Отзывы на книги автора «Виктор Мари Гюго»

Это была моя книжная фобия.

Да, вот так странно хочу начать свой отзыв по этой книге. "БЫЛА" и "ФОБИЯ" в одном предложении. Стала одной из любимых книг.

Классика - это мое все. Ее я люблю и понимаю (хочется верить), ею дышу. Гюго - классика классики. Из тех, чье имя я узнала еще до того, как начала читать. И, конечно же, после выхода на советские экраны французского мини-сериала режиссера Жана Кершброна "Человек, который смеется" я не могла не взять с полки одноименную книгу. Благо у нас был такой желанный по тем временам и довольно редкий экземпляр этой книги. Как сейчас помню, что взяла, дочитала до описаний ужасов, которые творили с детьми компрачикосы, разрыдалась, закрыла книгу на долгие 20 с лишним лет. С ума сойти, мне сложно представить, что такие промежутки есть в моей памяти! Но вот во флэшмобе 2013 мне посоветовали эту самую книгу. И я поняла, что это оно, время для того, чтобы собирать камни прочесть-таки этот труд уже знакомого и любимого автора. И знаете что?! Я рассказываю это все ради того, чтобы поведать вам удивительную вещь. В мои 10-12 лет (точно я не помню) мне показалось, что издевательствам над людьми в книге было отведено никак не меньше большой главы. На деле же оказалось, что этому посвящена всего-то пара абзацев. Мда... вот они загадки восприятия. У детских страхов глаза велики. От былой фобии не осталось и следа.

Романтическая история о роковой судьбе полюбивших друг друга юноши и девушки.

Исторически точная панорама жизни английского общества конца XVII - начала XVIII века.

Остро-социальная трагедия развития человеческой судьбы в кандалах общественных предрассудков.

И это все о нем, о романе Виктора Гюго, замысленном когда-то как начало трилогии "Аристократия", "Монархия", "Республика". Грандиозный и в то же время очень локальный сюжетно, роман разворачивает перед нами план истории целого народа, неразрывно связанного кровными узами родства со всеми народами Старого Света. Революционный по накалу, он снизойдет до судьбы всего лишь трех людей и одного волка. Литературный монумент. В духе автора.

Гюго узнаваем. Нет, его нельзя перепутать ни с кем. Многословные отступления, масштабные картины прошлого, практически документальная дотошность повествования, контекстуальные параллели с будущим (тем, что во времена Гюго уже стало реальностью). Гюго постоянно кружит вокруг одних и тех же мыслей, словно желая максимально точно, со всех сторон, во всех подробностях отобразить перед читателем какое-либо явление или исторический факт, заставить почувствовать именно так, как он, автор, это видит. Гюго - не последователь. Он - поводырь. Читателю не выбраться на волю без авторской помощи. Я не рассматриваю те случаи, когда читатель принимает решение пропустить отрывки авторских отступлений, так как, по мне, это большое упущение, если не сказать более негативно. Да, читать Гюго не просто, его книги требуют работы мысли, довольно обширного потенциала памяти, определенной интеллектуальной базы. Но даже если вместо всего этого у читателя есть только невероятное желание познавать и внимать, то этого более, чем довольно, ведь Гюго не свойственна сухость. Его речь страстная: она агонизирует вместе с умирающим, она воспламеняется вместе с влюбленным, она пульсирует вместе с током крови ее героев.

И еще... Об этом нельзя не сказать. Роман Гюго реален. Да, да, именно так. Я брела вместе с Гуинпленом по запорошенным плоскогоряьм Портленда, я замерзала от пронизывающих снежых вихрей; я сходила с ума от животного ужаса на тонущей лодке среди покинутых Богом и Сатаной компрачикосами... И я увидела тот свет, что увел с собой Дею. Туда, куда устремился за ней Гуинплен. Если бы я дочитала книгу в те мои 10-12 лет, я бы слегла...

«Исцелить душу можно, изменить судьбу – никогда».

Ай да, Гюго, ай да, молодец! Это же каким писательским талантом надо обладать, чтобы повесть о жизни низов парижского общества превратить в трехтомный роман-эпопею?! Ведь даже самая малая деталь в книге получает свое пространное объяснение. Миллионы мельчайших обстоятельств, словно камешки в калейдоскопе, под умелым пером Гюго складываются в причудливой формы игры Провидения. И, главное, насколько органично в общую канву повествования вплетены философские зарисовки!

В «Отверженных» в полной мере раскрывается многогранный талант автора. Здесь можно встретить Гюго-философа и Гюго-историка, Гюго-филолога и Гюго-политолога… Скупые исторические факты перемежаются с собственной философией автора, и в такие моменты повествование становится все больше похоже на «крик души», оно несет в себе частичку его самого. Гюго, стараясь быть максимально правдивым, не гнушается ни описаний парижской клоаки, ни употребления языка нищеты – арго. Он докапывается до самой сути вещей, не обращая внимания на то, где приходится копать. И в этом его смелость и его оригинальность.

Все повествование пронизано чувством щемящей любви к Парижу того времени, Парижу его детства. Для автора Париж – это целая страна, целая цивилизация, целая Вселенная. Благоговейным трепетом преисполнены страницы, на которых Гюго говорит о родном городе. Вот это настоящая любовь, настоящий патриотизм и преданность!

Причем Гюго признается в своей любви к Парижу не только в этом своем труде, он делает это при каждой возможности – и вот уже сладостные серенады городу звучат со страниц его произведений. Как имя возлюбленной Анжольраса была Родина, так у Гюго – Париж.

О чем же сама история «Отверженных»? Вряд ли можно об этом сказать лучше самого автора. Это история о «преступнике, коленопреклоненном на высотах добродетели». О беглом каторжнике Жане Вальжане, преисполненном некоего «внутреннего света», который обретает человек, опустившийся на самое дно жизни. Человек чистый душой наполнится этим светом, человек потерянный – скатится еще ниже. Хотя можно ли вообще Жана Вальжана считать преступником? По-моему, единственный преступник в романе – само общество, порождающее неравенство, нищету, пороки, со своими несправедливыми законами и жестокой карой…

Тема просветления в романе в некоторой степени перекликается с таковой в «Воскресении» Толстого. Но, да простит меня Лев Николаевич, Гюго и его Жану Вальжану я верю больше.

Бедность, порой граничащая с нищетой; нужда, разрушающая до основания; унижение, тянущее на дно подобно камню на шее; и озлобленность на весь мир, перерастающая в дикую, нечеловеческую жестокость… Можно ли при этом оставаться человеком? Да, можно! Но только с одним условием. И это условие – наличие путеводной звезды, лучика, освещающего дорогу во мраке. Она может принимать любые формы – епископа, подкупающего своей верой в человечество, маленького ребенка, преданного тебе всем своим крохотным сердечком или прекрасного, почти невесомого ангела в белой шляпке. Но имя ей всегда одно – ЛЮБОВЬ. Только она имеет такую целительную силу, способную превращать жестокость в нежность, отчаяние в надежду и размягчать даже самые зачерствевшие сердца…

Любовью дышит каждая страница «Отверженных». Это слово трепетно звучит из уст молодого студента и громогласным эхом раздается на баррикаде. В этом и проявляется романтизм произведения.

Этот роман – ода духовному исцелению и ода любви. Причем у Гюго невозможно одно без другого. Любовь – движущая сила.

Примечательно противостояние Жавера и Жана Вальжана на протяжении всего романа. Эти два героя будто связаны невидимой кармической нитью и призваны, слегка отдаляясь, затем снова с еще большей силой сталкиваться друг с другом. Это столкновение долга духовного, перед совестью, и долга земного, перед законом. Сцена размышлений Жавера на мосту лишь доказывает, что земные законы оказываются ничтожными перед законами высшими, но их гордость настолько велика, что предпочитает гибель коленопреклонению.

«Отверженные» - один из моих самых любимых романов, и я испытала ни с чем не сравнимое наслаждение, вновь перечитав его. Большое спасибо за это автору.

Гюго был, есть и будет великим писателем. В свое время Собор Парижской Богоматери потряс меня до глубины души. А учитывая тот нежный возраст, в котором я его прочла – осмысление и переживание романа заняло порядка двух-трех месяцев.

К стыду своему Отверженных я до конца не прочитала до сих пор. Застряла где-то на середине второго тома пару лет назад, а потом начался ремонт, книги запаковали и с концами. До сих пор не могу найти в каком пакете именно то, что мне так нужно.

Гюго – гений. Писатель с большой буквы. В его произведениях есть все, что делает книги классическими и великими на мой скромный взгляд: достойная осмысления главная идея, детально выписанный исторический фон, богатство и колоритность персонажей, философские дилеммы, возникающие по ходу сюжета и рассуждений, драматизм событийного ряда, колеблющийся от трагедии до комедии, ну и чего греха таить – трагическая развязка.
«Человек, который смеется» удовлетворяет всем вышеперечисленным требованиям. Где-то порой даже предвосхищает и превосходит ожидания.

Давайте поговорим про роман немного подробнее.

Итак.

1.О сюжете
В центре повествования – мальчик-сирота, брошенный на берегу моря на погибель. Но вопреки всему главному герою удается выжить. Более того он неожиданно обретает семью, домашний очаг и призвание. Мальчик превращается в мужчину и незаметно для себя самого становится счастливым. У него есть любимая работа, которая в силу его редкого физического недостатка, приносит хорошую прибыль. Да-да. Наш главный герой – уродлив.. Компрачикосы путем сложной хирургической операции превратили его лицо в маску комедии. Но уродство нашего героя исключительно внешнее. Душа его благородна и прекрасна.
Только вот разглядеть это могут немногие. Но находится прекрасная девушка, способная полюбить героя, вопреки недостаткам. Двое влюбленных словно созданы друг для друга. Она прекрасна – он безобразен. Она – слепа, он – способен вести за собой.
В общем, к 20 с хвостиком лет у Гуинплена жизнь сложилась так, как у многих людей не складывается и к 60. Он действительно счастлив.
И тут на сцену выступает Провидение, оно же Злой Рок. Волею случая выясняется, что Гуинплен – пэр Англии, член Парламента, богатый и могущественный человек. Перед ним встает нелегкий выбор: посвятить себя борьбе за человеческие права, защищая бедность из которой он вышел или продолжать наслаждаться собственным счастьем.
Не буду спойлерить самое интересное в книге – скажу только, что все написанное Гюго фантастически проницательно, поучительно и о многом заставляет задуматься.

2.Об истории
«Человек, который смеется» - так или иначе роман исторический, поскольку автор пространно и в подробностях описывает эпоху, послужившую фоном для разворачивающихся событий.
Скажем сразу, я не специалист по Великобритании конца 17 - начала 18 веков. И, как историк, затрудняюсь судить о достоверности предоставленной автором информации по 3 причинам:
- Людям 19 века критичность мысли и объективность были свойственны, но не в той степени, в которой на них опираются современные специалисты
- С другой стороны у Гюго могли быть уникальные источники, не дожившие до наших дней.
- Хотя опять же писателям свойственно приукрашивать действительность ради драматизма происходящего.
Тем не менее, обилие информации о внутриполитическом, экономическом и социальном положении Великобритании того времени, а также критический сравнительный анализ Франции с Англией, предоставленные в книге наводит на мысль о том, что Гюго вряд ли взял с потолка все эти детали. Что-то может и приукрасил, но в целом использовал весьма достоверный неискаженный домыслами материал. Например:

Компрачикос - в Испании, Англии, Германии, Франции XIII—XVIII веков представляли собой организованные преступные сообщества, состоявшие в основном из контрабандистов, бродяг и нищих. У индейцев они были известны как «чейлас» — охотники за детьми. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали или похищали детей, а затем перепродавали, делая из них шутов, акробатов и т. п. Иногда (но не всегда!) они перед продажей по-своему детей «обрабатывали», намеренно уродуя, с целью сделать из них карликов, горбунов или пожизненных обладателей уродливых масок. При дворах европейской знати XVII-XVIII вв. существовала своеобразная мода на различных уродов и шутов-калек, забавлявших своих хозяев и их гостей, обладавших низменными вкусами. В Российской империи моду на карликов и горбунов впервые ввел Петр Первый; наиболее известной любительницей подобных забав была императрица Анна Иоанновна (1730-1740). От монархов и их дворов старались не отставать их многочисленные придворные. В условиях постоянного спроса на детей-уродов и относительно высокой рождаемости, преступный «бизнес» компрачикосов долгое время процветал. Потребовались годы жесточайших преследований, а также общее повышение уровня культуры и нравственности, чтобы подобное негативное социальное явление совсем исчезло в Европе. (с) Википедия

Из рассуждений о ценности английского пэрства:
… Аристократия – стена, которая с одной стороны сдерживала, точно плотиной, королевскую волю, с другой – защищала народ.
…Англия, бывшая бретонской при Утэре Пендрагоне, римской при Цезаре, саксонской при семивластии, датской при Гарольде, нормандской после Вильгельма, благодаря лордам становится английской…
… Будем справедливы к аристократии. Она удерживала королевскую власть в известных границах, она была ее противовесом. Она служила преградой для деспотизма.

Из рассуждений о взаимосвязи между содержанием и оболочкой.
…Поместите в круглом зале сенат, заседавший в зале квадратном, и он окажется другим. Форма моллюска изменяется по мере изменения формы раковины.
Если вы хотите сохранить какое-нибудь старинное установление, будь оно происхождения человеческого или божественного, будь оно кодексом или догматом, или аристократией или жреческим сословием, - ничего не переделывайте в нем заново, даже наружную оболочку. Если хотите уберечь от перемен учреждения, ничего не меняйте в зданиях.

3. О философии
«Человек, который смеется» - роман, который поднимает многие вопросы:
- Несоответствие безобразной внешности благородной душе и наоборот.
- Растерянность человека перед неизвестными силами (как божественными, так и человеческими), которые управляют его жизнью.
- Выбор между своим счастьем и попыткой помочь многим.
- Выбор между желаниями плоти и стремлениями души.
- Недолговечность и ослепительность соблазна.
- Исполнение заветной благородной мечты – так ли оно прекрасно на практике?
- Какие лишения и потери человек способен перенести, а какие – нет?
- Власть, ограниченная властью способна принести пользу народу (… Королевская власть сознавала это, и ненавидела пэров. Обе стороны старались ослабить одна другую. Ущерб, наносимый ими друг другу, шел на пользу народу. Эти две слепые силы –монархия и олигархия – не замечали, что работают в интересах третьей – демократии.)

И другие вопросы.
Более того многие философские рассуждения в произвольном порядке разбросаны по тексту и по большому счету являются лирическими отступлениями автора. Порой эти лирические отступления достигают масштабов целой главы или даже нескольких глав подряд. Поэтому читать роман на ночь, наверное, не стоит. Иногда много философии и мало действия способны окончательно сморить читателя.

Из рассуждений об истории:
История – та же ночь. В ней нет заднего плана. Все, что находится на авансцене, немедленно пропадает из виду и тонет во мраке. Когда декорации убраны, память о них исчезает, наступает забвение. Прошедшее и неведомое – синонимы.
… Что такое история? Отголосок прошедшего в будущем. Отсвет, отбрасываемый будущим на прошлое.

ИТОГО: Восхитительный, драматический, яркий и проблемный роман. Автор справился с поставленной задачей на 200%. Единственным препятствием к прочтению может послужить некоторая академичность многочисленных лирических отступления автора и многословные описания фоновой картинки. В остальном – советую всем. Грех пропустить такое волшебное произведение!

Гюго был, есть и будет великим писателем. В свое время Собор Парижской Богоматери потряс меня до глубины души. А учитывая тот нежный возраст, в котором я его прочла – осмысление и переживание романа заняло порядка двух-трех месяцев.

К стыду своему Отверженных я до конца не прочитала до сих пор. Застряла где-то на середине второго тома пару лет назад, а потом начался ремонт, книги запаковали и с концами. До сих пор не могу найти в каком пакете именно то, что мне так нужно.

Гюго – гений. Писатель с большой буквы. В его произведениях есть все, что делает книги классическими и великими на мой скромный взгляд: достойная осмысления главная идея, детально выписанный исторический фон, богатство и колоритность персонажей, философские дилеммы, возникающие по ходу сюжета и рассуждений, драматизм событийного ряда, колеблющийся от трагедии до комедии, ну и чего греха таить – трагическая развязка.
«Человек, который смеется» удовлетворяет всем вышеперечисленным требованиям. Где-то порой даже предвосхищает и превосходит ожидания.

Давайте поговорим про роман немного подробнее.

Итак.

1.О сюжете
В центре повествования – мальчик-сирота, брошенный на берегу моря на погибель. Но вопреки всему главному герою удается выжить. Более того он неожиданно обретает семью, домашний очаг и призвание. Мальчик превращается в мужчину и незаметно для себя самого становится счастливым. У него есть любимая работа, которая в силу его редкого физического недостатка, приносит хорошую прибыль. Да-да. Наш главный герой – уродлив.. Компрачикосы путем сложной хирургической операции превратили его лицо в маску комедии. Но уродство нашего героя исключительно внешнее. Душа его благородна и прекрасна.
Только вот разглядеть это могут немногие. Но находится прекрасная девушка, способная полюбить героя, вопреки недостаткам. Двое влюбленных словно созданы друг для друга. Она прекрасна – он безобразен. Она – слепа, он – способен вести за собой.
В общем, к 20 с хвостиком лет у Гуинплена жизнь сложилась так, как у многих людей не складывается и к 60. Он действительно счастлив.
И тут на сцену выступает Провидение, оно же Злой Рок. Волею случая выясняется, что Гуинплен – пэр Англии, член Парламента, богатый и могущественный человек. Перед ним встает нелегкий выбор: посвятить себя борьбе за человеческие права, защищая бедность из которой он вышел или продолжать наслаждаться собственным счастьем.
Не буду спойлерить самое интересное в книге – скажу только, что все написанное Гюго фантастически проницательно, поучительно и о многом заставляет задуматься.

2.Об истории
«Человек, который смеется» - так или иначе роман исторический, поскольку автор пространно и в подробностях описывает эпоху, послужившую фоном для разворачивающихся событий.
Скажем сразу, я не специалист по Великобритании конца 17 - начала 18 веков. И, как историк, затрудняюсь судить о достоверности предоставленной автором информации по 3 причинам:
- Людям 19 века критичность мысли и объективность были свойственны, но не в той степени, в которой на них опираются современные специалисты
- С другой стороны у Гюго могли быть уникальные источники, не дожившие до наших дней.
- Хотя опять же писателям свойственно приукрашивать действительность ради драматизма происходящего.
Тем не менее, обилие информации о внутриполитическом, экономическом и социальном положении Великобритании того времени, а также критический сравнительный анализ Франции с Англией, предоставленные в книге наводит на мысль о том, что Гюго вряд ли взял с потолка все эти детали. Что-то может и приукрасил, но в целом использовал весьма достоверный неискаженный домыслами материал. Например:

Компрачикос - в Испании, Англии, Германии, Франции XIII—XVIII веков представляли собой организованные преступные сообщества, состоявшие в основном из контрабандистов, бродяг и нищих. У индейцев они были известны как «чейлас» — охотники за детьми. Компрачикосы вели торговлю детьми. Они покупали или похищали детей, а затем перепродавали, делая из них шутов, акробатов и т. п. Иногда (но не всегда!) они перед продажей по-своему детей «обрабатывали», намеренно уродуя, с целью сделать из них карликов, горбунов или пожизненных обладателей уродливых масок. При дворах европейской знати XVII-XVIII вв. существовала своеобразная мода на различных уродов и шутов-калек, забавлявших своих хозяев и их гостей, обладавших низменными вкусами. В Российской империи моду на карликов и горбунов впервые ввел Петр Первый; наиболее известной любительницей подобных забав была императрица Анна Иоанновна (1730-1740). От монархов и их дворов старались не отставать их многочисленные придворные. В условиях постоянного спроса на детей-уродов и относительно высокой рождаемости, преступный «бизнес» компрачикосов долгое время процветал. Потребовались годы жесточайших преследований, а также общее повышение уровня культуры и нравственности, чтобы подобное негативное социальное явление совсем исчезло в Европе. (с) Википедия

Из рассуждений о ценности английского пэрства:
… Аристократия – стена, которая с одной стороны сдерживала, точно плотиной, королевскую волю, с другой – защищала народ.
…Англия, бывшая бретонской при Утэре Пендрагоне, римской при Цезаре, саксонской при семивластии, датской при Гарольде, нормандской после Вильгельма, благодаря лордам становится английской…
… Будем справедливы к аристократии. Она удерживала королевскую власть в известных границах, она была ее противовесом. Она служила преградой для деспотизма.

Из рассуждений о взаимосвязи между содержанием и оболочкой.
…Поместите в круглом зале сенат, заседавший в зале квадратном, и он окажется другим. Форма моллюска изменяется по мере изменения формы раковины.
Если вы хотите сохранить какое-нибудь старинное установление, будь оно происхождения человеческого или божественного, будь оно кодексом или догматом, или аристократией или жреческим сословием, - ничего не переделывайте в нем заново, даже наружную оболочку. Если хотите уберечь от перемен учреждения, ничего не меняйте в зданиях.

3. О философии
«Человек, который смеется» - роман, который поднимает многие вопросы:
- Несоответствие безобразной внешности благородной душе и наоборот.
- Растерянность человека перед неизвестными силами (как божественными, так и человеческими), которые управляют его жизнью.
- Выбор между своим счастьем и попыткой помочь многим.
- Выбор между желаниями плоти и стремлениями души.
- Недолговечность и ослепительность соблазна.
- Исполнение заветной благородной мечты – так ли оно прекрасно на практике?
- Какие лишения и потери человек способен перенести, а какие – нет?
- Власть, ограниченная властью способна принести пользу народу (… Королевская власть сознавала это, и ненавидела пэров. Обе стороны старались ослабить одна другую. Ущерб, наносимый ими друг другу, шел на пользу народу. Эти две слепые силы –монархия и олигархия – не замечали, что работают в интересах третьей – демократии.)

И другие вопросы.
Более того многие философские рассуждения в произвольном порядке разбросаны по тексту и по большому счету являются лирическими отступлениями автора. Порой эти лирические отступления достигают масштабов целой главы или даже нескольких глав подряд. Поэтому читать роман на ночь, наверное, не стоит. Иногда много философии и мало действия способны окончательно сморить читателя.

Из рассуждений об истории:
История – та же ночь. В ней нет заднего плана. Все, что находится на авансцене, немедленно пропадает из виду и тонет во мраке. Когда декорации убраны, память о них исчезает, наступает забвение. Прошедшее и неведомое – синонимы.
… Что такое история? Отголосок прошедшего в будущем. Отсвет, отбрасываемый будущим на прошлое.

ИТОГО: Восхитительный, драматический, яркий и проблемный роман. Автор справился с поставленной задачей на 200%. Единственным препятствием к прочтению может послужить некоторая академичность многочисленных лирических отступления автора и многословные описания фоновой картинки. В остальном – советую всем. Грех пропустить такое волшебное произведение!

Я это сделала! Я дочитала "Отверженных". Почти побив свой личный рекорд. Дольше я читала только Франсуа Рабле - Гаргантюа и Пантагрюэль в шестом классе. За три славных месяца своей жизни изучить Францию вдоль и поперек не удалось и все же Гюго успел рассказать мне очень многое. Причем, максимально подробно. Достижения и изъяны девятнадцатого века (вернее, периода с 1815 до 1832 года ) глазами очевидца разворачивались перед моим мысленным взором неторопливым и бескрайним полотном, доставляя неизъяснимое удовольствие. Хорошо, что я не испугалась объема и не пожалела времени. Трибун революции снова восхитил меня и удивил. В основном, глубиной и обширностью своих знаний. И даже немного сюжетом. Конечно, благодаря персонажам.

Приз моих читательских симпатий уходит семье Тенардье за поддержание интереса к перипетиям романа. Ни разу не подвели - самые интересные для меня персонажи. Папенька - ну просто подарок! Беспринципный, изворотливый, жадный, равнодушный ко всему кроме наживы, готовый на любую подлость ради денег (кроме честного труда), абсолютно чуждый милосердию и состраданию. Его жена - тоже колоритнейшая личность, великанша на службе у карлика. А уж детки у них - один другого самобытнее. Интересно было наблюдать за старшей дочерью - Эпониной. Но мой любимец - Гаврош. Не только из семейства Тенардье, но и из всего многочисленного списка персонажей романа. Отважный до безрассудства. Добрый, но без занудства. Справедливый плут, смышленый, озорной и неунывающий.

Запомнилась Фантина, олицетворяющая жертвенности матери. Понравилась история борьбы благоразумия с совестью при участии Жана Вальжана. Время, когда он размышлял о том, вправе ли пожертвовать судьбой одного человека ради благополучия многих, стало его звездным часом в романе. Стоящий на страже закона Жавер, воплощающий "скверну добра", спустя годы преследования все таки понимает, что есть нечто большее, чем выполнение долга. Еще один любимец - дед Мариуса. Ворчливый, упрямый, горячо любящий внука. Старик оказался милосерднее юноши. Он смог переступить через свою гордость, осознавая, что на нее уже нет времени. Сам Мариус, хоть и является одним из главных действующих лиц романа, теряется в тени своего титанического деда и вновь обретает четкие контуры только рядом с Козеттой. Студенты и бандиты тоже оживляли повествование.

Порадовал Гюго и манерой объяснять мотивы поступков своих персонажей. Почему госпожа Тенардье обожала двух своих дочек, но терпеть не могла сыновей? Потому. Влюбленные встречаются вечерами в саду в тайне ото всех. Что же происходило во время этих встреч? Правильно. Ничего. И дальше глав пять-шесть подробнейшим образом описывается это "ничего". Я в восторге от нашего с автором общения. "Читатель, конечно, догадался о том-то или о том-то?" - время от времени спрашивает Гюго. "Конечно, догадался!" - отвечает читатель в моем лице -"еще пятнадцать глав назад". А эти постоянные возвраты в прошлое?! Встретился новый персонаж, давайте расскажем его историю с младенчества. А еще лучше начнем с его дедушек и бабушек. Вернулся в повествование старый персонаж, которого давно не было. Надо рассказать что он делал все то время, что его не было видно. Читатель же только за. Ведь услышать второй раз про уже известные события, но со стороны другого персонажа - это то, чего не хватало для полного счастья. И чтобы совместить приятное с полезным, не будем праздно проводить время. Зашел герой в монастырь, расскажем со всеми деталями о монастырской жизни. Попал в канализацию - извольте прослушать лекцию про клоаку Парижа (глав на несколько). А мастер-класс по устройству баррикад нужен? А то у нас есть. И про вред сахара, и про чувство меры при сочинении каламбуров, и про моду, и про политику. Про все на свете. Даже дух захватывает от такой необъятной картины жизни.

А какие интересные параллели можно усмотреть. Девушка пристает к опекуну: "Папенька, почему не зажигаешь камин? Почему не ешь белый хлеб?" Ну чем не Красная Шапочка?! Так и хочется продлить список вопросов. "Папенька, почему у тебя такие большие зубы и где ты прячешь свой миллион?" Или возьмем лекцию Жана Вальжана, убеждающего вора взяться за честный труд. Сразу вспоминается Шурик, тунеядец Федя и "космические корабли, бороздящие просторы Вселенной". Помнится, там тоже собор Парижской богоматери мелькал. Может совпадения не случайны? Ну а Мариус, устроивший у себя на комоде "Дом-2" и часами наблюдающий за соседями? Ему не на баррикады, а в цирк надо было идти с такими талантами.

Бесконечен, как сама жизнь прочитанный роман в полном варианте. Какие-то главы понравились больше, какие-то меньше. В топ самых любимых уверенно вошли те, что посвящены Парижу - городу, предместьем которого является вся Франция. Приятней всего оказалось бродить по Сите и Латинскому кварталу (там брусчатка пострадала меньше всего от многочисленных мятежей). И с особой нежностью буду вспоминать главы, посвященные битве при Ватерлоо, которая по мнению Гюго и не битва вовсе, а изменение облика всей Вселенной. Поражает и восхищает тщательность, с которой Гюго подошел к реконструкции событий не только самого сражения, но и тому, что случилось до и после. Мотивам, планам, случайностям, изменившим ход истории. Не обошлось и без старинной французской забавы - "потроллить Англию". Например, ставит автор рядом Веллингтона и Наполеона и начинает описывать их как равных по величию полководцев, но противоположных по стилю ведения войны и характерам. "Ну как равных?" - вкрадчиво уточняет Гюго. " Один - посредственность, другой - гений, если присмотреться. Не могу молчать, скажу всю правду." И вот восхищение Наполеоном подобно цунами обрушивается на голову читателя. И французы уже - "наши" для читателей любых национальностей! Что интересно, но странно. И вообще, Веллингтон - не при чем. Не он разбил французскую армию. Велика Англия, не полководец. (Не вздумайте применить тот же прием к Наполеону и Франции) Хотя, если присмотреться еще раз, велика не Англия, а народ. Ну как велик? Есть у него огромный недостаток - своего короля они раньше французов казнили, но в феодализме все равно застряли. Далеко им до демократичных французов. И все же битву Гюго подал шикарно! Как разложил по полочкам действия всех, от генералов до волынщиков. Как заглянул в души, распознал чаяния и страхи. В таком изложении события гораздо доступнее, чем сухие цифры и схемы сражений в учебниках. Из которых запоминаешь только кто проиграл, а кто выиграл. Даже лучше чем фильм, где баталии подают слишком быстро и не успеваешь изучить детали.

Изредка, восхищающие меня экскурсы, прерывались собственно сюжетом и на страницах снова мелькали знакомые имена и фигуры. Рассказывалась история, знакомая по Виктор Гюго - Собор Парижской Богоматери и Виктор Гюго - Человек, который смеется . Про любовь и ненависть, зависть и милосердие, верность и предательство. Хорошая такая история. Наивная. Полная чудесных совпадений и рафинированных чувств. С историей лучше знакомится по экранизациям. А роман "Отверженные" идеально подходит для того, чтобы увидеть Францию такой, какой ее знал Виктор Гюго.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.

Ну "соборище", вот же класс.. Хотя я заранее знала, что мне понравится, в 14 лет я его уже читала, правда тогда все было иначе.

В 14 лет я думала, что Собор - это история Эсмеральды, теперь же он стал для меня историей Квазимодо.

Читая "Собор Парижской Богоматери", я стала другом лишь одному персонажу - Клоду Фролло. Несмотря на свой грех, он мне симпачтичнее чем Гренгуар (которого хотелось прихлопнуть словно муху), чем Феб и Эсмеральда (даже разделять их не хочу, пустышки оба, ничего из себя не представляющие), чем Квазимодо (необъяснимо, но все-таки симпатии у меня к нему нет).

Эсмеральда же, к концу истории, просто начала меня бесить - тупая киса, явно не обезображенная интеллектом, как заведенная игрушка, умеющая только повторять: "Феб, Феб". Капитан де Шатопер интеллектом тоже не блещет, он вообще какой-то отвратительный, как сладкая вата. Его единственное достоинство - красивый мундир. Мне искренне жаль Флер-де-Лис - не самое выгодное приобретение она сделала.

А вот Клод Фролло совсем из другого теста - в нем есть какая-то глубина, и в его чувстве к Эсмеральде тоже - хотя казалась бы это все равно такая же похоть, желание - ан-нет, такая же да не такая. Фролло я могу сочувствовать, сопереживать ему, могу даже уважать его, но нет ни капли ни гадливости, ни презрения (привет Фебу и Эсмеральде!).

Собор на какой-то срок обрел душу в ужасном обличье - в уродстве горбуна Квазимодо. И совместный их образ не назовешь ни прекрасным, ни ужасающим - скорее он интересный, завораживающий. В тот момент, когда Квазимодо теряет все, что он любил, Собор потерял свою душу.

Вот только жаль братьев Фролло.