Цитаты из книги «Бэтман Аполло»

Так можно проснуться или нет? – спросил я. – Просыпаться некому. Это и есть то единственное, что понимаешь при пробуждении.

змножением. Оно возникает только в ответ на специфические запросы ума «Б» – что «я» по этому поводу думаю? Как «я» к этому отношусь? Как «я» должен поступить? И каждое новое «я», возникающее таким образом на долю минуты, уверено, что именно оно было всегда и всегда будет. Потом оно тихо исчезает. По следующему запросу возникает другое «я», и так до бесконечности. Все, что случается с нами в жизни – происходит на самом деле не с нами, а с настоящим моментом времени. Наши «я» – это просто его фотографии

Это меня поразило, – продолжал Дракула. – Я задал себе вопрос – что же такое мое «я», если избавление от него даже на короткий срок ведет к такому блаженству? И я узнал ответ. Но на это ушла почти вся моя жизнь. Мне было очень, очень сложно…

нас. И будущее наступит в том числе и в результате наших усилий. Мы слуги Великого Вампира, Рама – и одновременно его ученики, пытающиеся разгадать великий замысел по имеющимся у нас обрывкам чертежа… Это захватывающая и страшная работа. Сегодня ты видел, как мы влияем на историю. Тонко. Почти незримо. Но тонкие воздействия – самые могущественные. Мы не контролируем мелочи. Мы следим, чтобы события вошли в определенный коридор, общие параметры которого нам известны. Мы почтительно помогаем Великому Вампиру, открывшему нам часть своего замысла. А о деталях история позаботится сама…

– Азы менеджмента, Рама, – сказал Энлиль Маратович. – Рабский труд непроизводителен. Раб на галере всегда гребет хуже, чем зомби, который думает, что катается на каноэ. Надо тебя в Калифорнию послать на стажировку… Если халдеи будут уверены, что это их собственная идея, они будут гораздо качественнее работать. С огоньком. Если угодно, с душой – которая на время проекта у них как бы появится…

Он был вампиром-ныряльщиком. И занимался этим спортом для вдохновения, собирая для своих погружений сложные коктейли. Но эти полотна изображают парадную сторону теневой реальности, так сказать. А мы с вами – рабочие лошадки и не стремимся к подобным восприятиям. Мы, наоборот, стараемся увидеть в лимбо как можно меньше – ровно столько, сколько нужно, чтобы выполнить свою работу…

Так все-таки, – сказала Софи, – как правильно решается «hard problem»? Улл вздохнул. – Она не решается никак. Такой проблемы нет нигде, кроме отравленного языком мышления. Каким образом удары пальцев машинистки становятся стихотворением, которое поражает нас в самое сердце? Они им не становятся! Мы принесли это сердце с собой, и все, из чего состоит стихотворение, уже было в нас, а не в пальцах машинистки. Машинистка просто указала на то место, где оно хранилось. И сколько ни изучай ее компьютер, принтер или соединяющие их провода, мы не найдем, где в этом возникло поразившее нас чудо. Ибо для его появления надо, чтобы сначала в гости к этой машинистке пришел сам Великий Вампир…

А почему человек не может пережить все солнце сразу? – Во-первых, может. Для этого достаточно разбить витраж. Во-вторых, это не человек переживает солнце. Это солнце в каждом человеке переживает само себя – ту свою часть, которую оставляет видимой наш мозг. Себя переживает всякая отдельная мысль – каждый луч, уже не помнящий, что он часть солнца…

а если становишься королевой, то и плата должна быть королевская… – Это тебя Энлиль разводил?

Этот ум изначально не находится ни на чьей стороне. Он смотрит, какая из мыслей окажется сильнее или красивее – и вся реальность склоняется к ней