Цитаты из книг автора «Виктор Меламед»

Мастерство зрителя состоит, помимо прочего, в умении на время

Прежде чем смотреть на произведение с «партитурой» в руках, стоит выжать из него весь сок спонтанного прямого впечатления.

Дейл Карнеги советовал при каждой значимой встрече задавать себе вопрос: чем я могу искренне восхититься в этом человеке? Моральное уродство, полнота отсутствия обаяния, любой негативный аспект личности и внешности может стать интереснейшей чертой героя и поводом для портрета. Главное – именно восхититься, охнуть, превратить новое знание о герое во вдохновение, в топливо для работы над портретом. Неинтересных героев не бывает – бывают только скучные художники. Любой герой обладает обаянием, положительным или отрицательным, и задача художника – высмотреть его и поддаться ему. Для этого нужна развитая эмпатия. Влюбляясь, мы включаем ее на полную мощность.

Хорошая аналогия подобна диагональной лягушке», – сказал Кай Краузе (Kai Krause), герой истории цифровой графики. Все метафоры (или аналогии, здесь различия непринципиальны) в какой-то момент исчерпывают себя и превращаются в бессмыслицу, а то и в опасное вранье. Чрезвычайно важно решить, на какой базовой метафоре вы строите свою работу над задачей, и затем вовремя отключить ее, перестать обращаться к ней, ведь школа – это не фабрика и не ресторан, а портрет – не анекдот. Но в шутке о диагональной лягушке есть нюанс и даже небольшое чудо. Краузе, издеваясь над любителями метафор вроде меня, в поисках максимально нелепого примера создал, сам того не желая, незабываемый ядовитый образ. Диагональная лягушка – существо абсурдное, как улыбка чеширского кота, подпоручик Киже или Скотомудилище, и настолько же жизнеспособное.

Как при зрительском анализе портрета, так и в работе над ним необходимо хорошо вербализовать свои состояния. Здесь не обойтись без иносказания, метафоры. Метафора – не просто украшение речи, это мощный инструмент мышления. С помощью метафоры удобно прояснять сложную терминологию или «сверять часы» – договариваться о правильном подходе к тому или иному аспекту задачи. Сформулировав метафору будущей работы, мы получим критерий качества, который всегда подскажет правильное решение. Метафора используется в социологии, экономике, физике. Задумайтесь, как меняют сначала лексикон, а потом и жизнь учителей и школьников метафоры «школа как фабрика» и «школа как сервис».

Работая над портретом, я пытаюсь придумать такую фразу для героя и использую ее как способ тонкой настройки собственной мимики, которую транслирую в изображение. В литературе короткие описания мимики могут включать целые букеты эмоций. Подумайте, как вы изобразили бы такое: Каролин едва взглянула на меня с видом христианского мученика, наслаждающегося мученичеством. (Агата Кристи, «Убийство Роджера Экройда») Старик с коричневым глупым лицом, на котором постоянно было такое выражение, как будто он хотел объяснить кому-то что-то такое чего еще и сам никак не мог понять. (Федор Сологуб, «Мелкий бес»)

Механика смотрения на искусство – ключ к успешному самообучению художника. Графика – это интеллектуальный труд, в котором очень важно уметь словесно анализировать впечатления. Но еще важнее уметь впечатляться. Впечатление, как и вдохновение, не пассивный, а активный, творческий процесс. Дейл Карнеги советовал при каждой значимой встрече задавать себе вопрос: чем я могу искренне восхититься в этом человеке? Моральное уродство, полнота отсутствия обаяния, любой негативный аспект личности и внешности может стать интереснейшей чертой героя и поводом для портрета. Главное – именно восхититься, охнуть, превратить новое знание о герое во вдохновение, в топливо для работы над портретом. Неинтересных героев не бывает – бывают только скучные художники. Любой герой обладает обаянием, положительным или отрицательным, и задача художника – высмотреть его и поддаться ему. Для этого нужна развитая эмпатия. Влюбляясь, мы включаем ее на полную мощность. Портрет – это опыт любви. Портрет – это объяснение в любви.

Каким чтецом хотите быть вы, как хотите взаимодействовать со зрителем? Центральный элемент авторского стиля в графике – интонация, не техника. Большинство из нас владеет несколькими техниками; художников, способных без фальши менять интонации, можно пересчитать по пальцам одной руки. Навскидку: Сэм Ваналамирс, Рауль Кайеха, Лоренцо Маттотти (Lorenzo Mattotti), Дэйв Маккин (Dave McKean). Однако у каждого из них все работы объединены общим знаменателем, и это не что иное, как личность художника. Интонация – камертон, по которому мы настраиваем свои инструменты. Даже если техника вторична, каждый сильный художник – «артист оригинального жанра» (а жанры – хоррор, ромком, фарс и т. п. – различаются именно интонациями). Интонация обусловливает выбор техники и все остальные решения в портрете, но для зрителя часто остается скрытой за образом героя. Интонация – это изнанка впечатления.

В портрете сложным образом взаимодействуют автор, герой и зритель. Автор обращается к зрителю через героя, герой обращается к зрителю через автора, зритель выражает свое отношение к обоим, в том числе заранее, вербализуя свои ожидания от портрета. Автор и герой так или иначе подстраиваются под них или, напротив, их взламывают. В портрете есть пространство для нескольких сценариев, траекторий чтения. Разные зрители готовы посвятить портрету разное количество внимания, для каждого впечатление от портрета зависит от того, насколько интенсивно он готов изучать изображение. Выбирая свою траекторию, свою глубину погружения, зритель завершает портрет и вносит свои коррективы в образ.

Абстрактное искусство больше, чем фигуративное, открыто к интерпретации, а значит, к сотворчеству. Освободившись от сюжета, оно как ничто другое расширило поле художественного творчества, научило зрителя новым способам смотрения, новым сценариям встречи с произведением. Они работают и в фигуративной графике, если зритель способен «смотреть не узнавая», фокусироваться на абстрактном аспекте. Художник, усиливая этот аспект, провоцирует зрителя на сотворчество.