То, что оставалось от его жертв (женщин не старше двадцати пяти), Мозговед тоже паковал в полиэтиленовые пакеты – правда, выбрасывал их все кучей, в одном месте. И те фрагменты обнаруживались на северных окраинах Питера – там же пропадали девушки. А Царское Село, как известно, – южный город-спутник Санкт-Петербурга.
Модус вивенди для маньяка-серийника – дело святое. И группа спецов из ГУВД, занимавшаяся делом Мозговеда, царскосельского убийцу таковым не признала. Хотя сомнения оставались. Пока они не переросли в уверенность, надо было взять преступника.
Его и взяли. Взяли и активно сейчас прессовали – выжимали из студента место, где он насиловал и убивал Татьяну.
Лесника изнасилования и убийства не интересовали. В данном случае его занимала лишь одна особенность – отсутствие у трупа головы. Мозговед головами не разбрасывался, аккуратно складывал со всем остальным. Характерные головы: черепные коробки вскрыты, мозги вынуты. Распилены одинаково, механическим способом. Фрезой или дисковидной насадкой. Вполне возможно, что жертвы в процессе вскрытия оставались живыми.
Отсутствие головы у царскосельского трупа – ниточка сама по себе гнилая, но подёргать именно за неё приехал Крокодил.
И – не вернулся.
Лесник не верил, что все так просто. Некоторые детали дела позволяли заподозрить связь царскосельской трагедии с другой – тянувшейся давно и редакция «Царскосельского листка», где, судя по его рапорту, первым делом побывал агент Радецки, квартировала в помещении царскосельской администрации, на первом этаже.
Светло-серое здание бывшего райкома-горкома-райсовета было неуловимо, на самой грани восприятия, стилизовано под готику – словно архитектор собирался создать нечто романтично-вальтерскоттовское, но был подвергнут жесточайшему разносу на партбюро и наступил на горло собственной песне. Но она, песня, все-таки прорывалась еле слышным отзвуком – чуть приподнятые углы крыши намекали на готические башенки, вытянутые окна – на стрельчатые замковые бойницы…
А в уважающем себя замке обязаны водиться призраки, подумал Лесник. И хорошо – если безобидно завывающие после отбоя… Подумал, ожидая, пока ему оформят пропуск (очередной всплеск контртеррористической бдительности был в разгаре). Но ни призраки, ни иные галлофантомы на пути к редакции не повстречались.
…Лицо у Люси Синявской было одухотворённое, пальцы порхали над клавиатурой компьютера, как над клавишами рояля. Или органа. Или чего-то ещё музыкально-возвышенного. В детстве Люся (тогда её звали Лялей) подавала большие надежды в самых разных областях, и умиляла своих и чужих родителей исполнением «Лунной сонаты» на школьных вечерах. Те годы давно прошли, и из-под бойко порхающих пальчиков рождались отнюдь не волшебные звуки Бетховена – наверняка какая-то новая гадость для «Царскоселки».
Времена расцвета и миллионных тиражей для демпрессы кончились, цвет царскосельского издания резко пожелтел, гонорары прокормить никак не могли – и Люся Синявская подрабатывала на Контору. Не зная лишних подробностей, разумеется…
Лесник ненавязчиво кашлянул.
Синявская подняла голову, хотя и без того давно заметила пришельца. Но правила игры превыше всего. Посетитель должен сразу понять, что ты ему нужнее, чем он тебе.
– Здравствуйте, Людмила Федоровна, – сказал Лесник. – Я вам звонил по поводу незаконченной миссии моего коллеги…
– Да-да, – сказала Синявская, – не повезло ему, аппендицит в такое время… Вместо летнего отпуска – в больницу. Хотя, сейчас вроде делают операции по щадящей технологии, и…
Лесник не был расположен к дискуссиям на медицинские темы и спросил прямо:
– Вы подготовили дубликат списка?
Синявская молча протянула листочек. Лесник пробежал столбик фамилий, и без того знакомых ему по рапорту Радецки.
Именно такой список получил Крокодил незадолго до своего исчезновения.
– Дискеты вы тоже возьмёте? – спросила Люся. Лесник постарался не выдать своего удивления. В рапортах Радецки ничего о дискетах не говорилось.
– Вот, две штуки, – сказала Синявская. – Слила для него все, что нашлось в редакции по этим людям… Он не передал их вам? Я на всякий случай сделала копии.
Лесник взял и это. Спросил:
– Вы можете что-то добавить про фигурантов списка? От себя, личное впечатление?
Синявская пожала плечами:
– Мне кажется, для задуманной вами книги это никак не пригодится. Список далеко не исчерпывающий – просто люди, засветившиеся в нашей газете по каким-либо потусторонним поводам. Рок-музыкант, выжимающий популярность из сатанистской символики; ясновидящая-шарлатанка; двое армянских солнцепоклонников, восстанавливающих свой культ по уцелевшим крохам; арт-шоу-мен, заигрывающий с чёрным цветом в рекламных целях… Никакой связи с людоедством, тем более ритуальным, я не чую. А нюх на такие вещи у меня за пятнадцать лет наработан…
И Люся втянула воздух своим породистым носом, словно демонстрируя наработанный нюх. Версии про художественно-документальную книгу о сатанизме она, похоже, не верила – но докапываться до истинных причин не собиралась. Лишь в фильмах журналисты жертвуют собой во имя любви к истине. В реальной жизни более популярен тезис: меньше знаешь – крепче спишь. Другое дело, когда информацию сольют и попросят растиражировать. Да ещё приплатят при этом.
Лесник и сам понимал, насколько условен составленный газетчицей список. С тем же успехом в него можно было включить и саму Синявскую. На стене её кабинетика висел асимметричный лук и две маски чёрного дерева. И то и другое африканского происхождения – чем не намёк на практикующую вудуистку? Хотя с Гаити сувениры эти не связаны, больше похоже на Мозамбик или Танзанию…
Лесник перестал анализировать достопримечательности кабинета, решив, что люди Юзефа проверили внештатную помощницу вдоль и поперёк.
– Почему вы пишите псевдоним ясновидящей – Де Лануа – с большой буквы? Насколько я понимаю, французская частица «де» должна писаться с маленькой… Или уж слитно: Делануа…
– Это не псевдоним, настоящая фамилия, – ответила Люся. – По всем документам она Де Лануа. Именно с большой. Надо понимать, паспортисты в старые времена не слишком разбирались во французских приставках. Но что фамилия должна начинаться с большой буквы – это знали точно. А что написано пером…
Лесник ещё раз просмотрел список.
– Вы ничего не сказали про пятого человека.
Синявская чуть смутилась. Знать всё обо всех она считала своей профессиональной прерогативой.
– Там дана ссылка на стёртый файл… А разузнать не у кого – лето, народ в отпусках… Но как-то ведь этот Петраков с темой связан.
Лесник кивнул. Пожалуй, с этого пункта Крокодил тоже мог начать отработку списка. Любая неясность – какая-никакая зацепка.
– Все договорённости с вашим коллегой остаются в силе? – спросила Синявская. – Эксклюзив для периодики – наш? Не подумайте, что я сажусь вам на шею с этим фиговым листочком (она кивнула на список). У меня есть в городе достаточно источников, и если Мозговед действительно здешний, царскосельский…
– Не советую, Людмила Федоровна, – сказал Лесник. – Сами видите – тема чреватая. Не ровен час – приступ аппендицита случится…
По большому счёту, до безопасности журналистки дела ему не было. Но дилетантские поиски могли спугнуть дичь.
Синявская поняла. Однако не испугалась. В список её недостатков трусость не входила.
– У меня удалён аппендикс, – ответила она Леснику.
Задание Лесник получил в обход Северо-Западного филиала. Не беда, к автономной работе не привыкать. Но вполне вероятно, что придётся рыть носом землю, добывая сведения, которые давно пылятся в папках у северо-западных… Точнее, не в папках, а в компьютерных файлах, и не пылятся, а… что там с файлами происходит? Неважно… Факт в том, что с данными, слитыми в прессу, много не накопаешь…
Лесник вставил дискету в щель дисковода. Если материалы Синявской не откроются, лучше убедится в этом здесь, далеко не уезжая.
Открылись. С маленького, десять на пятнадцать, экрана на Лесника смотрел человек в облачении жреца бога солнца Ара-Мазда.
Лесник удивлённо присвистнул.
Он знал, что на Кавказе культы старых богов издревле сохранялись в первозданном виде и даже не маскировшшсь местными жителями под культы христианских или мусульманских святых. Не была исключением и Армения. Древний античный храм в местечке Нарни под Ереваном был передан в странные перестроечные годы язычникам-солнцепоклонникам. Секте «Аординери Ухт» (Дети Солнца). Использовался памятник архитектуры, помнящий ещё римское владычество, по прямому назначению и весьма активно. Регулярные моления собирали достаточно обширную паству со всей Армении. И – в храме совершались жертвоприношения. Официально считалось, что в жертву приносятся исключительно животные…
Однако на северо-западе Российской Федерации жрец бога Ара-Мазда выглядит слегка нетипично. Не к месту. Как кокосовая пальма в осиновой рощице. Но удивление Лесника вызвало не это. Солнцепоклонник оказался по совместительству владельцем единственного в городе кафе, готовящего настоящую толму (вай! пальчики оближешь!) и неудачливым покупателем «нивы» Крокодила.
Араратом Суреновичем Хачатряном.
Бывают в жизни совпадения. Похоже, к Московским воротам сегодня придётся ещё вернуться…
Лесник стал изучать объёмистый файл. За два последних года «Царскосельский листок» посвятил солнцепоклоннику-миссионеру достаточно публикаций. Ладно, почитаем. Какое ни есть, а все-таки досье – Студенты выходили шумной толпой – библиотека аграрной академии закрылась на обед. Лесник стоял в стороне, пережидая поток, и не обращал внимания на симпатичных студенток. Хотя пришёл сюда именно с целью познакомиться с девушкой.
С Анной Черноивановой.
Эти имя и фамилия были упомянуты в первом рапорте Радецки. Ничего конкретного о девушке Эдик не написал. Имя, фамилия, место работы, сообщение, что контакт проживает в одном доме с двумя подозреваемыми и разработка его представляет интерес.
Встречи с людьми из списка журналистки в тот рапорт не попали. По каким-то причинам Эдик отрабатывал Черноиванову первой. Искал подходы к её подозрительным соседям? Или… Лесник решил не мудрствовать лукаво, а поставить простой следственный эксперимент – пойти путём коллеги. След в след. И посмотреть, что из этого выйдет. Фактически – стать живцом. Надо понимать, со стороны за ним должны приглядывать – свои, тихо и незаметно. Не такой человек Юзеф, чтобы оставить удочку с живцом без присмотра. Особенно в месте, где водятся акулы-людоеды…
Светиться нельзя, решил Лесник. Если исчезновение Крокодила как-то с ней связано, то… Кем бы ей представиться? Он перебрал десяток возможных легенд – занятие достаточно бесплодное, если учесть, что Радецки не сообщил, в каком имидже предстал перед Анной.
…Внутрь заходить не пришлось. Спустя несколько минут после закрытия из библиотеки вышла девушка, на вид постарше студенток, в компании с дамой лет сорока пяти. Попрощались, пошли в разные стороны, причём дама, расставаясь, назвала спутницу Анютой…
Она? Она, больше некому, как говорит майор Канюченко. Лесник внимательно оглядел девицу.
Лёгкие хлопчатобумажные брюки, закрытая кофточка на пару размеров больше – висит погасшим куполом парашюта. Несовременная барышня? Предпочитает одежду, не подчёркивающую очертания фигуры? Есть и такие, не до конца вымерли – стесняются своих форм, даже если формы имеются… У этой имелись.
На плече болтается сумка. Плеер, крохотные наушники. Девушка с плеером, подумал Лесник. Почти как девушка с веслом…
Ладно, надо знакомиться. Работаем вариант командированного, брезгающего шлюшками, но скучающего без женского общества.
С девушками он знакомился просто. Как Серый Волк с Красными Шапочками.
– Здравствуйте. Подскажите, пожалуйста, заплутавшему среди архитектурных красот приезжему: как пройти в библиотеку?
Красная Шапочка посмотрела с интересом. Выключила плеер. Учитывая, что аршинные буквы «БИБЛИОТЕКА» маячили у неё за спиной, вопрос был, мягко говоря, риторическим. Но обаятельная улыбка Лесника действовала в таких случаях безотказно.
– В такую жару – в библиотеку?
– Ищу место, где прохладно, безлюдно и романтично. Лучшего убежища, чем подвалы с книгами, по-моему, не найти.
– Это страшная ошибка. Кондиционеров нет, в залах – духота. А когда проветривают, – сквозняки пудовые фолианты уносят…
Она сняла с головы наушнички и повесила их на шею.
– Но залы-то хоть пустые?
– Что вы, толпы народу! Сессия…
– А подвалы? – не сдавался настырный библиофил. – Уж там-то точно прохладно. И не бродят толпы алчущих знаний студентов…
– Не бродят, – согласилась девушка. – Но и книг там нет – протечки, сырость, комары…
– Я археолог, – пожал плечами собеседник, – и не боюсь ни сквозняков, ни сырости, ни комаров.
Комары для Лесника действительно проблемы не составляли. Просто не кусали. Для них, как и для других кровососов, его кровь была ядовита – побочный эффект СКД-вакцинации. Мелочь, а приятно.
– Археолог? – удивилась девушка. – А я подумала, вы боксёр. У вас ведь нос был когда-то сломан, да?
– Все настоящие археологи похожи на боксёров. Прошлое может больно ударить.
Да, маски не просто прирастают к лицу. На извилины воздействуют тоже. Лесник физически чувствовал, как внутри его начинает всплывать выпускник истфака десятилетней давности. Даже инфантильно-напыщенная лексика вернулась. Ладно, сойдёт. Мамзель на контакт идёт охотно, и пошлости её не пугают. Истосковалась среди уносимых сквозняками фолиантов.
– А если серьёзно, мне надо к Московским воротам. Где библиотека, я на самом-то деле знаю, – он улыбнулся чуть виновато, словно она могла воспринять его первый вопрос всерьёз. – Как к ним попасть, не подскажете?
Она наморщила лобик.
– Московские ворота – это недалеко, минут двадцать ходьбы. Рядом с Колоничкой. Знаете такую?
Лесник вздохнул, покачал головой и движением фокусника извлёк карту Царского Села.
Девушка склонились над картой. От её волос сладковато пахнуло душицей. И – молодостью. Рядом с доверчивой Красной Шапочкой он чувствовал себя Волком седым, покрытым шрамами старых схваток… Только нельзя забывать, что Радецки пропал, возможно, после встречи с этим милым созданием. Нельзя расслабляться. Иначе все закончится – как у того Серого Волка в старой сказке – вспоротым брюхом…
– Ничего не понимаю… – сказала девушка, вглядываясь в названия улиц с «ятями». Город муз на плане был существенно меньше нынешних своих размеров. – Подождите… Это же дореволюционное издание!
– С тех пор что-то существенно изменилось? – удивился Лесник.
Она наконец засмеялась, оценив его творческий подход к уличным знакомствам. Смех никак не соответствовал образу книжного червя. Что там водится в тихом омуте? – подумал Лесник. И оборвал мысль. Вспомнил один недоброй памяти омут у позаброшенной деревушки в Псковской области.
Он убрал карту.
– Кстати, что вы сегодня делаете?
– Вечером я занята, – сказала она. – Пишу одному дядьке черновик реферата. Небольшая халтурка.
– Днём, – сказал Лесник. – Только днём. Планы на вечер мы успеем обсудить.
– Как вы самонадеянны.
– Издержки профессии. Можно сказать, службы. Так вы покажете заблудшему дорогу?
– Хорошо, но с вас лимонад и мороженое. Она двинулась вдоль канала, окаймлявшего Екатерининский парк. Лесник пошёл рядом.
– А о чем реферат, если не секрет?
– История создания военно-полевых судов…
Вот оно что… Вот откуда в машине Крокодила оказался странный опус… Ну и зачем ему все это понадобилось?
О проекте
О подписке