Цитаты из книг автора «Виктор Некрасов»

Вот это да. Вокруг чуйковского штаба проволочный забор, у калиток часовые по стойке «смирно», дорожки посыпаны песком, над каждой землянкой номер – добротный, черный, на специальной дощечке. Указатель на полосатом столбике: «Хоз-во Бородина – 300 метров», и красным карандашом приписано: «Первый переулок налево». Переехали, значит. Переулок налево, по-видимому, овраг, где штадив был.

К Волге подъезжаем без всякой маскировки, прямо к берегу.

До хутора Бурковского добираемся к вечеру.

Что-то со страшной силой ударяет меня в левую руку, потом в ногу. Зарываю голову в снег. Он холодный, приятный, забивается в рот, нос, уши. Как приятно… Хрустит на зубах… Как мороженое… А он говорил, что не помзы… Самые обыкновенные помзы… Только колышек сбоку. Чудак сержант. Все… Больше ничего… Только снег на зубах… 28

Разжаловали и – в штрафную. Больше об Абросимове мы не говорим. На следующий день он уходит, ни с кем не простившись, с мешком за плечами.

Фарбер не находит слов, сбивается, краснеет, опять ищет стакан и вдруг сразу выпаливает: – Вы сами трус! Вы не пошли в атаку! И меня еще при себе держали. Я все видел… – И, дернув плечом, цепляясь крючками шинели за соседей, протискивается назад.

Ширяев приполз сам, залитый кровью, с беспомощно болтающейся рукой. Приполз, еле через бруствер перевалился и сразу сознание потерял. Отправили в санчасть. Я зашел туда. Полчаса тому назад его отвезли в медсанбат на ту сторону. Всего батальон потерял двадцать шесть человек, почти половину, не считая раненых.

Карнаухова так и не нашли. Говорят, видали, как он с четырьмя бойцами ворвался в немецкие окопы. Там, по-видимому, и погиб.

Утром мы хороним товарищей – Харламова, Сендецкого и командира взвода с седой прядью.

Друг… э-э-э… друг… Мы идем на маленькую хитрость.