Да, про соседние заводики Дмитрий слышал на переговорах, Золотов говорил о том, что директора друг друга выручают, когда нештатная ситуация случается.

– Иван Степаныч, а где сам Серёга?

– Его пока отстранили от работы, отправили в отпуск без содержания, до выяснения размера ущерба.

– То есть у вас некомплект рабочих?

Иван Степаныч обречённо развёл руками.

– Не то слово. Всего трое рабочих с разрядами и девять учеников.

Дмитрий подозвал учеников.

– И сколько вы уже работаете учениками? – поинтересовался он.

Ребята начали отвечать: кто два, кто три месяца, длинный рыжий Женька и ещё два парня – уже целых полгода.

– Как же так, вы отработали уже по полгода, почему вы до сих пор ходите в учениках? – удивился Дмитрий.

– Ну, это не к нам вопрос, а к руководству, – ответил Женька, переглянувшись с другими.

Степаныч отправил учеников по местам и, крякнув, пожаловался, что отсутствуют ещё и самые лучшие квалифицированные рабочие.

– Как это? – опешил Дмитрий. – Сразу все?

Степаныч печально кивнул и рассказал. На заводе работают шесть родственников из Киргизии – три родных брата, два двоюродных и один их дальний родственник. Они проработали на заводе больше трёх лет и обеспечивали самую большую выработку на участке.

– А что с ними случилось? Почему не выходят на работу?

– Неизвестно. Сначала общежитие, где они живут, закрыли на карантин. Но карантин уже сняли, а они так и не выходят.

Дмитрий обвёл глазами цех и покачал головой. «Чёрт-те что происходит, прости меня, господи!..» – подумал он.

Степаныч, сгорбившись, печально стоял рядом.

– Ладно, разберёмся, – сказал Дмитрий и похлопал бригадира по плечу.

Уходя с производства, Дмитрий размышлял о бестолковом алгоритме рабочего процесса в заготовительном цеху. В голове крутилась шутка рабочего: у деталей же нет ножек. А что, если… Что, если им придумать ножки?..

На следующее утро Дмитрий, приободрённый ярким солнышком и горьким, но вкусным двойным эспрессо из кофемашины в заводском фойе, насвистывая, продолжил изучать отчёты за две тысячи девятнадцатый и текущий год. Вскоре он перестал свистеть и даже мог бы поклясться, что слышит, как волосы встают дыбом на голове.

Это был серьёзный промах. ЕГО промах.

Дима набрал по мобильному Шевчука.

– Скромняги мои работодатели, Виктор Викторович, – усмехнулся он в трубку, когда на том конце ответили, – умолчали о текущем состоянии дел. А я и не спросил, я же полагал, что всё осталось на уровне девятнадцатого года. А там… Подстава, короче, Виктор Викторович.

– Откажешься? Уйдёшь?.. – испытующе спросил Шевчук.

Дима помолчал. На том конце линии терпеливо ждали ответа.

– Нет, конечно, нет. Ни в коем случае! Вы же меня знаете, Виктор Викторович! Меня такое положение дел только раззадоривает.

– Вот и я так подумал. Твой профессиональный азарт должен разгореться на полную катушку.

– Полнее некуда! – засмеялся Дима. – Чтоб вы понимали: в этом году завод практически не пережил кризис, особенно после пожара на Лазаре.

– Да, после пожара Золотов и позвонил мне…

– Да вы даже себе не представляете, какой тут бедлам! Отчёты передо мной: продажи к маю обрушились вдвое – двадцать пять миллионов против пятидесяти – пятидесяти пяти в прошлом году. «Скорость» при этом оказалась всего четырнадцать миллионов вместо двадцати трёх! Ещё три-четыре месяца таких продаж – и завод пришлось бы закрыть!

– Зато у тебя такое обширное поле для деятельности, что можно даже позавидовать! – пошутил Шевчук. – Ты почувствуй себя доктором, которому срочно надо начать терапию больному, а то и радикальное хирургическое лечение.

– Доктор тут у нас один – Семён Петрович Золотов! – рассмеялся в ответ Дима. – Прорвёмся, Виктор Викторович! – и он дал отбой.

Стало понятно, почему Золотов согласился принять Дмитрия – ситуация была практически безвыходной. Дмитрий ничего владельцам не сказал, но определённые выводы для себя сделал. Это неприятное открытие его вовсе не испугало. Дмитрий действительно только раззадорился, он не лгал Шевчуку.

Глава 4. Мир! Труд! Май!

Отчёты и графики Дмитрий Макаров забирал домой, потому что даже ночью мозг его не хотел переключаться с рабочих проблем на что-то ещё. Впервые в жизни Дима поймал себя на том, что не радуется майским праздникам, считая их крайне несвоевременными. Мысль работала в заданном направлении, где бы он ни находился: в цеху, за рулём или когда готовил в своём маленьком гостиничном номере бутерброд после бесконечно долгого рабочего дня.

Итак, что мы имеем? Дима жевал ветчину с хлебом и одновременно поедал взглядом документы. Сейчас участок гибки вырабатывает в четыре раза меньше, чем в прошлом году. Людей столько же. Да, Лазарь сломался, но ведь заготовки есть… Будто занозой сидели в мозгу эти груды полуфабрикатов! Просто извод железа какой-то!.. И гигантское количество времени так обидно бездарно уходит на нахождение нужной заготовки. Что надо сделать, чтобы рабочие не тратили время на поиск нужного материала? Что?..

Дмитрий внезапно вспомнил себя ребёнком с большим количеством разных игрушек в своей комнате. Однажды дома он потерял любимую машинку, безрезультатно искал её долгое время и, очень расстроенный и насупленный, нагрубил маме. Усталая мама в ответ быстро собрала все раскиданные по квартире игрушки и свалила их в огромную кучу на полу посреди его комнаты. И сказала: разберись с этим, иначе я всё отдам соседским детям. Ей надоело убирать за сыном, подбирая и распихивая игрушки по местам, чтобы хоть как-то поддерживать порядок. Тогда отец принёс с работы четыре небольших деревянных ящика (эра ИКЕА с её добротными картонными коробками ещё не наступила). Вместе с Димой они обклеили ящики цветной бумагой и подписали: «Железная дорога», «Кубики», «Мягкие игрушки», «Машинки»… И потом разложили все игрушки по ящикам согласно названию… Кстати, после этого любимая машинка нашлась. И – что характерно – больше не терялась.

На следующий день Дима уже знал, что надо делать. Назавтра был как раз последний день апреля, а значит – надо немедленно поговорить с учениками, чтобы никуда не сбежали на праздниках: ему потребуется команда помощников.

Он решил не терять времени и провести спецоперацию, невзирая на государственные выходные. Не до маёвок и дач, когда такая куча проблем!

Идея состояла в том, чтобы рассортировать груды заготовок, полученных со сторонней резки, во-первых, по датам, а во-вторых, по качеству.

Троицкому, Ларцеву и Степанычу он ничего не сказал, договорился с рыжим Женькой, подойдя к нему вечером накануне длинных выходных. Разговор происходил в сборочном цехе, поблизости в этот момент была только пара учеников – приятелей Жени.

– Жень, поди сюда.

Тот подошёл.

– Уезжаешь куда-нибудь на праздники? – спросил Дима.

– А что? – насторожился Женька.

– Есть работа, которая необходима для повышения твоей квалификации и оплаты труда, – выдал очень серьёзно Дмитрий, не сводя глаз с Женькиного лица.

– Повысите? Правда?.. – спросил парень с удивлением и надеждой, посветлев лицом.

– По крайней мере, буду говорить об этом с начальством и отстаивать ваши права. Тех, кто засиделся без нормальной работы. Пора уже тебе из ученика становиться мастером, не находишь?

– Нахожу, – кивнул, криво усмехаясь от невесть откуда наплывшего смущения, Женька.

– Тогда слушай!.. – сказал Дима и подозвал ещё двоих.

Но вопрос нехватки гибщиков сейчас был одним из самых важных, и Дмитрий принял решение заодно и навестить киргизов, выяснить, что случилось.

Дмитрий заехал познакомиться с ребятами в общежитие, благо оно располагалось в посёлке рядом с заводом. Братья Бахтияр, Жумабек и Фарух были дома. Встретили нового исполнительного настороженно. Переглядывались между собой, смотрели на старшего.

Сначала они выдвигали самые разные малоубедительные причины, почему они не работают. Но потом старший, Бахтияр, всё же признался, что отец запретил им и остальным родственникам выходить на работу во время эпидемии и велел вернуться домой. Вернуться они не могли, потому что не было рейсов, но на работу выходить отказались, пока отец не разрешит. Никакие уговоры не помогли, братья твёрдо стояли на своём. Дмитрий понял, что в ближайшие полгода на них рассчитывать точно не стоит, и ко всему снежному кому проблем прибавилась ещё одна, которой следует заняться как можно быстрей.

Выходя из общаги, Дмитрий понимал, что ко всему прочему предстоит незамедлительный поиск новых специалистов. Но сейчас ему необходимо заняться рассортировкой заготовок. Забыв на время о братьях-киргизах, Дмитрий отправился на завод, где его ждала команда учеников.

Работа в заготовительном цеху весело закипела! Дмитрий организовал целую бригаду помощников, и они вместе разгребали пирамиды пять дней.

Происходило это следующим образом. Ребята брали заготовку и называли её код, Дмитрий искал её в ноутбуке, идентифицировал, к какой дате она относится. И заготовка складывалась в соответствующую пирамиду.

К окончанию майских праздников десятки тысяч заготовок были выстроены в очередь по пирамидам согласно датам запуска заказов. Увы, непозволительно большая часть из них была отбракована.

Пирамиды брака вызывали досадное, очень неприятное чувство. И, кажется, не у одного Димы. Исполнительный директор поблагодарил свою бригаду и обещал присовокупить оплату за работу в праздничные дни к заработной плате.

После праздников Дмитрий первым делом зашёл к Золотову с предложением. Пора было разобраться с вопросом нехватки кадров и попытаться закрыть вопрос их безобразной текучки. «Кадры решают всё!» – кажется, это любили повторять советские руководители предприятий?..

Семён Петрович, по обыкновению, глядел на него тяжёлым взглядом и всем своим видом выстраивал стену. Каменную такую, неприступную стену. Да уж, Доктор, как прозвал шефа Дима, умел это как никто другой!

Конечно, он воспринял идею в штыки, ведь её воплощение было напрямую связано с повышением зарплаты, что он страшно не любил делать. У Золотова было универсальное решение для всех: не устраивает зарплата – до свидания, ищи другую работу.

Так произошло и с начальником отдела подготовки конструкторской документации Валентином. Тот попросил руководство повысить ему зарплату до рыночной и получил стандартный отказ. Когда Дмитрий приступил к работе, Валентин уже отрабатывал две недели перед увольнением. Он был единственным грамотным специалистом в отделе, на нём держалась вся работа. Дмитрий долго уговаривал его остаться, гарантировал повышение зарплаты, но тот сказал, что решение принято окончательное, терпеть хамское отношение Золотова он больше не будет, даже за большие деньги. Потеря Валентина серьёзно ослабила отдел, такого специалиста найти будет ох как непросто!.. Проблема мотивации работников завода, будучи неотъемлемой частью кадрового вопроса, требовала неотложного решения. Но сначала нужно было разобраться с узким местом в заготовительном цехе.

– Вам доложили, что я почти сразу, как вышел, переехал из кабинета в цех? – спросил Дмитрий.

Доктор сразу просёк, к чему тот клонит. «Сейчас будет говорить, что он наблюдает рабочий процесс изнутри и поэтому он прав!..»

Дима действительно в первую же неделю работы переселился в заготовительный цех из светлого большого углового кабинета, что ему выделило руководство. Конечно, в щедро простреленном майским солнышком кабинете на втором этаже куда приятнее жить, но работа требовала стопроцентного погружения в производство. Да и Дима отнюдь не беломанжеточник и не хрупкая барышня.

В тихом уголке однажды запримеченной каморки он обустроил себе рабочее место, чтобы иметь под рукой необходимую информацию и не тратить время на походы в офис. Надо сказать, к дичайшему разочарованию всего дамского коллектива завода. И к яростной досаде главного инженера Троицкого Владимира Петровича – ещё более, как быстро понял Дмитрий, закостенелого консерватора, чем Доктор.

Дима помнил второй день его работы на заводе, когда познакомился с Владимиром Петровичем, зашедшим по какому-то делу на гибку. Дмитрий тогда спросил его о судьбе Лазаря. Оказалось, что необходимые детали, скорее всего, прибудут сразу после майских праздников. Это известие тогда очень порадовало Дмитрия. Чего нельзя было сказать о явном недоверии и даже неприятии новоявленного исполнительного директора, сквозивших в глазах главного инженера. «Ну и ладно, я же не Анджелина Джоли, чтобы всем нравиться!» – подумал тогда Дима.

– Значит, доложили, – не дождавшись ответа Доктора, сказал Дмитрий, – и я даже знаю кто. Владимир Петрович. Ему почему-то очень не нравится, что я нахожусь на производстве двадцать четыре часа в сутки. Но я хотел бы сотрудничать с ним, потому что перед всеми нами стоит общая задача, Семён Петрович.

И Дима стал перечислять безрадостные выводы, к которым его привели собственные тщательные наблюдения.

Словно удары плетей, сыпались на генерального директора слова Макарова: разруха, отсутствие очерёдности заказов, некомплект рабочих, нехватка профессионалов, полное равнодушие и безучастность людей к потоку брака.

Но что делать? На всё категорически необходимо было раскрыть глаза владельцам завода! Что Дмитрий и делал весь последний час в поте лица, сидя в кабинете Золотова. И доказывая, если в ближайшее время не начать решать кадровый вопрос – перемен к лучшему придётся ждать гораздо дольше!

Доктор слушал его с мрачным видом. У Дмитрия создалось впечатление, что одно его, Димы, присутствие портит настроение Золотову. Наконец тот встал, отвернулся к окну и сказал сквозь зубы, словно через силу:

– Дмитрий Павлович, давайте вернёмся к вопросу разрядов и квалификаций рабочих на днях, мне надо обсудить всё с Максимом Семёновичем и Владимиром Петровичем.

Выходя из кабинета шефа, интерим-менеджер беззвучно выругался. Но надо было переключиться. У него на носу соревнования, и вечером он поедет на тренировку. Мысль о хоккее значительно подняла Диме настроение, и, проходя мимо Лидочки, он послал ей воздушный поцелуй.

Забросив хоккейный баул в багажник «ленд крузера», Дмитрий раздражённо хлопнул задней калиткой с номером 055. Вчера его «Радиофизика» красиво слила полуфинал Ночной лиги старогородским «Ледяным волкам».

Ирония судьбы заключалась в том, что именно сам он, Дмитрий Павлович Макаров, ныне исполнительный директор завода «Рестостар», он же Макар и 55-й номер «Радиофизики», заработал тот самый фатальный штраф в конце игры. Короче, гордиться явно было нечем… Как сказала бы Марианна, печалька. Дмитрий вспомнил, что не звонил ей уже третий день, а на сообщения отвечал с опозданием и очень кратко. Однако не было желания ни звонить, ни писать. Он занят. Он действительно очень занят.

Макаров уныло глядел на бесконечную вереницу машин вокруг себя. Поток на МКАДе еле полз. Досада переполняла его, ведь о сочинском финале с президентской командой теперь можно забыть. Мало того, он умудрился сломать второй подряд Nexus 3N. Топовые клюшки, блин, 18 тысяч коту под хвост!.. Дима барабанил пальцами по рулю и пытался переключиться с проигрыша на что-то иное. Миловидная блондинка за рулём джипа в соседнем ряду поймала его взгляд и улыбнулась. Так было всегда. Женщины улыбались ему всюду, некоторые дерзко, иные – застенчиво, но почти каждый раз призывно. И поправляли волосы. Вот как сейчас блондинка за рулём «чероки». Дима из вежливости улыбнулся ей в ответ. Однако настроение его оставалось паршивым.

В общем, на завод Дмитрий Павлович прибыл далеко не в лучшем расположении духа.

«Осталось только Доктора с утра встретить», – мрачно думал Дмитрий, паркуя автомобиль на служебной заводской стоянке.

Он успел изучить биографию шефа. Интернет и Шевчук, как говорится, были ему в помощь. Надо было ведь знать заранее, какой силе придётся противостоять: товарищ генеральный директор был очень непростым клиентом! Доктором Дима окрестил Семёна Петровича из-за того, что тот был недоучившимся врачом. Золотову было под шестьдесят, но его легко можно было представить молодым парнем в кожаной косухе или даже в малиновом пиджаке.

Золотов начал свой бизнес в лихие девяностые. Бросив медицинский институт, ушёл в дело с головой: создал подпольный кооператив по производству гаражных ворот. Чуйка у него, как оказалось, была отменная! И через двадцать лет кооператив превратился в современное респектабельное предприятие с тремя сотнями рабочих. Успех в бизнесе, богатый производственный и жизненный опыт, в том числе выживания в девяностые, позволяли Доктору думать, что он всегда и во всём прав. Словом, по мнению Дмитрия, Доктор был типичным авторитарным «красным» директором с параноидальным стремлением держать всех и всё под контролем.

«Как было б чудесно, если бы директором стал Максим», – думал Дмитрий, пересекая парковку по направлению к цехам. Навстречу ему попалась Оля из планового отдела. Проходя мимо, улыбнулась так широко и открыто, что Дмитрий сказал ей вслед:

– С меня шоколадка, я помню. С миндалём и хрустящим печеньем! – и он подмигнул обернувшейся девушке.

– И снова ловлю на слове! – ответила она и засмеялась, продолжив свой путь.

Мысли Макарова вновь вернулись к коммерческому директору «Рестостара», сыну владельца. С ним они как-то сразу нашли общий язык, даже напрягаться не пришлось. Максим – молодой человек прогрессивных взглядов, гибкого ума и широкой эрудиции, не боящийся новизны. Готовый думать, анализировать, пробовать и меняться, если потребуется. Не то чтобы он был полной противоположностью отцу, но эта парочка явно друг друга дополняла. Дмитрий даже усмехнулся при этой мысли. Ведь все важные вопросы отец и сын Золотовы решали вместе, и зачастую из-за абсолютной полярности мнений их споры бывали очень жаркими. Именно Максим предложил пригласить специалиста по теории ограничений. Дима знал, что большинство консультантов, имеющих узкую специализацию и предлагающих определённые логистические решения, как правило, ведут речь о том, что необходимо сразу внедрять управление производством по ТОС. Большинство. Но не Шевчук!

Виктор Викторович убедил Золотова, что для начала надо выяснить корневую причину проблем. Вот любил Дима в Шевчуке эти качества – спокойствие и рассудительность!.. Сам же он зачастую хотел бы сесть на коня и шашкой махать, а не деликатно, с чувством, с толком, с расстановкой объяснять тем, кто не понимает, как и что делать, чтобы поняли. Причём так, словно сами додумались, сами нашли суть!..

Так в чём же у нас состоит корневая проблема? Не настало ли время обратиться к результатам работы трансформационной сессии и проверить на деле их актуальность?..

И Дмитрий с головой ушёл в документы, подняв её, только когда раздался звонок из приёмной.

Глава 5. Ребята, не завод ль за нами?!

Итак, по порядку.

Было очевидно, что резка на стороне без гибки приводит, во-первых, к хаосу, во-вторых, к огромному проценту брака. Требования к пищевой нержавейке по зеркальности, шероховатости довольно строгие. И при транспортировке нарезанных заготовок возникали проблемы. Небольшая царапина – и всё, деталь нужно отправлять в брак. А когда приходила машина с заготовками, рабочие тратили огромное количество времени на их сортировку.

Вставал резонный вопрос: почему рабочих так мало волновала проблема брака? Им было всё равно, есть на продукции царапины, заусенцы или нет. Перед каждым рабочим словно стояла только одна задача – обработать заготовку и протолкнуть её в следующий передел, какой бы она ни была. Странно… Ну правда, если уж ты делаешь работу, ты ведь хочешь, чтобы она не была бессмысленной? Пустой тратой времени? Если только… Если только деньги не являются твоей исключительной мотивацией. Ведь за эту «работу» тебе заплатят в любом случае… Да-а, в этом Доктор прав, когда он говорит, что рабочим на всё наплевать, кроме зарплаты. Главное – что заплатят за обработку. А уж всё остальное… И так по всему потоку. В итоге брак благополучно доходит до клиента. А там уж – понятно что.