Цитаты из книги «Бэтман Аполло»

– Не слишком ли большая плата… – Нет, не слишком. Русский ум именно в силу этой своей особенности породил величайшую в мире художественную культуру, которая по сути и есть реакция души на это крайне сильное и ни с чем не сравнимое по своей бессмысленности страдание. О чем вся великая русская классика? Об абсолютной невыносимости российской жизни в любом ее аспекте. И все. Ничего больше там нет. А мир хавает. И просит еще.

– У вас получается, – нарушила молчание Гера, – что ничего на самом деле нет, но все невыразимо страдает. – Так оно и есть, – согласился Дракула с безмятежной улыбкой. – Лучше не скажешь.

Но в реальности возможных ответов всегда три – «да», «нет» и «пошел ты нахуй». Когда это начинает понимать слишком много людей, это и означает, что в черепах появился люфт. В нашей культуре он достиг критических значений. Надобно сильно его уменьшить.

«Вот и все, – думал я. – Теперь домой… К родным гробам…»

«совокупность подлых ухваток и циничных хитростей, принятых среди нищебродов, не способных или не желающих честно расплатиться с женщиной за секс».

– Так. Не люблю, когда родину ругают. – Ты смешной, – сказала она. – Вы, русские, вообще смешные. Потому что все принимаете на свой счет. А на свой счет надо принимать только деньги, остальное – спам. Ты вампир. Для вампира полицейское государство – еще не самое страшное в мире. – Я знаю, – сказал я хмуро. – Самое страшное в мире – это я.

Нельзя писать, например, так: «Дрова шипели, словно размокший в писсуаре окурок, раскуриваемый нетерпеливым и жадным ртом». Потому что сразу становится интересно, где автор это шипение слышал и насколько часто. И как подобный тип жизненной умудренности сочетается с претензией на красоту слога. Человек, возможно, хотел поразить соседей по камере богатством языка – а в результате к нему возникло много вопросов.

В России любят метафоры и понты – причем литературные метафоры являются, как правило, именно понтами.

Ты когда-нибудь думал, о чем сообщает полная сумма информации мировых масс-медиа

цепи рвутся, подвешенный в пустоте русский ум начинает выть от подлости происходящего вокруг и внутри, ибо становится ясно, что страдал он не из-за гнета палачей, а из-за своей собственной природы.