Цитаты из книги «Бэтман Аполло»

Большую часть времени, – ответил Дракула, – никакого «я» вообще нет. Его нет ни во сне, ни когда вы ведете машину по трассе, ни когда вы занимаетесь размножением. Оно возникает только в ответ на специфические запросы ума «Б» – что «я» по этому поводу думаю? Как «я» к этому отношусь? Как «я» должен поступить? И каждое новое «я», возникающее таким образом на долю минуты, уверено, что именно оно было всегда и всегда будет. Потом оно тихо исчезает

Божественность этой секунды в том, что замечаешь, как на твоих глазах вершится нехитрый обман, который люди принимают за реальность… Такое действительно может видеть только бог – через дырку оставленного в человеческом сознании служебного люка.

И хоть ты знаешь, что ничего особенного на самом деле не произошло и все оставалось именно тем, чем было всегда (и в этом самое главное), память утверждает, что чудо случилось. И ты поддаешься ее сладкому обману, понимая на один озаренный неземной иронией миг, как ограничен человек, какое засахаренное надувательство есть весь его внутренний мир и все, что можно думать или помнить.

Это было не просто счастье. Это было нечто большее, совершенно незнакомое человеку. Всемогущество и всеведение. Я мог все – но ни к чему не стремился. Я знал все – и именно поэтому ничего не желал знать. Было вообще непонятно, как можно чего-то хотеть. Кроме того, чтобы остаться здесь навсегда. Как только в сознании возникла эта крохотная трещинка, невозможное и невыразимое перестало быть мной и начало отдаляться – и я уже не мог стать им снова. Не мог именно потому, что хотел. Хотел вернуться в ту секунду, где не хотел ничего.

Как сказал поэт – хоть поезд дальше не пойдет, вагонам не видать свободы, и веку воли не видать, как не видать на воле век, и даже некому спросить, за

просто ментальный выкидыш завравшейся московской зомбодуры, а еще и набор камланий, имеющий сложное мистическое отношение к кишечному бурлению самой зловещей финансовой сволочи мира

сказав что-то, вы уже осуществили это в сознании того, кто вас слышит

способны лишь, как выразилась незабвенная Палена Биркин, на феллацио за круассан.

Тут, впрочем, слова начинают подводить. Но мне они больше не нужны

Нет того, кто мог бы пожаловаться. Потому что сколько в жалобе слов, столько у нее разных авторов. И когда она дочитана до конца, никого из них уже нет в живых