«Прекрасная», «красивая», «милая» – эти слова, обычно широко употребляющиеся нами в повседневном обиходе для выражения понятия и образа красивого человека, характерны и для поэтического языка Есенина:

***

Как сказать мне для прекрасной Лалы

По-персидски нежное "люблю"?

(«Я спросил сегодня у менялы»).

***

Я б порезал розы эти,

Ведь одна отрада мне –

Чтобы не было на свете

Лучше милой Шаганэ.

( «Ты сказала, что Саади»).

***

Поцелуй названья не имеет,

Поцелуй не надпись на гробах.

Красной розой поцелуи рдеют,

Лепестками тая на губах.

(«Я спросил сегодня у менялы»)

***

Даже всё некрасивое в роке

Осеняет своя благодать.

Потому и прекрасные щёки

Перед миром грешно закрывать,

Коль дала их природа-мать.

( «Свет вечерний шафранного края»).

***

Наклонись своим красивым станом,

(«Никогда я не был на Босфоре»).

Красота лица и стройность женской фигуры привлекают внимание поэта, а помещённые в одном стихотворении рядом, в сочетании с неожиданным сравнением, оставляют сильное впечатление:

***

Ну, а этой за движенья стана,

Что лицом похожа на зарю,

Подарю я шаль из Хороссана

И ковер ширазский подарю.

(«Улеглась моя больная рана»).

Стройный стан, красивое лицо дополняет нежность голоса и сравнение рук милой с парой лебедей:

Голос пери нежный и красивый.

(«В Хороссане есть такие двери»).

***

Руки милой – пара лебедей -

В золоте волос моих ныряют.

Все на этом свете из людей

Песнь любви поют и повторяют.

Пел и я когда-то далеко

И теперь пою про то же снова,

Потому и дышит глубоко

Нежностью пропитанное слово.

(«Руки милой – пара лебедей»)

Кульминации достигает Есенин в понимании красоты человеческой любви, соединив в одно словосочетание противоположные, казалось бы, по смыслу слова: «красота» и «страдание»:

До свиданья, пери, до свиданья,

Пусть не смог я двери отпереть,

Ты дала красивое страданье,

Про тебя на родине мне петь.

До свиданья, пери, до свиданья.

(«В Хороссане есть такие двери»).

Примечательно, что средства выражения у Есенина в стихотворениях «Восточного цикла» лишены какой-либо надуманной «красивости», стремления удивить читателя необычностью метафор, эпитетов, сравнений. Образы и картины природы возникают в результате неярких, на первый взгляд, красок, но заигравших под умелыми руками художника необычными оттенками. «Слово ласковое», «волнистая рожь при луне», «лебяжьи руки»,

«веселая страна», «дальняя северянка»

«свет вечерний шафранного края», «золото холодное луны», «глупое сердце»,– эти и другие словосочетания будят переживания в глубине нашего подсознания и выплывают на поверхность чувства в виде почти неосознанной красоты образа.

НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ СТИЛЯ ИВАНОВА

Анализируя содержание книги Юрия Иванова «ВОСТОЧНЫЕ НАПЕВЫ», отметим что по объёму это поэтическое произведение значительно превосходит аналогичный цикл Есенина.

Часть первая – «ЗУРНА ЛЮБВИ» – датирована 2000 годом.

Она включает 23 стихотворения: «Ляжет пыль от каравана…», «Листьев злато, поля медь…», «Говорят, что в Хоросане…», «Что мне ночи Хоросана…», «Знаю, знаю – Саади…», «Снова манит Хоросан…»,«Блещет гордо над Босфором…»,«Говорят, что Саади…», «Мне в долинах Хоросана…»,«Вот разбилось солнце в тени…», «Что мне Персии дурманы…», «Под чинарой Хоросана…», «Средь тюльпанов Хоросана…»,«Ты – моя, ты – моя, Шаганэ…»,«Хоросана лик святой…», «Слышал я, что Саади…», «Светел главами Шираз…», «Я сегодня с милой Шагой…»,«Я для сердца милой Шаги…»,«Я на плечи нежной Шаги…»,«Мне глаза любимой Шаги…», «Надоело мне уж петь…», «Снова нити седины…».

Часть вторая – «ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПЕРСИЮ» – датирована 2002-ым годом. Она содержит 13 стихотворений, включая эпилог: «Серебрит мороз равнину…», «Распахни мне, Хорасан…»,«Здравствуй, здравствуй, Хоросан…»,«Здравствуй, старая чинара…»,

«Лавка старого менялы…»,«Распахни мне тёмны очи…», «Не утихла в сердце рана…», «Я хотел как Саади…», «Пусть горят как лал заката…», «Нет тепла в снегах равнины…»,«Я по Персии блуждаю…», «Я хочу лишь на Босфоре…», эпилог:«Я прекрасной Шаганэ…».

Взыскательному читателю может показаться неоправданным излишеством многократное упоминание в первых строках стихотворений, расположенных недалеко одно от другого, слов «Хоросан», «Шага». Объяснение этому можно найти в том обстоятельстве, что автор писал цикл «для себя», не думая о возможной публикации. Сначала эта тема была выбрана для «тренировки», накопления опыта и «оттачивания» поэтического «мастерства». Когда же выяснилось, что результаты этой работы могут быть интересными не только автору, но и представлять собой некое «новое слово» в русскоязычной поэзии Республики Молдова, Юрий Иванов решил не вмешиваться глубоко в редактирование текста и оставить его для опубликования в первоначальном варианте.

Некоторые другие особенности творческого почерка Иванова:

а) более широкое использование инверсий: («Разгорелась снова осень…Не люблю её я, ведь», «Где бывал ты, всех обманщик,Зрел ли лик Евфрата вод?»);

б)применение в роли эпитетов усечённых прилагательных («Обними же Лейлы стан, Наслади им строги очи!..» «Похвали, как страстны девы За Евфрата стороной») и некоторые другие, свойственные ему приёмы.

Они придают стилю Иванова особое своеобразие, индивидуальный «шарм», но одновременно усложняют, по сравнению с Есениным, восприятие стиха , как с точки зрения логики, так и с точки зрения «музыкальности», «мелодики», «лёгкости чтения» произведения.

При восприятии произведений Иванова нужно учитывать, что на его творческом почерке может сказаться то обстоятельство, что он рос в семье древнего русинского рода, и первые его детские впечатления формировались в русиноязычной (украиноязычной) культурной среде.

И всё же, несмотря на это, большинство стихотворений Иванова этого цикла сохраняют свою привлекательность и привносит нечто неожиданное, новое и интересное в восприятие темы.

Другими словами, они являются предметом настоящей поэзии.

Не случайно книга "Восточные напевы" была опубликована полностью на литературном сайте стран СНГ «Созвучие» и представлена там под заголовком: «Прибавление на нашей книжной полке: высокая поэзия Юрия Иванова (Молдова)».

«Высокая поэзия» – означает высокая оценка!

Характерным для творческого стиля Юрия Иванова является уже первое стихотворение цикла.

***

Ляжет пыль от каравана

На ступени чайханы,

И в углу в шелках дивана

Трону пальцем две струны…

– Расскажи мне, караванщик,

Вот тебе пиала, мёд,

Где бывал ты, всех обманщик,

Зрел ли лик Евфрата вод?

Сочини, сплети устами

Из дорожных баек сеть,

Как бродил ты сам местами,

Где выходят пери петь!..

Как на скалах чёрных птицы

Кораблям беду кричат,

Как златые колесницы

Персов в бой с мечами мчат!

Как в златых садах Ирана

О любви поёт зурна,

Может быть, та в сердце рана

Замолчит, как здесь – луна?..

– Расскажи, дорог хранитель

О Евфрата глубине,

Как хромой Тимур – воитель

Царства жёг – что сор в огне!

И когда лихой воитель

На Багдад полки послал,

Как Синап – дворцов строитель

Весь Стамбул парчой устлал!

Похвали, как страстны девы

За Евфрата стороной,

Отвечай – к чему там евы

Ходят с ликом под чадрой?..

Или так красой блистают,

Что и глаз не может снесть?!

Иль, как мёд, на солнце тают,

Когда взор им дарит лесть?

Хороши, конечно, розы

За Евфрата стороной…

Но не лью по ним я слёзы,

Я – грущу лишь об одной…

Той, что в Севера равнинах

Не темнит лицо чадрой!

На другой реки кручинах

Мёд копил пчелиный рой…

Ты его сейчас вкушаешь

И так складно всё мне врёшь…

Ничего ведь ты не знаешь,

Коль не зрел под солнцем рожь!.

Начав первую часть цикла «Зурна любви», уже в этом стихотворении Юрий Иванов проявил себя не просто «подражателем», эпигоном великого поэта Есенина, а сделал и свою заявку на своеобразие освещения заинтересовавшей его темы.

Выразилось это здесь в расширении исторического полотна повествования. Как истинный поклонник истории, исследователь-этнограф, много лет отдавший изучению древних преданий и автор ряда статей по этой тематике, он решает использовать свои знания и в данном случае. Поэтому в первом стихотворении в беседе лирического героя с караванщиком появляется упоминание о реальном историческом персонаже Тамерлане («хромой Тимур»), его завоевательном походе на Багдад, о строителе дворцов Синапе. Эти упоминания, отсутствующие в есенинском цикле, тем не менее не отягощают восприятия общей картины и не являются лишними, а углубляют её понимание.

Здесь, в первом стихотворении, в сконцентрированном виде сформулирована и вся идея первой части цикла:

Хороши, конечно, розы

За Евфрата стороной…

Но не лью по ним я слёзы,

Я – грущу лишь об одной…

И далее:

Ничего ведь ты не знаешь,

Коль не зрел под солнцем рожь!

Эта мысль будет, в той или иной степени, расширяться и углубляться поэтом в следующих стихотворениях.

***

Блещет гордо над Босфором

Медью литая луна,

О свиданье шепчет скором,

Что подарит мне она:

Там, в садах златых Ирана,

Где чинары тенью в ряд,

Загрубеет в сердце рана,

Утечёт печали яд!

– Что грустишь, о чём не знаешь?-

Обними меня в ночи…

В далях хладных ты летаешь,-

О любви, давай, пиши!

Как прекрасны смуглы девы,

Как пьянит в сребре вино;

Для поэта рожь ведь, евы,

Пей вино пока дано!..

– Не зови меня, Обманка,-

Что мне Персии дурман?!

Там, за далью, Северянка

Васильки несёт в туман…

Пусть прекрасны Юга розы,

Пусть рубином манит хмель,-

Я люблю под липой грозы

И в снегах седую ель!..

Вся первая часть цикла развивается на двух противоречивых чувствах лирического героя.

С одной стороны он стремится к «Востоку» в надежде отвлечься от пережитых на «Севере» сердечных проблем. Думает, что ему это удастся в обстановке новых впечатлений от сказочных красот природы «Востока», поможет забыться в обьятиях прекрасных черноглазых дев.

***

Листьев злато, поля медь,-

Разгорелась снова осень…

Не люблю её я, ведь,

Но… и сам другим несносен…

Мне б лететь чрез сине море

В ту далёкую страну,

Где на дремлющем Босфоре

Греет солнце чайхану!..

С другой стороны, несмотря на все прелести и новости, многообещаюшие предстоящие и осуществлённые знакомства и утехи, память сердца лирического героя то и дело возвращает его в краски родных мест, к скромной родной природе, к Северянке, любви, возможно, неудачной, которую хотелось бы забыть навсегда, но это не получается.

Эта тема прямо заявлена уже через одно стихотворение:

Чудесам всем тем внимая,

Я на Север всё ж гляжу;

Жаль – открыты двери рая, -

Но к Тебе пути слежу!..

Я давно желал Восток

И его любви напевы…

Но… не тех полей росток

Дал в душе моей посевы…

Жарче – Севера мне луч,

Что туман весною рвёт,

Мне милее глина круч,

Что у солнца злато пьёт!..

И, полынь в лугах вдыхая,

Не о Персии грущу…

Пусть открыты двери рая,

Но – Тебя! Не их ищу!..

На этом противоречии основывается диалектика развития упомянутых выше стихотворений Есенина.

Эти психологические особенности поэтического творчества Есенина в данном случае тонко уловил и применил в своих стихотворениях первой части «Восточного цикла» Юрий Иванов.*

У Есенина логика всего цикла ясна и понятна. Лирический герой, стремясь отвлечься, стремится к красотам Востока, знакомится с ними, даже влюбляется в Шаганэ, но всё же забыть о Родине не может, и он уезжает.

Такова же логика и всей первой части цикла «Зурна любви» и у Иванова. Но Иванов написал своё произведение в другом временном отрезке, в другом веке, в других условиях. И это не могло не сказаться на его содержании. Поэтому и появилось своеобразное продолжение – вторая часть «ВОЗВРАЩЕНИЕ В ПЕРСИЮ», которая усиливает противоречия. Появляются неуверенность лирического героя в своих чувствах, признаки апатии.

– Серебрит Мороз равнину,-

Полно, брат, её пытать!..

Уходи скорей в чужбину,-

Время – соком всё питать!..

Ты довольно нас потешил

Хрусталём в пустом окне;

Многим холодом утешил,

Но… весна дороже мне!..

Нам её простор дыханья

В сотни раз тебя милей!..

Полон иней полыханья,

Но от него здесь не теплей!..

О глазах той Северянки

Ты опять мне говоришь…

– Был во власти я Обманки,

Но – бронёй сейчас горишь!..

Покидаю, брат, равнины,

Что сребрил ты при луне,-

Я хочу согреть седины

В Чёрной Персии огне!..

Такой поворот событий обьясняется самой обстановкой, наступившей и в личной биографии поэта. Он мечтал найти приют и личное счастье в Беларуси. Но и в его личной жизни, и в коллективной биографии народа после распада бывшего СССР, когда значительно усложнилась жизнь простого человека, появилась неуверенность в завтрашнем дне. Тысячи людей стали «челноками», были вынуждены покидать родные края в поисках заработков за рубежом. Многие поехали как раз на юг, в Турцию, Грецию.

Не осуществились надежды и планы поэта, пережившего в связи с этим потрясения и психологический дискомфорт.

***

Здравствуй, старая чинара,

Ты – по-прежнему стройна!..

Под тобой хлебну отвара,

Что согрела мне луна…

Здесь теплом всё ночью дышит,

Здесь нет Севера тоски;

Тут зурну лишь ухо слышит

И не жмут мой ум тиски!..

Здесь легко туманы тают,

Здесь не мёрзнет брег реки;

Тут поэты дни листают

Пальцем девичьей руки!..

Здравствуй, старая чинара,

Под тобой звучит зурна…

Да и я хлебну отвара,

Что согрела мне луна…

К «Северу» отношение лирического героя явно меняется, «Север» теперь навевает тоску, которой не было раньше. Остаётся надежда обрести счастье и покой, возвратившись в объятия черноглазой Шаганэ.

Я о Севере мечтал,

Под берёзой хмель вкушая,

Но… от Севера устал,-

Ведь – на Юге кущи рая!..

Тут о милой Шаганэ

Пел в стихах Есенин;

Здесь – Босфор в златой луне

Тих, широк, но не надменен!

Распахни мне тёмны очи,-

Летом Персии согрей!..

Холодны во ржи мне ночи,-

Так скорей их хлад развей!..

Веет на «Севере» холодом 90-х годов 20-го века. И в стихах Иванова звучит обида, появляются трагические ноты:

***

Не утихла в сердце рана,

Что мне Север злой нанёс,

И душа – как шкура рвана,

Что надел мой старый пёс!..

Раны – солью не залечишь,

Васильки – не хмеля вкус!..

Север, Север! Всё калечишь,

Жизнь мою, свивая в ус!..

Но не ты один на свете!

Слава Богу – Юг нам есть!..

Серых глаз я ждал в привете,

Но – быстрей Ирана весть!..

Не застыла в сердце рана,

Что мне Север здесь нанёс,

И душа – как шкура рвана,

Что надел мой старый пёс!..

Даже представить себе такой поворот темы у Есенина невозможно. Его поэзия светлой грусти превращается у Иванова во второй части цикла в протест, недоумение, близкое к ненависти. И вот тут в полную силу звучит трагическое чувство из-за понимания того, что ответа на вопрос о том, как спастись от холода и почему всё это происходит, невозможно найти ни в снегах Севера, ни в жаркой Персии. Следуют глубокие философские размышления:

Слаще мне снегов привета

Жаркой Персии вино,

Но… и в нём мне нет ответа –

Отчего в душе темно?..

Не заменят зори лалы,

И любовь – не злата пуд!..

Пусть звенят с вином бокалы,

Но всё это – хмеля блуд!..

Не покоя сердце просит,

Не в Аид спешит душа;

Не затем Земля нас носит,

Чтоб уснули, не дыша!..

Дверь, забытую, от рая

Всё стремимся отыскать,

И живём – с судьбой играя,

Всех пытаясь обскакать!..

Завершает цикл обращение лирического героя к бывшей любимой Северянке, обращение, переполненное отнюдь не светлыми и радостными чувствами, а горьким разочарованием и пониманием того, что « и за далью океана уж покоя не сыскать»

Я хочу лишь на Босфоре

Пить вино, стихи читать…

Быть с тобой всегда лишь в ссоре,-

Вот, что Ты могла мне дать!..

Ты осталась Северянкой –

Без любви и без тепла;

Оказалась лишь обманкой,

Хоть – все жилы мне прожгла!..

Я уйду по чисту полю

В час теплеющей зари,

Всё пущу с души на волю, -

Всё теперь – огнём гори!!!

Мне за далью океана

Уж покоя не сыскать;

Полон сердцем я обмана,

Хоть пытался не впускать!..

Но для тех, кто верит евам

Разве есть конец иной?!..

Я молился Божьим Девам,-

А погублен, ведь, – земной!!!..

Автор сглаживает, всё же, это тягостное чувство, утверждая в самом конце идею о том, что, несмотря на всё пережитое, вера, доверие, любовь, доброжелательные отношения к людям, к миру могут наладиться.

В этой мысли он старается убедить читателя концовкой:

ЭПИЛОГ

Я прекрасной Шаганэ

Стих упрямый посвящал…

Ведь Её лишь при луне

С музой смуглой навещал…

Но Персидские мотивы –

Сам Есенин написал;

Под Рязанью, в злате нивы,

О Ширазе он мечтал!..

Ту мечту сквозь дым столетья

Как болезнь я подхватил,

Хоть иные лихолетья

Дух мой шалый захватил!..

И, хотя сирень сияет

Мягким светом на заре,-

Сердце больше не пленяет

Праздник птичий во дворе!

Жду веселия для всех:

Чтоб весна – всегда звучала,

Чтоб людей счастливый смех

Потрясал миров начала!..

Вот тогда отпустит душу

Слишком ранняя печаль,

Вот тогда стену разрушу

И пойду с Тобою вдаль!..

Параллели, говорят одни математики, не сходятся. Фантасты и лирики утверждают обратное – сходятся.

Я попытался, не становясь на одну из этих точек зрения, проследить за параллелями двух поэтических тропинок, по которым прошли два поэта. Может быть, мне это удалось не в полной мере. Но работа над этим материалом подтолкнула и меня окунуться в «Восточные напевы» и написать, подобно Есенину и Иванову, следующее стихотворение:

ВСПОМНИ, ШАГА, ОБО МНЕ

Вспомни, Шага, обо мне.

Неужто – ты меня забыла?

Ах, как давно всё это было…

Мы сидели в чайхане.

Шага, Шага, Шаганэ….