Работа на новом месте оказалась сложной, но интересной. Оборудование шло потоком на гарантийный и послегарантийный ремонт, калибровку и поверку, поэтому приходилось изучать много новой технической документации, схем, методик по ремонту, наладке и калибровке счётчиков тепла, пара, газа, а также отдельных единиц оборудования, входящих в их состав. Зачастую приходилось самостоятельно изготавливать оснастку и коммутацию для калибровочных схем и перепрошивки электроники. Иногда приходилось выезжать на объекты и на месте выяснять причины, по которым оборудование давало разные показания в лабораторных условиях и после их установки по месту эксплуатации.

Однажды поступил звонок от одного из заказчиков, который сообщал, что показания прибора учёта тепловой энергии после поверки изменились в большую сторону, и бюджетная организация вынуждена нести дополнительные расходы. Стараясь показать себя с лучшей стороны, я вызвался (а, инициатива, как известно, наказуема!) сходить в эту организацию и разобраться в причинах завышенных показаний приборов учёта, благо что территориально организация находилась поблизости от моего дома.

Оказавшись на объекте, я обследовал технологическую схему, осмотрел места установки приборов, проверил отметки о прохождении поверки в паспортах, прочитал внимательно руководство по монтажу и эксплуатации данного оборудования и пришёл к выводу, что завышенные показания приборов связаны с тем, что фактический внутренний диаметр трубопроводов, на которых были установлены приборы, меньше диаметра, указанного в паспорте оборудования. Дело в том, что при плохой подготовке воды, за годы эксплуатации трубопроводы обрастают изнутри наростами и накипью, уменьшающими внутренний диаметр трубопровода и приводящими, как следствие, к увеличению скорости потока, что в свою очередь, очень сильно влияет на показания приборов учёта.

Ещё раз прочитав руководство по эксплуатации счётчика, я понял, что данная ситуация была предусмотрена разработчиками и в электронной схеме прибора был заложен некий корректирующий коэффициент, позволяющий в определённых пределах скорректировать показания прибора и избежать дорогостоящей замены трубопроводов.

Я изменил корректирующий коэффициент и, гордясь собой, подробно всё указал в составленном мной тут же техническом акте, который подписал вместе с представителем эксплуатирующей организации. Довольный собой, с подписанным техническим актом я пришёл в Сервисный центр.

Когда начальник Сервисного цента прочитал акт, он пришёл в бешенство. Лицо его, с отвисшими как у бульдога щеками, затряслось, и он стал орать, что я полный идиот, раз указал в техническом акте про коэффициент, с помощью которого скорректировал показания прибора. Заказчик, по мнению начальника, ни в коем случае не должен знать таких подробностей!

В молодости я был горяч и если меня били – я бил в ответ, если на меня орали – я отвечал в подобном тоне не зависимо от того, кто передо мной, начальник или не начальник. В ответ на крик начальника я тоже заорал, что упомянутый мною в акте коэффициент прописан в технической документации на данный прибор и его применение абсолютно легально и законно в данной ситуации.

Начальник перестал орать, посмотрел на меня и сказал, что если меня что-то не устраивает, то я могу работать в каком-нибудь другом месте.

Я не стал усугублять ситуацию, забрал акт и сказал, что переделаю и переподпишу его заново, но для себя сделал определённые выводы. Выводы заключались в том, что я оказался в месте, где всегда прав только начальник, а если он не прав, то ты дурак и смотри пункт номер один. Так же высокомерно, как начальник Сервисного цента, вели себя так называемые менеджеры, коих в Сервисном центре было больше, чем инженеров и которые занимались оформлением бумаг. Увы, но бумагомарание в наше поганое время ценится выше, чем технические знания и умение работать с реальным промышленным оборудованием.

Однажды в нашем Сервисном центре появился новый сотрудник по имени Азамат. Азамат не парился с изучением технической документации, не паял электронных схем, не имел большого опыта работы и, как я подозревал, не имел даже законченного высшего технического образования, но при этом, что было ещё более удивительно, он выезжал в командировки и разбирался с проблемами, возникающими при работе любого оборудования, которое приобретал заказчик в нашей фирме.

Секрет Азамата крылся в том, что его родной брат занимал должность заместителя генерального директора и когда Азамат находился на объекте, то звонил брату и тот соединял его с нужным специалистом в инженерном центре фирмы. Получив указания от заместителя генерального директора, специалист инженерного центра выяснял по телефону текущую ситуацию и давал соответствующие рекомендации Азамату. Вот такой уникальный специалист вдруг появился у нас.

У меня с Азаматом были общие интересы, а именно, Азамат, как и я в то время, страстно увлекался пенным напитком и, так же как и я, употреблял пиво в любое время дня и ночи в неограниченном количестве.

Во время одного из таких совместных возлияний, Азамат спросил меня: “В Голландию поедешь?”. Железный занавес в нашей стране давно рухнул, но в силу экономических причин, съездить за границу мог себе позволить лишь очень небольшой процент граждан в нашей стране, вот почему, побывать заграницей считалось очень круто. Вдвойне круто было бы побывать в стране, в которой легализованы лёгкие наркотики, проституция и однополые браки. Съездить же в командировку, то есть, как бы, не за свои деньги, было вообще нереально круто и я, конечно же, тут же согласился.

Незадолго до этого события контрольный пакет акций АО “Мера” был продан американцам, которые назначили нового управляющего и добавили ему в помощь трёх менеджеров. Всё это новообразование именовалось отдел организации сервиса. Старый начальник Сервисного центра и все менеджеры тоже оставались на своих рабочих менеджеров, так что с учётом нововведений число менеджеров в Сервисном центре теперь почти двукратно стало превосходить число работавших в нём инженеров.

Как стало ясно совсем скоро, основной задачей американцев было продвижение на российский рынок своей продукции и сокращение выпуска аналогичной продукции российского производства. Но даже российская продукция при американцах стала производиться из импортных комплектующих, производимых в Китае, потому что это дешевле. Сотни российских специалистов оказались ненужными и выброшенными за борт. Таким образом, профессия инженера становилась в нашей стране практически не нужной, зато пышным цветом расцвела профессия менеджера по продажам. Это стало возможным благодаря тому, что продать один импортный датчик для менеджеров оказалось намного более выгодным, чем произвести и продать сто российских датчиков, ведь стоимость импортных датчиков привязана к курсу доллара и в рублях получается очень солидная сумма, а менеджер по продажам получает процент от продаж продукции. Учитывая, что некоторые заказчики заказывали большие партии продукции, менеджеры по продажам получали баснословные деньги, не в пример нам, инженерам Сервисного центра, которые потом, после продажи, всё это оборудование монтировали, налаживали, ремонтировали и помогали решать другие многочисленные проблемы, всегда возникающие при эксплуатации сложного промышленного оборудования.

Надо ли говорить, что многие менеджеры по продажам были “потомственными”, то есть менеджерами во втором и даже в третьем поколении. Они принадлежали к определённой касте, как, например, в Индии, в которой, человек, принадлежащий, например, к касте брахманов, имеет много денег и высокий социальный статус, подавляющее же большинство населения принадлежит к касте неприкасаемых и вынуждена либо работать за копейки, либо сидеть в придорожной пыли и просить милостыню. В кастовом обществе человек не может попасть на работу, если он не принадлежит к этой касте, например, касте “менеджеров по продажам”, даже если он будет семи пядей во лбу – “кастой не вышел”. Принадлежность к касте определяется не личными качествами человека, а тем, кто его родители и много ли у них связей и денег.

Но всё это я понял чуть позже, а пока я и ещё семь сотрудников АО “Мера” вылетели в служебную командировку в Голландию, официально именуемую Нидерландами. Разница между Голландией и Нидерландами такая же, как между Англией и Великобританией. То есть, название государства в быту просто иногда заменяется названием самого большого куска земли, входящего в его состав. Порыскав перед вылетом в интернете, я выяснил, что слово “Нидерланды” означает “Нижние земли”, так как почти половина площади страны находится ниже уровня моря на несколько метров. Голландцы веками отвоёвывали у моря свои земли, сначала укрепляя насаждениями прибрежные дюны и строя дамбы из камня и песка, а позже, строя дамбы уже из бетона и железобетона. Они научились отвоёвывать землю не только и моря, но и у рек, строя так называемые “польдеры” – огороженные со всех сторон дамбами участки рек или моря, из которых затем откачивалась вода и вместо воды засыпалась земля.

А вообще, история Нидерландов довольно интересная. Именно в этой стране произошла первая в мире буржуазная революция, давшая равные права и свободы её гражданам и подготовившая почву для роста промышленного производства. В те времена Нидерланды были крупнейшей колониальной державой, которой принадлежали три четверти кораблей, бороздивших просторы мирового океана. Именно в эту страну ездил Пётр I, чтобы научиться строить корабли и перенять опыт государственного строительства и управления. Вот в какой интересной стране оказался я со своими коллегами.

Перед вылетом в Голландию я сходил на рынок и затарился консервами, копчёной колбасой, салом, даже хлеба уральского купил. Всё это я сложил в рюкзак и взял с собой в самолёт, ведь неизвестно, найду ли я возле отеля продуктовый магазин с дешёвой едой, а питаться в ресторане для инженера Сервисного цента – непозволительная роскошь. Немудрено, что когда я с битком набитым рюкзаком выходил из самолёта, меня за руку взял голландский таможенник и отвёл в сторонку – видимо мой внешний вид вызвал у него какие-то недобрые подозрения. По жестам таможенника я понял, что он хотел, чтобы я открыл рюкзак. Я открыл рюкзак, таможенник попросил достать содержимое. Я достал конесервы, колбасу, сало и хлеб из рюкзака. “Что это?” – по-английски спросил таможенник. Приложив неимоверные усилия и собрав все свои знания английского языка в одной точке головного мозга, я начал объяснять таможеннику, беря продукты по очереди в свою руку: “Это колбаса”, “Это сало”, ”Это хлеб”, ”Это рыба”. Очень помогали картинки на банках с консервами, я просто тыкал в них пальцем. Закончив, я уставился на таможенника и по его виду понял, что он понял, что я везу, но не понимает зачем. Тогда я ему сказал, что в Голландию я приехал, чтобы учиться, то есть являюсь студентом. Всё равно так ничего и не поняв, таможенник обречённо махнул рукой и отпустил меня с богом. Ну как ему было объяснить, зачем я всё это привёз в Голландию. Продавать, бля. Лишь отойдя на несколько метров от таможенника я вспомнил, наконец, фразу на английском, которая могла бы мне избежать ненужных объяснений. Нужно был всего лишь сказать «I have a special diet» – «мне необходимо специальное питание» и скорее всего, таможенник меня бы тут же отпустил, ведь в цивилизованных странах с пониманием относятся к особенностям каждого человека и его здоровью. Но умная мысля, как известно, приходит опосля.

Из амстердамского аэропорта “Схипхолл” мы отправились на электропоезде в небольшой городок Вининдаль. Впервые оказавшись за границей, у меня голова пошла кругом от ощущения, что я оказался в какой-то небывалой сказочной стране, где нет грязных обшарпанных стен домов и угрюмых людей, где всё красиво, как на картинке. Был апрель, и, вылетая из Челябинска, я надел свою демисезонную куртку, которую мне захотелось снять и выбросить, когда я оказался в Голландии, так как, выглядя вполне себе прилично в столице Южного Урала, оказавшись в этой куртке в Европе, я стал походить на последнего бомжа.

Вагоны электропоезда были двухэтажные. Как оказалось, на первом этаже были места для пассажиров второго класса, на втором этаже – для пассажиров первого класса. Разница в цене билетов для пассажиров первого и второго класса была небольшая. Естественно, мы купили билеты для пассажиров второго класса, но когда сели в вагон, то увидели, что ничто не мешает нам подняться на второй этаж в первый класс. Так мы и сделали. Разницы между первым и вторым классом почти никакой не было – везде было одинаково чисто и комфортно. Отличие было лишь в том, что в вагоне второго класса ехало несколько человек, а в вагоне первого класса не было абсолютно никого. Мы сели и стали смотреть в окна.

Сначала за окном мелькали какие-то странные здания, поражающие наше воображение. Иногда казалось, что архитекторы соревновались между собой в оригинальности, покурив что-то перед этим. А может быть, архитекторы спорили между собой, смогут ли строители построить то, что они спроектировали после того, как покурили?

Потом футуристические здания и сооружения перестали мелькать – мы выехали за город. Но тут мы были поражены ещё больше, увидев невообразимых размеров поля, полностью засеянные тюльпанами всевозможных цветов. Тут были поля ярко красного, алого, розового, белого, жёлтого, пурпурного и фиолетового цветов и их оттенков! Можете ли вы себе это вообразить?

Выйдя из поезда в месте назначения, мы оказались на небольшой железнодорожной станции, рядом с которой находилась огромных размеров стоянка велосипедов. За всё свои 34 года я не видел такого количества велосипедов, как на одной велосипедной стоянке маленького провинциального голландского городка. Позже в Амстердаме я увидел ещё более поразившую моё воображение трёхэтажную велосипедную парковку на (можете себе это представить?) 25 000 “велосипедомест”.

Дело в том, что у каждого голландца с детства обязательно есть как минимум один велосипед. На велосипедах там ездят все от мала до велика. В Нидерландах запросто можно увидеть министра или члена местного парламента, спешащего на велосипеде на работу. Да что там министры, даже король с королевой катаются на великах и чувствуют себя при этом прекрасно. Никакие “мигалки”, ”сирены” и машины сопровождения им при этом не нужны. Можете ли Вы представить себе что-то подобное в России? Для голландца не проблема поехать на велосипеде на работу, за покупками в магазин или посетить вечером ресторан, благо, что повсюду оборудованы специальные велосипедные дорожки и парковки. Ехать на велосипеде “под шафе” и отвечать при этом на телефонные звонки тоже считается нормальным.

Но у нас не было велосипедов, и мы проделали свой путь от железнодорожной станции до гостиницы пешком, катя за собой чемоданы на колёсиках. По дороге рассматривали стоящие вдоль дороги домики голландцев, среди которых не было двух одинаковых. Все, как один, ухоженные, каждый из них был в то же время особенным. Это касалось всего – фасадов, заборов, почтовых ящиков, газонов и растительности – всё имело свою неповторимую индивидуальность. Никогда прежде мы не видели такого многообразия всего. Поток невиданных доселе форм, красок и запахов внезапно обрушился на нас.

Когда мы уже подходили к гостинице, то проходили мимо каналов с чистой водой, в которой мирно плавали уточки. Видно было, что это было их привычное место обитания и в голове сразу возникли образы, что было бы с этими уточками, окажись они где-нибудь в центе Челябинска. Если бы они не умерли от грязной челябинской воды в первый же день, то неминуемо бы были выловлены и съедены местными бомжами или потерявшими работу инженерами.

В холле отеля приветливая девушка, говорящая по-английски, выдала нам электронные пластиковые карточки, служившие ключами от комнат. У каждого была отдельная комната со всем необходимым кроме холодильников, которые по какой-то неведомой для нас причине в комнатах отсутствовали. Тут мы разделились – менеджеры по продажам пошли в ближайший ресторан, так как их зарплата позволяла им это, а мы, инженеры, собрались в одной из наших комнат с тем, чтобы перекусить и, как водится по русской традиции, отметить приезд. У нас были с собой водка и закуска, привезённые из России и мы решили не экономить на продуктах, тем более, что хранить их было негде. Хорошенько выпив и закусив, мы потеряли робость, которая овладела нами, как только мы оказались в незнакомой стране, в которой мало кто говорил не только по-русски, но даже на ломаном английском говорил далеко не каждый встречный прохожий. Преодолев, таким образом языковой барьер, мы решили прогуляться и заодно обследовать близлежащие окрестности.

Прогуливаясь по улочкам голландского городка Винендаль, дыша чистым весенним воздухом и осматривая местные достопримечательности, мы преследовали лишь одну цель – найти местный кофешоп, то есть место, где легально можно было приобрести лёгкие наркотики. Мы не были наркоманами, но, по приезду из Голландии, считали себя обязанными в разговоре с друзьями и знакомыми обязательно упомянуть о том, что находясь в Голландии, мы конечно же курили марихуану.

Кто ищет, как известно, тот всегда найдёт, и, не прошло и получаса, как мы нашли заведение, над которым красовалась вывеска “Cofeeshop”. Мы зашли туда, там было что-то вроде барной стойки, за которой стоял чёрный как смола негр – продавец. Рядом были небольшие столики, за которыми сидели какие-то люди, по виду, арабы, курили что-то, разговаривали и смотрели висящий рядом на стене телевизор. Увидев нас, арабы замолчали и уставились на нас.

Мы стали выбирать. Сигареты были упакованы поштучно в красивую упаковку, отличавшуюся большим разнообразием по форме, а также, как мы уже успели заметить по надписям на ценниках, отличавшиеся крепостью, или, как можно сказать в данном случае, силой воздействия на человеческий организм.

Мы купили две сигареты и нам дали чек и сдачу. Выйдя из магазина, мы хорошенько разглядели товар, на упаковке которого кроме названия товара, также были указаны его производитель и штрих – код. Мы решили выкурить одну сигарету по дороге в отель, что, в общем-то, было нарушением общественного порядка, поскольку не только приобретать, но и курить такие сигареты в Голландии можно только в специально отведённых для этого местах.

Пока мы шли, уже начало темнеть. Встречавшиеся редко прохожие исчезли с улиц совсем. На одном из безлюдных перекрёстков мы остановились и решили выкурить купленную сигарету. Неизвестно почему, но нам было весело. Мы выкурили одну сигарету на троих и, как ни в чём ни бывало, пошли дальше.