КЛИМОВ – военный инженер, специалист по взрывчатым веществам
ВЕНГЕРОВ – председатель министерской экспертной комиссии
ДРОЗДОВ – начальник строительства рудника
ЗОЯ – его жена, учительница
ВАРЯ – их дочь, школьница
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ – бригадир проходчиков
ПЕТУХОВ (Володя Длинный), ПОЛСТЯНКИН – проходчики
СТАРИК ЗНОБИШИН – взрывник
ВЕРА Голубева – ламповщица на руднике
СТЕПАНОВ-младший – студент
СОФЬЯ ИВАНОВНА – его мать
ШМЕЛЕВ – горный инженер
ГАНШИН – прокурор города
ПРИЕЗЖИЙ – молодой рабочий
Дежурная в гостинице, рабочие-горняки
На севере, 1985 год.
Много лет назад, еще в советские времена, я начал эту пьесу. И остановился, хотя для этого не было, казалось, никаких причин. И это больше всего раздражало. Так и лежала. И вспоминалась лишь в разговорах с театральными деятелями, которые иногда интересовались, нет ли у меня чего-нибудь новенького. Не из того, что уже написано и даже выпущено ВААПом, а совсем новенького. Есть, с готовностью отвечал я. Социальная драма. Взрыв на руднике, два горняка гибнут, приезжает комиссия, ей все врут…
– А может, эти двое не совсем погибли? – слышал в ответ. – Может, они просто в больнице и не могут участвовать в действии?
– Нет, – со вздохом говорил я. – Совсем.
Как правило, этого оказывалось достаточно. Но однажды нашелся директор театра, который спросил:
– А как вся эта история кончается?
Я заверил:
– Правильно.
– А что, это может быть интересно, – сказал он. – Почему бы вам не написать эту пьесу?
Я пообещал. На моем месте так поступил бы каждый. Потому что если драматурга просит об этом театр…
Пьеса написалась. Но к тому времени у директора театра изменились планы, и ему стало не до моего сочинения, к тому же не вполне идеологически стерильного. Я понял, что всесоюзная слава прошла мимо морды, как Азорские острова, и городажа не будет. Городаж – это когда пьеса широко пошла по стране. Но потом пьесу опубликовал альманах «Современная драматургия», а еще через некоторое время я узнал, что ее поставили в шахтерском Донецке и в шахтерском Новокузнецке. Не городаж, но и на том спасибо.
Прошло двадцать пять лет. Я не то чтобы забыл о своем давнем драматургическом опыте, но смирился с тем, что он так и останется мелким фактом моей биографии. Страшная трагедия на шахте «Распадская» побудила меня перечитать пьесу. Честно скажу, я был поражен. Ничего не изменилось. Ничего! Хоть ставь на титуле «2010» вместо «1985».
В темноте мелькают огни – лампы на касках горняков. Двое проходчиков, ПЕТУХОВ и ПОЛСТЯНКИН, выносят из забоя к устью штрека что-то громоздкое, металлическое.
ПОЛСТЯНКИН. Полегче, полегче! Ставим! (Отдыхают.) Говорят, покойник всегда тяжелей, чем живой человек. С механизмами, видно, то же.
ПЕТУХОВ. Кранты механизму. Вещественное доказательство.
ПОЛСТЯНКИН. Болтай побольше! (Оглядывается в сторону забоя, прислушивается.)
Со стороны главного ствола появляется бригадир проходчиков ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ, разматывая кабель лампы-переноски. Цепляет лампу за костыль в крепи, кому-то свистит.
ПОЛСТЯНКИН. Куда это, Вовчик?
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Сюда давай, к стенке. Кто с тобой? (Посветил.) А-а, Длинный… беги скажи ребятам, пусть все сюда сносят. (Петухов уходит.) Нашли?
ПОЛСТЯНКИН. Что?
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. «Что»! А то не знаешь!
ПОЛСТЯНКИН. Нет.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. А эти?
ПОЛСТЯНКИН. Да они и не ищут: план забоя, кто где стоял. А была, Вовчик, уверен?
Ярко вспыхивает лампа-переноска, освещая во всех подробностях станок-перфоратор, искореженный чудовищной силой взрыва и грузом обвала.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Была. (Смотрит на перфоратор.) Славкина. Двужилка, красная, вроде телефонного провода. На конце иголки припаяны, на другом выключатель. Козел.
ПОЛСТЯНКИН. Кончай!
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Молчи. Это завтра на поминках мы скажем, какой он был верный друг и незабвенный товарищ. Славка Голубев. Сучонок, белой «Волги» ему не хватало!
ПОЛСТЯНКИН. Кончай ты! Знаешь же!
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Все знаю. Разберемся. Нам теперь во многом разбираться придется! (Смотрит на перфоратор.) И Степаныч, валенок шелудивый! Что бы этой двужилкой – да по морде ему! Мерин! Молчи, Виталька! Завтра скажем, какой он был примерный семьянин и безотказный товарищ. Пень трухлявый! Наплодил четверых, так живи, молись на технику безопасности! (Пауза.) Все. Помянули. Беги, Виталька, в оба гляди. Если они найдут – совсем плохо.
Полстянкин уходит. Разборка завала продолжается. Из забоя появляются ВЕНГЕРОВ, ДРОЗДОВ и пожилой взрывник по прозвищу СТАРИК ЗНОБИШИН.
ДРОЗДОВ. Вот здесь они должны были укрыться. Сорок метров, поворот, вполне безопасно.
СТАРИК ЗНОБИШИН. А ближе и негде. Туточки я как раз свою динамку поставил, сходил пост глянуть, того иду назад – как он жахнет!
ВЕНГЕРОВ (в сторону забоя). Юрий Иванович!
КЛИМОВ. Иду… зацепился тут… (Подходит, вытаскивая тонкий красный провод.)
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (негромко). Длинный, живо! Нож есть?
ПЕТУХОВ. Понял. (Выключает лампу на каске, исчезает в забое.)
Провод в руках Климова обвисает.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (предупредительно). Оборвался. Давайте смотаю.
КЛИМОВ. Не беспокойтесь, мне не трудно.
ВЕНГЕРОВ. Отметьте, Юрий Иванович: взрывник находился здесь. Говорит, проверял пост охранения.
КЛИМОВ. Это входит в обязанности взрывника?
СТАРИК ЗНОБИШИН. А чего ж не помочь ребятам? Пока они станок прибирают. Не сидеть же сложимши руки на животе. (Бригадиру.) Так я говорю?
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Нашу бригаду всегда отличал дух коллективизма и товарищеской взаимопомощи.
КЛИМОВ. Вот как? Очень приятно.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Так про нас в газете писали. И про Славку. Про Голубева. Фантазер. Был. Беспокойный характер…
КЛИМОВ (закончил сматывать провод, неожиданно уколовшись). Черт!.. Иголка… припаяна. Что это такое?
СТАРИК ЗНОБИШИН. Где? А! Узявка это.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (поспешно). Это местное слово. Означает – веревочка, маленькие что-то. Узявка, в общем.
КЛИМОВ. А иголка зачем?
СТАРИК ЗНОБИШИН. Да это – чтоб в случае чего…
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Иголка? (Взял провод.) В самом деле. Я же говорю, Славки это. Голубева. Фантазер был. Вечно у него в карманах проводки всякие. Просто так, наверное. К примеру, если Старик Знобишин начнет задремывать… (Колет взрывника.)
СТАРИК ЗНОБИШИН. Тю на тебя! Сдурел?
ДРОЗДОВ. Бригадир, что за шутки?
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (пряча провод за спину). Извините, на нервной почве. С этой разборкой завала третью смену на-гора не выходим.
ДРОЗДОВ. Немного осталось. Завтра отдохнете.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Хоронить товарищей – это, по-вашему, отдых?
Появляется ШМЕЛЕВ. Ему лет тридцать пять – тридцать семь, как Климову и Дроздову. Щеголеват даже в спецовке. Скромен до наглости.
ШМЕЛЕВ (Венгерову). Владимир Андреевич. (Климову.) Юрий Иванович. (Дроздову.) Анатолий Сергеевич. Взрывать подано.
ДРОЗДОВ (хмуро). Горный инженер Шмелев хочет сказать, что для испытания взрывателей всё готово.
КЛИМОВ. Что всё?
ШМЕЛЕВ (тоном рапорта). Взрыватели отобраны на складе, заложены в мелкие шпуры. Остается нажать кнопку. Это рядом. Прошу!
ВЕНГЕРОВ. Вообще-то все это – функция экспертизы.
ШМЕЛЕВ. Товарищи нам не доверяют?
ДРОЗДОВ. Это я распорядился подготовить испытания. Каждый лишний час простоя…
ВЕНГЕРОВ. Что ж, пойдемте.
КЛИМОВ (бригадиру). Провод – к остальному. (Уходит за Венгеровым и Дроздовым.)
ШМЕЛЕВ. Провод? (Смотрит на «узявку» в руках бригадира.) Раззявы! (Уходит.)
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ. Ну, Знобишин! «Узявка»! Черт тебя за язык тянул! (Бросает провод к перфоратору и другому оборудованию, извлеченному из завала).
Со стороны главного ствола доносится негромкая серия сбивчивых хлопков-взрывов. За ней – вторая.
СТАРИК ЗНОБИШИН (считает сбои). Отказ… Еще два… И еще… Я же говорил – на взрыватели спишут!..
Убедившись, что чужих нет, к бригадиру подходит Петухов, протягивает разбитый выключатель с обрывком красного провода.)
ПЕТУХОВ. За вагонеткой был.
ВОЛОДЯ МАЛЕНЬКИЙ (разбирает осколки пластмассы). Так и есть – замкнуто. Вот и вся экспертиза. (Заворачивает выключатель в платок, прячет в карман.)
Из забоя медленно выходит Полстянкин, молча кладет в световой круг от переноски две размозженные горняцкие каски. Полная тишина. В самой сути ее таятся ритмы траурной музыки…
И вот уже похоронный марш звучит во всю силу оркестра.
Многолюдная траурная процессия движется по главной улице города. Из окна гостиницы за ней наблюдают ВЕНГЕРОВ и ЗОЯ. Они только что вошли, оба в плащах.
В номере то пасмурно, то солнечно от быстрого движения низких снеговых облаков. Это трехместный люкс, дорогой, старомодный, с нишей-альковом за тяжелыми задернутыми портьерами, со спальней за дверью с матовыми стеклами. В просторной гостиной повсюду бумаги, канцелярская пишущая машинка на столе.
Музыка за окном, удаляясь, слабеет, потом смолкает.
ЗОЯ. Какая тяжелая в этом году весна!
ВЕНГЕРОВ. Давайте работать. (Снял плащ, помог раздеться Зое.) На чем мы остановились?
ЗОЯ (садится за машинку). «Перечень оборудования, обнаруженного при разборке завала». Здесь зачеркнуто: «Провод двужильный, красный, неизвестного назначения». Это не нужно?
ВЕНГЕРОВ. Предмет неизвестного назначения в акте экспертизы – нонсенс… (Заглянул в спальню.) Странно. Я думал, Юрий Иванович спит. Номер не заперт…
ЗОЯ. Спит? Уже двенадцать.
ВЕНГЕРОВ. Он вернулся с рудника только под утро. (Прошел в прихожую.) Плащ здесь. Даже два. Ничего не понимаю.
ЗОЯ. Может, спустился в буфет?
ВЕНГЕРОВ. Не будем терять времени. (Диктует.) «Таким образом, все материалы расследования неопровержимо доказывают, что взрыв в первом забое рудника «Маяк»…
Зоя печатает.
«…в результате которого погибли горнорабочие Голубев и Степанов…» Поставьте инициалы.
Зоя печатает.
«…явился прямым следствием некондиционности взрывателей Д-35…»
Одна из портьер, закрывавших нишу-альков, неожиданно откидывается.
ПРИЕЗЖИЙ (он полуодет, чем-то ошеломлен). Кто погиб? Какую фамилию вы сейчас назвали?
Зоя испуганно оглядывается.
ВЕНГЕРОВ. Что это значит? Вы кто?
ПРИЕЗЖИЙ. Фамилию! Повторите фамилию!
ВЕНГЕРОВ (сбит с толку). Степанов.
ПРИЕЗЖИЙ. Другую, первую!
ВЕНГЕРОВ. Голубев.
ПРИЕЗЖИЙ. Славка?!
ЗОЯ. Эс А – Станислав.
ПРИЕЗЖИЙ. Когда это произошло? Ну, взрыв!
ВЕНГЕРОВ. В пятницу, в три пятнадцать по местному времени. У вас есть еще вопросы?
ПРИЕЗЖИЙ. Не совпадает… А когда стало известно в городе – всем?
ВЕНГЕРОВ. Полагаю, наутро.
ПРИЕЗЖИЙ. Совпадает!.. Вы верите в необъяснимое?
ВЕНГЕРОВ. Начинаю. Как вы здесь оказались?
ПРИЕЗЖИЙ (думая о своем). Сел в самолет, прилетел.
ВЕНГЕРОВ. И приземлились прямо в этот альков?
ПРИЕЗЖИЙ. В этот что? А, да нет, полночи в холле болтался.
В отдалении вновь возникают звуки траурной музыки.
ПРИЕЗЖИЙ. Значит, это их хоронят… (Спохватившись.) Извините. (Задернул портьеру.)
ВЕНГЕРОВ (подошел к телефону, набрал номер). Дежурная? Зайдите в двадцатый номер… Да, в министерский!..
ПРИЕЗЖИЙ (с полотенцем на шее). Извините. (Проходит в ванную.)
Одновременно в номере появляется ДЕЖУРНАЯ. Ей лет двадцать пять, модно одета, держится независимо.
ВЕНГЕРОВ. Что означает здесь данный товарищ?
ДЕЖУРНАЯ. Умываться пошел. А что?.. Что вы на меня так смотрите? Вселили и живет.
ВЕНГЕРОВ. Вселили – кто?
ДЕЖУРНАЯ. Администратор, кто! Я, что ли? Ваш же товарищ и приказали. Товарищ Климов. Я еще говорю: давайте раскладушку в коридоре пристрою, а он как раскричится!
ЗОЯ. Климов раскричался? Вы ничего не путаете?
ДЕЖУРНАЯ. Ну, не криком – спали же все, ночь. Вежливо, а сам аж позеленел. Мне, говорит, ваша предупредительность – во! (Показала на горло.) Извольте выполнять. А нам что? Нам велено вас слушаться. Этого мы вообще не хотели селить, не комбинатский он и вообще без командировки… Так что теперь?
ВЕНГЕРОВ. Понятия не имею!
Из ванной выходит Приезжий.
ДЕЖУРНАЯ. Гражданин, собирайтесь, выселяем вас.
ПРИЕЗЖИЙ. Между прочим, я заплатил за сутки вперед. Восемь сорок. Показать квитанцию?
ВЕНГЕРОВ. Аргумент! Придется испросить вмешательства высших сил! (Вышел.)
ПРИЕЗЖИЙ. Министерский, значит, номер. То-то, я смотрю, дорого. А он министр?
ЗОЯ. Не совсем.
ПРИЕЗЖИЙ. Но немного все-таки есть?
ЗОЯ. Заместитель начальника главка.
ПРИЕЗЖИЙ (подумав). Придется выметаться. (Собирает вещи.)
ВЕНГЕРОВ (вернулся с полдороги, раздражен, ироничен). Если товарищ Климов изволили отдать это распоряжение, пусть сами и отменяют. (Приезжему.) Можете не спешить.
ПРИЕЗЖИЙ. Извините. (Взял плащ, вышел.)
ВЕНГЕРОВ (Дежурной). У меня к вам огромная просьба: никого сюда не пускать. У нас очень срочная работа.
Дежурная уходит.
ВЕНГЕРОВ (диктует). «Как следует из документов, указанная партия взрывателей Д-35 хранилась в наружном складе рудника при температуре, доходившей до минус сорок восьми градусов Цельсия…»
Зоя печатает.
ДЕЖУРНАЯ (появляется на пороге). К вам человек. Из простых, с трубой. Говорит, к товарищу Климову.
ВЕНГЕРОВ. Ну, раз к самому товарищу Климову!.. Пусть войдет… человек с трубой.
Входит СТАРИК ЗНОБИШИН. Одет парадно, чем-то обеспокоен. В руках сверкающий бас-геликон.
СТАРИК ЗНОБИШИН. Диспетчер передал – потребен срочно.
ВЕНГЕРОВ. Присаживайтесь. Товарищ Климов задерживается. Похороны, как я понимаю, закончились?
СТАРИК ЗНОБИШИН. Ну! Я прям бегом. (Беспокойно прислушивается.) Не палят, а?
ВЕНГЕРОВ. То есть, не взрывают? Работы в первом забое прекращены, пока не будет подписан акт экспертизы.
СТАРИК ЗНОБИШИН. То в первом, ясное дело. На втором не палят. И на третьем. Нигде!
Стук в дверь.
ВЕНГЕРОВ. Кажется, нам сегодня дадут поработать! Войдите!
На пороге появляется ГАНШИН. Ему около сорока, внешне зауряден, с портфелем. Дежурная преграждает ему дорогу.
ДЕЖУРНАЯ. Туда нельзя, гражданин!
ГАНШИН. Мне разрешили войти.
ДЕЖУРНАЯ. А я вам говорю – нельзя!
ГАНШИН. Вы назвали меня гражданином, а сами лишаете простейшего права воспользоваться приглашением. Нелогично, девушка!
ДЕЖУРНАЯ. «Право», «право»! Тоже мне прокурор. Закройте дверь!
ЗОЯ. А это и есть прокурор. Входите, Вячеслав Николаевич.
ДЕЖУРНАЯ. Прокурор?
ГАНШИН. Прокурор.
ДЕЖУРНАЯ. Ой! (Исчезает.)
ГАНШИН. Я хотел бы видеть товарища Климова.
ВЕНГЕРОВ. Я не могу его заменить?
ГАНШИН. Он вам ничего не передавал?
ВЕНГЕРОВ. Нет.
ГАНШИН. Тогда я, если позволите, подожду.
СТАРИК ЗНОБИШИН. За мной будете.
ВЕНГЕРОВ (Зое). Давайте заканчивать. (Диктует.) Повышение температуры взрывателей до плюс восемнадцати градусов в подземном складе рудника…»
Зоя печатает.
ВЕНГЕРОВ. «…вызвало необратимые изменения в составе гремучей смеси… что и явилось конкретной причиной взрыва». Точка.
Короткий стук в дверь. Появляется ШМЕЛЕВ.
ШМЕЛЕВ. Анатолий Сергеевич Дроздов и сопровождающие его лица.
ДРОЗДОВ (входит). Добрый день. (Подозрительно смотрит на Шмелева.)
ВЕНГЕРОВ, Где же сопровождающие его лица?
ШМЕЛЕВ. К вашим услугам. Инженер Шмелев.
ВЕНГЕРОВ. Шмелев… знакомая фамилия.
ДРОЗДОВ. Мой заместитель. Бывший. Приказом министра понижен в должности за похищение из Мурманского порта шведского горного оборудования на семнадцать миллионов рублей золотом.
ВЕНГЕРОВ. А, помню. Того, что было расписано «Печенганикелю». Оборудование, конечно, не вернули?
ДРОЗДОВ. Не успели, навигация кончилась. Но оплатили сразу же, до копейки.
ВЕНГЕРОВ. Значит, вы и есть тот самый Шмелев? Лихо вы ту комбинацию провернули.
СТАРИК ЗНОБИШИН. Обратно не палят! (Дроздову.) Не палят? Или я уже совсем оглохший?
ДРОЗДОВ. С одиннадцати ноль-ноль проходка прекращена во всех забоях. (Передает Венгерову большой коричневый конверт.) Юрий Иванович заказал срочные анализы. Прошу извинить за вторжение.
(Ганшину.) Мне сказали, что вы здесь.
ГАНШИН. Я всегда говорю, куда ухожу.
ДРОЗДОВ. Без четверти одиннадцать диспетчер «Маяка» принял вашу телефонограмму с запрещением использовать взрыватели Д-35.
ГАНЩИН. Это не означало запрещения проходки.
ДРОЗДОВ. Означало. Взрывателями других типов мы давно не пользуемся. Их нет.
ГАНШИН. Как я понял из телефонного звонка эксперта Климова, Д-35 показали при испытаниях большой процент отказов и неустойчивую детонацию. Я счел своим долгом принять меры.
ДРОЗДОВ. Разве акт экспертизы уже подписан?
ВЕНГЕРОВ. Нет. Пока все это – личная инициатива эксперта Климова.
Не замеченный присутствующими, в номере появляется КЛИМОВ. Он в шинели с майорскими погонами, в фуражке с черным околышем. Некоторое время молча стоит в прихожей, неприязненно наблюдая за происходящим, затем начинает медленно раздеваться.
ДРОЗДОВ. Вячеслав Николаевич, действия прокуратуры не могут основываться на личном мнении одного эксперта. Я даю приказ продолжить проходку. (Идет к телефону.)
ГАНШИН. У вас есть мое предписание. Как с ним поступить – ваше дело. Вы уверены, что до того момента, когда акт будет подписан, ничего не случится?
ДРОЗДОВ. Это первый случай с начала проходки!
ГАНШИН. И последний? Тогда звоните. Но если случится… Анатолий Сергеевич, я даю вам честное слово коммуниста, что добьюсь для вас обвинительного приговора по всей строгости закона. И приказ, который вы сейчас хотите отдать, будет отягощающим вину обстоятельством.
ДРОЗДОВ (в трубку). Диспетчерскую «Маяка»!
ЗОЯ (предостерегающе). Анатолий!
ШМЕЛЕВ. Она права.
О проекте
О подписке