Цитаты из книги «В окопах Сталинграда»

Такие ботинки бросать! Бога побоялся бы. Впереди еще столько колесить.

Столетние вязы дворцового сада… Шуршащие под ногами листья… И – стоп! – обрыв. Дальше – Днепр, и синие дали, и громадное небо, и плоский, ощетинившийся трубами Подол, и стройный силуэт Андреевской церкви, нависшей над самой пропастью, шлепающие колесами пароходы, звонки дарницкого трамвая…

А дальше Ольгинская, Институтская, надстроенное здание банка с не то готическими, не то романскими башенками по углам

Сворачиваю на Николаевскую. Это самая эффектная из всех киевских улиц.

Милый, милый Киев!.. Как соскучился я по твоим широким улицам, по твоим каштанам, по желтому кирпичу твоих домов, темно-красным колоннам университета! Как я люблю твои откосы днепровские! Зимой мы катались там на лыжах, летом лежали на траве, считали звезды и прислушивались к ленивым гудкам ночных пароходов… А потом возвращались по затихшему, с погасшими уже витринами Крещатику и пугали тихо дремлющих в подворотне сторожей, закутанных даже летом в мохнатые тулупы… Я и теперь иногда гуляю по Крещатику. Завернусь в плащ-палатку, закрою глаза и иду от Бессарабки к Днепру.

Жизнь текла спокойно. Даже «Правда» стала до нас добираться.

На войне никогда ничего не знаешь, кроме того, что у тебя под самым носом творится.

Вообще люди интеллигентного труда, попавшие на фронт, делятся в основном на две категории. Одних гнетет и мучает армейская муштра, на них все сидит мешком, гимнастерка пузырится, пряжка ремня на боку, сапоги на три номера больше, шинель горбом, язык заплетается. Другим же, наоборот, вся эта внешняя сторона военной жизни очень нравится – они с удовольствием, даже с каким-то аппетитом козыряют, поминутно вставляют в разговор «товарищ лейтенант», «товарищ капитан», щеголяют знанием устава и марок немецких и наших самолетов, прислушиваясь к полету мины или снаряда, обязательно доверят – «полковая летит» или «из ста пятидесяти двух начали». О себе иначе не говорят, как «мы – фронтовики, у нас на фронте».

Мне просто было до войны неинтересно заниматься военным делом. На лагерные сборы смотрел как на необходимую – так уже заведено, ничего не поделаешь, – но крайне неприятную повинность. Именно повинность. Это, видите ли, не мое призвание. Мое дело, мол, математика и тому подобное. Наука

занятиях, запрятавшись в кусты, вы спали, курили, смотрели на часы, сколько до обеда осталось. Думаю, что я мало ошибаюсь.