервничал? Ей же нужен друг в такой далекой и чужой стране! Не просто друг, а можно сказать – родной человек!»

– Но не ты! – Дэн даже ударил кулаком в стену. Агния испугалась, зажала ушки, а Ев, обняв ее, заглянула в лицо мужа, тот не реагировал на них, слушая собеседника.

«Дэнни! Перестань! Давно пора забыть о маленьком недоразумении. Столько воды утекло…. Давай мириться! Мы же были друзьями».

– Пауло! Она моя дочь! Надеюсь, ты понимаешь?

«Я чту законы! Друг, а у нее талант!»

– Поэтому она там. Только ты мне не друг.

«Прекрати! – Пауло рассмеялся и, выдохнув, сменив тон, добавил: – И мой совет, поскорей забудь, что было».

– Ты мне угрожаешь?! – Дэн сжал кулак так, что побелели пальцы.

«Что ты! Лишь хочу спокойствия твоего. Что за обиды, Дэнни?!»

– Я не девушка, чтобы обижаться. А тебе пора признаться.

«Подумаю! Вот приедешь, за дочерью и поговорим. А пока я ее буду опекать, как сестренку. Хотя хотелось бы большего. Но все, все! Не сопи в трубочку. Законы! В гости приглашения не жду, так что, до встречи на моей земле! Prima della riunione!»*

Дэн так и стоял, белый как мел и с гуляющими скулами от злости.

– Дорогой, что случилось? – Ев повернула его к себе. – На тебе лица нет. Словно ты услышал призрак.

– Лучше бы это было так. Вот я старый осел! Зачем отправил ребенка туда, да оставил одного.

– Да что произошло?!

– Пауло! Не подумал, что он все еще там прохлаждается!

– Кто такой этот Пауло? Что у вас с ним произошло, что ты так встревожен?

– Ев, не стоит. Он прав, давно пора все забыть. – попытался улыбнуться и отмахнуться от воспоминаний принесенных итальянцем, но не мог.

– Дэн! Я тебя не первый день знаю. Объясни нам, с дочерью, что у вас произошло. Ты не можешь так рассвирепеть, на пустом месте! – он посмотрел на них и потеплел. Ния стояла у его колен, задрав голову, смотрела испуганными, вместе с тем такими заботливыми глазками, что он схватил ее на руки и прижал к себе.

– Сначала мы умоемся, правильно, дочь? А то у нас губки напоминают радугу. А потом я вам все расскажу. – Он пошел вперед, соображая, как можно выложить обиду, в легкой форме. Но вот что он точно знал, так это то, что Леру надо от «друга» изолировать, любыми способами! – Правда, не обращайте сильно внимания, это просто отголосок из прошлого. Не столько болезненный, как неожиданный.

– Говори, мы разберемся! – Вытерев личико, заявила Агния.

– Юношеская глупость. Мне было лет сорок, может чуть меньше. Я поехал в Италию. Очень тянуло на родину Великих. В Неаполе была небольшая, частная школа. Так, человек на десять. Состояние – просто ноль! Но там преподавали, причем за копейки, многие мэтры. Они так находили приемников своему стилю, подмастерье. Да я уже и не помню, что еще. Это, собственно не важно. Взять несколько уроков у таких людей, для меня было просто честью! Деньгами большими на то время не располагал, но готов был оставить все, что было. Это уже через годы я сделал крупное вложение, приобщился к тому, что теперь там есть.

– А Пауло?

– Ах, да! Приблизительно через неделю, мы столкнулись с ним, и я сразу понял, он из наших!

– А разве вы не всех знаете?

– Понимаешь. Тогда были сложные времена – революции, война. Ну, все такое. Конечно, к нам приезжали, но не так как это было при тебе. Просто к Ольге с Ником, на беседу, ну и взять очередную порцию эликсира. Очень редко группой, а уж семьей и подавно. Ты же помнишь, насколько Ольга в этом деле осторожна? Это уже после семидесятых она немного раскрепостилась. Стала приглашать некоторых в гости на праздники. Но, опять-таки, все время приходилось делать вид, перед Родом, что мы меняем места хранения реликвий и состава. Осторожность у нее была заложена прочно. Теперь, когда я прочел записи Алекса, стало понятно почему, а тогда мы даже не спрашивали причину, выполняли ее указания. Да и дома. С каким трудом нам приходилось их сохранять за собой. Тут все было – от госпиталей, до пансионов. Даже некоторое время как музеи, а мы при нем обслугой.

– Дэн, ты нам зубы не заговаривай. Я и по телевизору слышу, как тогда все было. Ты мне о себе.

– Так вот. Я понял, что он наш, примерно с третей минуты общения. Он – тоже догадался. Потому, что где-то, через неделю, начал устраивать своеобразные соревнования во всем. Я не обращал внимания. Для меня все его позерство, выглядело клоунадой. Я не буду рассказывать, на какие хитрости он шел, чтобы показать всем, а себе в первую очередь, что он лучше, краше, талантливей и совершенней. Однажды нам дали задание, одно на всех. Я с таким желанием творил, посвятил ночь, вложил в работу душу. «Миланья» – так маэстро озвучил ту, кого мы должны были увековечить. Она получилась живой. Ев, дорогая, я не преувеличиваю!

– Я верю тебе, любимый! – Ев видела его напряжение, взяла за руку, прижалась к ней щекой, не находя ничего более существенного в данном моменте.

– И я! – вставила Ния, погладила его по ноге и снова открыла ротик, слушая отца, почти ничего не понимая. Папе было плохо! – это было главным для девочки.

– Милые, мои, родные! – растрогался Дэн. – Так вот. Оставалось часа два до рассвета, когда ушел Пауло, закрыв свою работу и махнув мне рукой, прощаясь. Так получилось, что мы с ним остались вдвоем, остальные ученики давно разбежались. Я и не думал уходить, настолько был доволен собой и тому, что у меня получилось. Вымыл кисти, присел напротив мольберта, даже не взглянув на его работу. Помню, начал дремать, когда пропели петухи, и я прилег не скамье в уголке. Кто заглядывал, не знаю, слышал лишь сквозь сон, что открылась и закрылась дверь. Разбудил меня шум. А затем мне передали, что директор срочно просит подойти. И я, завесив свое творение, понесся сломя голову, так хотелось поскорей вернуться, самому представить… Директора не было, я потоптался и полетел назад. Вернулся в класс, когда работы всех уже были представлены. Я открываю свою, и тут меня охватил ужас – ее подменили! Понимаете?! Я естественно закричал, начал шуметь. Но учитель меня осек и не стал вникать в проблему. Нет, работа была не плохой, возможно даже хорошей. Но не моя. Просто приличное изображение. Меня за нее даже похвалили. А моя « Миланья»…. Суть в том, что я не знал о конкурсе. Думал так, просто работа. Занял почетное второе место, а Пауло, первое. С моим портретом! Он получил все: славу, признание, даже какие-то деньги. Господи! Мне этого ничего не надо было. Скажите – мелочь. Возможно, но для меня все так было противно и унизительно. Я собрал вещи и уехал. Пауло много лет жил при школе, даже преподавал. Я особо не следил за его передвижениями и жизнью. Вся его деятельность была показушной и фальшивой! К нам он ни разу не приезжал. Конечно, я со временем остыл. В школе меня помнили. Несколько работ моих там есть, попросили, я прислал. А когда повзрослел и узнал, что там продолжают обучать бедных, вложил не малые деньги, чтобы восстановить школу. Не знаю зачем. Просто потому, что это могло кому-то пригодиться. Он узнал и опять стал выставляться, лишь с одной целью – обойти меня. Но и на это я смотрел спокойно, он делал вложение в будущее. Школе в развитие.

– Но ты же мог доказать, что это твоя работа!

– Не мог! Я до того написал всего один портрет – «Мечту!», все остальное были пейзажи, натюрморты и прочее, с этим и приехал в школу! Милая, давай не будем перемалывать, мне неприятно. – он поцеловал обоих, прошелся по комнате и не сдержался. – Нет, подумать только! Такое сотворить и сегодня позвонить, как закадычному другу. Словно мы не виделись два дня. Он, видите ли, Леру увидел!

– Успокойся, Дэн. Он не посмеет обидеть нашу дочь!

– Мне надо ей позвонить! – спохватился Дэн, но рука Ев прижала его к месту:

– Стоп! Что ты скажешь? Что он подлец? Что украл у тебя картину, поэтому ей не надо с ним общаться? Она же может пойти на противное. Вон сколько дулась на нас, считая, что мы ее в ссылку отправили! Нет, тут надо действовать хитрее. И потом, мы не знаем – сколько они раз виделись, разговаривали, какое у нее образовалось о нем мнение…

– Да, папочка! – вставила Агния. Ев кивнула ей, а Дэн, совсем забыв, что его маленькая дочь рядом, опомнился и, погладив ее по голове, благодарно поцеловал в щечку, обняв еще крепче: