Сергей задумался, слова показались ему непривычными, но заманчивыми. Однако, ощущение того, что именно его сон стал чем-то не совсем «свободным», не покидало его.

– Свобода, говорите… – пробормотал он, задумчиво глядя на Антона. – А что насчёт тех, кто во сне оказывается… в ловушке?

Антон, уловив в его голосе нотки сомнения, серьёзно кивнул:

– Мы понимаем, Сергей Александрович. Именно для таких ситуаций и предусмотрена поддержка. Давайте проведём диагностику вашего модуля, посмотрим данные о сеансе и разберёмся, где произошёл сбой.

Инженер подключил подушку к компьютеру и начал загружать данные. Экран мигал разными графиками и таблицами, заполняясь показателями активности.

– Так… удивительно, – пробормотал Антон, нахмурив брови. – Ваш сеанс действительно показал аномально высокий уровень погружения. Скажу честно, такое нечасто встречается. Возможно, сбой в системе фильтрации восприятия. Пожалуйста, расскажите мне подробнее, что вы видели?

Сергей, пытаясь не упустить детали, описал события ночи: от задержания до тюремной камеры и всех тех мучительных полугода. Антон внимательно слушал, временами кивая и делая заметки.

– Ясно, – сказал он наконец. – Похоже, ваш мозг воспринял сценарий сна слишком глубоко. Это редкое явление, и мы обязательно компенсируем вам неудобства. Но перед этим мы проверим модули на возможные дефекты.

Сергей кивнул, чувствуя себя немного легче: возможно, это действительно была ошибка, которую можно исправить.

Через несколько минут, как Сергей делился своими переживаниями с Антоном, в комнату вошел высокий мужчина в деловом костюме, излучающий уверенность и дружелюбие. Его голос был глубоким и спокойным, а взгляд цепким и внимательным.

– Добрый день, Сергей Александрович, – поприветствовал он, протягивая руку. – Андрей Михайлович, один из руководителей компании «СВС». Пока ехал сюда, ознакомился с вашей ситуацией. Слышал, что ваш случай особенный, и мне кажется, он открывает перед нами интересные возможности. Позвольте предложить вам… работу.

Сергей поднял брови, не скрывая удивления.

– Работу? – переспросил он. – Знаете, у меня уже есть работа, и мне неплохо платят, так что…

Андрей Михайлович на секунду улыбнулся, откинувшись назад и скрестив руки на груди.

– Ну, – с лёгкой усмешкой произнёс он, – умножьте свою зарплату в пять раз, и это даст вам представление о нашей готовности к сотрудничеству.

Сергей не мог сдержать улыбку, поражённый такими словами.

– А если я миллион получаю? – с едва заметной иронией ответил он.

– Значит, будете получать пять миллионов, – отозвался Андрей Михайлович с тихим смехом. – Впрочем, шучу, конечно… Но мы ценим специалистов. И платим, поверьте, достойно. Присоединяйтесь, и вы убедитесь.

Сергей усмехнулся, но в его взгляде появилось любопытство.

– Понятно, что не миллион, но всё-таки… А что мне нужно будет делать?

Андрей жестом пригласил его пройти дальше.

– Давайте я вам покажу, чем мы занимаемся. Здесь мы создаём сны – это целое искусство, требующее не только технологических знаний, но и творческого подхода. И, конечно, мы тестируем их на реальных людях, чтобы понять, как мозг реагирует на наши сценарии.

Они шли по просторным коридорам, и Сергей видел, как в каждом уголке кипела работа: кто-то обсуждал что-то у макета, кто-то работал над сложными чертежами на компьютерах, а в одном из кабинетов на стене были развешаны схемы, похожие на кадры фильмов или комиксов.

– Вот здесь работают писатели, режиссёры и разработчики. Каждый сон – это проработанный сценарий, который требует внимания к деталям, эмоциональной точности и… тестирования, – пояснил Андрей. – Так что если решитесь, мы будем рады видеть вас среди тестеров.

Сергей прислушивался к каждому слову, проникаясь атмосферой этого места. Они подошли к просторной комнате с массивной дверью, на которой значилось «Тестирование. Сеанс в процессе».

– Это тестовая комната, – пояснил Андрей Михайлович, – здесь наши тестеры погружаются в сценарии, которые разрабатываются для пользователей. За ними следят специалисты, оценивая качество сна в реальном времени.

Они вошли в комнату, где на специальных креслах сидели сотрудники, следившие за мониторами и показывающими данные о мозговой активности тестера, который спал в соседнем помещении. На большом экране напротив отображалась проекция сна, в котором тестер будто находился в горной долине, окружённой цветущими деревьями и белыми облаками, плывущими над головой.

– Здесь вы видите работу в действии, – продолжил Андрей. – Каждый сон – результат труда целой команды. А тестеры, такие как вы, помогают оценить, насколько сон способен подарить спокойствие и гармонию или, наоборот, вызвать определённые эмоции. Работаете над сюжетами вместе с командой, затем погружаетесь, а мы всё фиксируем.

Сергей молча наблюдал за проекцией на экране. Сон выглядел до умопомрачения реалистичным, как будто кто-то вживую записывал и переносил эмоции и ощущения в другое измерение.

– Всё это мы готовы предложить вам, – продолжил Андрей Михайлович, возвращая его к реальности. – Если вас заинтересовало, принесите документы, и мы обо всём договоримся.

Сергей задумался, не скрывая интереса. Ещё вчера он не мог представить, что обычная подушка для сна может стать началом такой необычной работы.

Андрей Михайлович пригласил Сергея присесть в тестовое кресло, обитое мягкой тканью и обрамленное блестящими экранами. Рядом стояли мониторы, отображающие медицинские параметры, и Сергей заметил, как вокруг зашевелились специалисты: каждый занял свою позицию, кто-то проверял уровни оборудования, кто-то запускал тесты.

– Устраивайтесь поудобнее, Сергей, – произнёс инженер Антон, подключая подушку-модуль и пару электродов к монитору рядом. – Сейчас вы почувствуете, как мир начинает растворяться. Просто следуйте за ощущениями.

Сергей устроился в кресле, и, закрыв глаза, ощутил, как тело начинает погружаться в легкую невесомость. Мир за пределами его сознания начал затихать, а мягкое тепло заполнило каждый мускул, окутывая его невидимым одеялом. Гулкие звуки офиса и приглушенные голоса начали исчезать, затухая, как затухает свет на горизонте.

Тем временем в лаборатории установилась полная тишина. На мониторах перед инженерами и исследователями мелькали волновые линии и столбцы показателей: частота сердцебиения Сергея постепенно замедлялась, дыхание стало ровным и глубоким. Исследователи наблюдали за уровнями гормонов, и графики показывали, как адреналин начал стремительно падать, уступая место эндорфинам, погружая тело в полную расслабленность.

– Фаза сна достигнута, – тихо сказал один из инженеров, переводя взгляд на коллег. – Уровень погружения стабилен. Мозг воспринимает среду как естественную.

На большом экране перед командой отображались данные, фиксирующие фазы сна и активацию разных участков мозга Сергея, словно в реальном времени разворачивался кинофильм его сознания. Вскоре на экране появилась первая сцена сна, яркая и детализированная: Сергей стоял в лесу, окружённый высокими деревьями и зелёной листвой. Исследователи видели, как его мозг мгновенно подхватывал и достраивал детали – мельчайшие движения листьев, которые шуршали под лёгким ветерком.

– Невероятно, – произнёс один из наблюдателей, едва сдерживая восхищение. – Посмотрите, как быстро адаптируются когнитивные функции. Мозг буквально генерирует детали из воспоминаний, усиливая их за счёт подсознания.

На экране синхронно с изображениями отображались данные о сердцебиении, уровнях дофамина и кортизола: гормоны, отвечающие за удовольствие и спокойствие, стабилизировались на высоких отметках, показывая, что сознание полностью погрузилось в комфортное состояние сна.

Команда наблюдала, как структуры сна становились всё более сложными, словно сознание Сергея само создавало мир вокруг, используя фрагменты прошлых переживаний и образов. Вокруг него начали проявляться новые сцены – кроны деревьев плавно сменились пляжем с белым песком и лазурными волнами. Исследователи, затаив дыхание, следили за невероятной скоростью обработки данных его мозгом. В доли секунды мозг анализировал фоновые образы, звуки, восстанавливал знакомые запахи.

– Посмотрите на частоту стимулов, – заметил инженер, показывая на экране плавный график активации памяти. – Мозг буквально вытаскивает скрытые слои – элементы памяти, которые обычно не фиксируются сознанием, но теперь оживают в деталях.

Они видели, как мгновенно добавляются мельчайшие штрихи: солёный привкус на губах Сергея, слабый аромат хвои, даже песчинки на коже. Параметры на мониторах показывали интенсивную активацию зон, связанных с воспоминаниями, эмоциональной реакцией и зрительным восприятием. Сложные нейронные сети, словно опытные художники, достраивали каждую деталь – от цветовой гаммы неба до звучания моря.

– Это феноменально, – прошептала один из наблюдателей, не отрывая взгляда от экранов. – Структуры, которые мозг создаёт за миллисекунды, столь детализированы, что, кажется, будто сам сюжет оживает, становясь для него реальностью.

Команда, затаив дыхание, продолжала следить за прогрессом сна, поражаясь скорости и точности, с которыми сознание Сергея достраивало каждую деталь.

Сергей медленно открыл глаза, и мягкий свет лаборатории заполнил его сознание, вытесняя образы сна. Ощущения сна ещё едва уловимо держались в его теле, но реальность возвращалась, наполняя его чувством облегчения и лёгкой усталости, словно он пережил глубокую, насыщенную ночь. Вокруг стояли специалисты, склонившиеся над мониторами, где графики его показателей ещё подрагивали, постепенно приходя в норму.

– Как себя чувствуете? – спросил Антон, наклоняясь ближе, чтобы уловить реакцию Сергея.

Сергей, медленно садясь, с интересом посмотрел на мерцающие на экране цифры и линии.

– Это было… поразительно, – проговорил он, ещё обдумывая все образы и детали, что так отчётливо казались реальными. – И что интересно, всё время я как бы краем глаза видел показатели… свою фазу сна, сердцебиение, уровни каких-то гормонов.

Антон с понимающей улыбкой кивнул.

– Верно. Это специальная функция для тестеров. Она позволяет оставаться частично осознанным, чтобы фиксировать свои реакции. Это своего рода ориентир, который помогает вам видеть, как реагирует ваше тело, как изменяются ощущения. Видеть показатели – это как маяк, чтобы вы осознавали границу между реальностью и сном, особенно в таких глубоких погружениях.

Сергей задумался, вспоминая, как его мозг будто оживал, подхватывая сюжет и выстраивая вокруг него целый мир, добавляя мельчайшие детали и ощущения. Он был поражён, насколько быстро сознание перестраивалось, погружаясь в этот искусственный мир.

– Получается, что мне был доступен и сам сон, и я видел, как моё тело на это реагирует, – медленно проговорил он. – Это как иметь полную картину, ощущать всё в реальном времени, но при этом понимать, что… что это не совсем правда.

– Именно, – подтвердил Антон, чуть наклоняя голову. – Как только вы видите свои показатели, вы осознаёте, что всё это – контролируемый эксперимент. Это помогает тестерам не увязнуть в слишком ярких эмоциях или глубоком сценарии. А ещё это позволяет нам отслеживать, как ваше тело адаптируется к разным стимулам и деталям сна.

Сергей с восхищением смотрел на данные, мерцающие на экране. Это была работа его собственного организма – набор цифр, графиков, но он видел в них воспоминания о солёном запахе моря, тени ветвей на пляже, теплоту песка. Всё было настолько реальным, что казалось, будто он ещё там, и только благодаря этим показателям он чувствовал себя защищённым, возвращённым в реальность.

– Фантастика, – пробормотал он, понимая, как тонко и продуманно здесь управляют гранями реальности и сна.

Сергей, всё ещё погружённый в размышления о пережитом, обернулся к Антону и спросил:

– Значит, мой модуль был просто неисправен? Он как-то… перегрузился, и поэтому сон стал таким глубоким?

Антон слегка улыбнулся и покачал головой.

– Нет, ваш модуль работает идеально. То, что вы испытали – это не результат поломки, а скорее редчайший феномен, который мы называем «гиперрезонансной активностью». По сути, это ваш мозг сам невероятно быстро подстроился к сюжету и начал достраивать детали с такой высокой степенью проработки, что сон стал почти неотличим от реальности.

Сергей задумался, а Антон, видя его интерес, продолжил:

– Давайте представим, что мы запускаем тот же сценарий для среднестатистического человека. Он будет воспринимать основные образы и сюжет, но его сознание не будет так активно добавлять слои. Да, он увидит лес, почувствует текстуры или услышит звуки, но его мозг не начнёт настраивать мельчайшие подробности – тени, аромат, вкус, – и к тому же он будет сохранять лёгкую дистанцию, словно смотрит фильм. Ваш мозг, похоже, не просто откликнулся на сценарий, но и наполнил его изнутри, используя скрытые слои памяти и воображения.

Сергей медленно кивнул, прокручивая слова Антона в голове, понимая, что его опыт был куда глубже, чем он мог себе представить.

– Значит, мой мозг сам достроил то, чего в сценарии даже не было? – уточнил он.

Антон кивнул:

– Именно так. В вашем случае мозг настроился на сюжет и за доли секунды наполнил его содержанием из личных переживаний. Это очень редкий феномен, и ваш случай в этом плане уникален.