3

Следующий день Александр решил посвятить наведению порядка в доме. Он соорудил посудную полку над плитой, приладил к косяку наружной двери вертушку, чтобы не подпирать дверь лопатой. Но вчерашний разговор с Олонко и Соло не выходил из головы. «Надо учиться, надо учиться», – вертелось в мыслях.

– Надо нам с тобой учиться, – сказал он псу. – Пойдём-ка, Нордик, сходим к Сикте.

Норд готов был немедленно идти куда угодно, лишь бы идти. Они поднялись на дорогу и зашагали по улице. Во дворах горели прошлогодние листья, заволакивая густым дымом всю округу – люди готовили огороды к весне.

В одном дворе бабушка-хабуга тюкала колуном по полену, которое явно не хотело поддаваться. Александр на секунду замешкался, потом решительно открыл калитку.

– Дайте, я попробую.

Он забрал из рук бабули колун с насаженным на него сучковатым поленом, размахнулся, перевернул его в воздухе и с размаху ударил обухом о колоду. Полено с треском разлетелось в разные стороны.

– Мужчина! – сказала бабушка.

Александр взял другое полено, ударил вдоль сучка. И дело пошло. Он ощущал приятное напряжение в мышцах. Тело хотело простого труда. Горка колотых дров росла. Александр разогрелся на солнышке, скинул куртку, а затем и рубашку. Бабушка присела на полено, спокойно, задумчиво смотрела на помощника. Александр за полчаса переколол валяющиеся чурки, разогнулся.

– Есть ещё, бабуля?

– Хватит, Забда. Ты хорошо поработал. Пусть Солнце даст тебе удачного дня!

– Откуда вы знаете мою фамилию?

– Кто же тебя не знает? Ты вернулся! Пойдём в дом.

– Спасибо, мне идти надо.

– Пойдём! – решительно сказала бабушка.

В низкой комнатке с одним окошком стоял дощатый стол и лавка, у стены сделанная из досок же кровать, застеленная лоскутным одеялом. Горела многократно подмазанная, выбеленная известью печка. Хозяйка усадила Александра за стол, налила чай в жестяную кружку, принесла бруснику в берестяной коробке, красиво украшенной вырезанными узорами, поставила сахар и плетёную из прутиков тарелочку с карамельками.

– Какие красивые вещицы! – потрогал Александр туесок и тарелку. – Откуда у вас такие?

– Сама делала.

– Сами? Вы умеете делать такие вещи?

– Раньше все женщины умели. Другой посуды-то и не было. И мебель всю мужики делали сами. Иктэ семнадцать лет, как ушёл к верхним людям, а стол до сих пор, как новый, – погладила она сморщенной ладонью выскобленные доски. – Сын приезжал, хотел новую мебель купить, я отказалась. Зачем новая? Эту муж делал, мне с ней хорошо. Смотрю на стол – мужа вижу, на лавку сажусь – Иктэ рядом. Хорошо.

– А что же, вам никто не помогает?

– Помогают. Сын приезжает, дрова заготовит, дом поправит. Далеко он, работает, редко бывает. Люди приходят, принесут кто рыбу, кто мяса, кто дров порубит как ты.

– Как же вас зовут, бабушка?

– Золомпо.

– Золомпо, – повторил Александр. – Что значит Золомпо?

– Рябина. В молодости все говорили, подходит мне это имя. Я красивая была, стройная. Молодые все красивые…

Бабушка полезла в какой-то ящик. Достала альбом, положила на стол. Обложка была украшена аппликациями из бересты. В прорезанном орнаменте угадывались какие-то звери, птицы, рыбы, а в центре Александр сразу узнал свернувшуюся змею.

– Тоже вы делали? А почему змея?

– Как же без Змея? Он покровитель рода! Ты сам Змей, а спрашиваешь!

– Почему я Змей? Я не понимаю.

– Ты не знаешь, как тебя зовут?! Как можно? Забда – Змей!

– Что, меня уже Змеем здесь прозвали?

– Ай-яй-яй! Тебе учиться надо! Язык хабуга совсем не знаешь! – старушка проворно встала, заходила по комнате, размахивая руками. – Забда на хабуга – Змей! Как ты не понимаешь?

– Забда переводится на русский язык как Змей? – переспросил Александр в растерянности.

Он не мог поверить тому, что только что осознал! Буря воспоминаний заполнила мозг, мысли метались от одного фрагмента памяти к другому. Внезапно всё стало на свои места, связалось в одну цепочку: Змей на Острове, Забда в прошлой жизни, миф о Змее-спасителе с двумя душами, дед Забда Чен, вождь Забда в прошлой жизни и Забда-вождь теперь. Бабушка что-то говорила, показывая старые фотографии в альбоме.

– Да ты меня не слышишь, Забда?

– Извините, Золомпо, я задумался. Вы открыли мне моё имя, теперь я многое понял. Мне надо идти. Я ещё зайду к вам. Спасибо за угощение.

Он машинально шёл по дороге. Размышления не отпускали. Лай Архи вывел его из раздумья. В раскрытых дверях стоял Сикте.

– Солнце в твой дом, Сикте! Почему ты не сказал мне, что моя фамилия означает Змей?

– Мир твоим мыслям! Заходи в дом.

– Почему ты не сказал?

– Заходи!

Сикте поставил перед Александром кружку, конфеты, налил горячий чай, сел сам напротив, отхлебнул, помолчал.

– Ты не спрашивал, – сказал он спокойно.

– Но это же всё меняет, ты понимаешь?

– Я понимаю. Но ты не спрашивал. Откуда я знаю, что ты не знаешь, что означает твое имя? Как человек может не знать своего имени? Твое русское имя что значит?

– Александр? Это греческое или римское имя, сейчас не помню. Какая разница? Так родители назвали.

– Как можно?! Если ты не знаешь, значит, твоё имя тебе не помогает! Как можно? Вам там, в городе неинтересно даже, кто управляет вашими судьбами!

– Какое значение может иметь имя? Родители выбрали, какое понравилось…

– Подумай своей головой! «Какое значение»! Вспомни, как ты оказался здесь. Разве не Змей привел тебя сюда? Ты думаешь, что ты сам так решил? Змей целое столетие выправлял судьбы твоих предков, чтобы, наконец, вернуть тебя своему народу! Имя даётся человеку, чтобы у него был покровитель. Трудно правильно выбрать имя. Но если оно подходит человеку, то будет помогать ему в жизни.

– А твое имя что означает? – спросил Александр.

– Сикте – это Полынь. Умная трава, сильная. Любую болезнь лечит. Когда мне плохо, я с ней говорю, она совет даёт. Хорошее имя! Я горжусь! Сто лет с этим именем живу, никогда её не обидел.

– Так что, тебе нельзя обидеть полынь? То есть, ты не можешь её сорвать, скосить?

– Могу, если она разрешает. Но без нужды нельзя – плохо будет. Да что ты спрашиваешь, ты же сам змей защищаешь, сам понимаешь.

– Я змей жалею просто. Зачем ни за что убивать? Это что, если бы я убил змею…

– Если бы ты убил, ты потерял бы своё имя. Змей больше не стал бы тебе помогать. Ты заблудился бы в тропах судьбы, и мы бы никогда не встретились.

Сикте долил ещё чаю.

– Откуда ты узнал своё имя?

– Золомпо сказала.

– Золомпо – умная женщина. Что ты у неё делал?

– Дрова колол. Помог немного.

– Попросила?

– Нет, проходил мимо, увидел…

– Хорошее дело. Ты – хабуга! Доброе дело возвращается добрым делом.

– Да я же просто так, бескорыстно. Чем может отплатить старая женщина?

– Разве она не вернула тебе имя? Это не доброе дело?

– Да! Конечно! Я не подумал…

– Всё возвращается. Всё, что ты сделал в жизни хорошего, возвращается к тебе. Всё, что ты сделал плохого – вернётся, может быть, не сразу, но с годами вернётся и больно тебя ударит.

– А этого можно избежать?

– Можно, но трудно.

– Что нужно сделать?

– Нужно вспомнить всю свою жизнь по мгновениям, вспомнить всё, что ты сделал плохого, кого обидел. Надо поставить себя на место обиженного и прочувствовать всю его боль. Если сможешь это сделать, плохое уже не будет тебя беспокоить.

– Но на это нужно очень много времени, это же невозможно!

– Каждый выбирает сам: или ждать удара в самый неподходящий момент, или попросить прощения у всех обиженных.

– Ну, я думаю, не так уж много людей я обидел…

– Не забудь о животных, о растениях, о камнях.

– Они тоже могут мстить?

– Они не мстят. Ты сам бьёшь себя своими поступками.

– Как же представить себя камнем?

– Уж как-нибудь представь. Нужно было думать тогда, когда решил его обидеть. Или жди, что камень провернётся под ногой, когда будешь бежать. Тебе выбирать.

– Да, наверно нужно найти время и заняться этим.

– Любое мгновение даёт человеку возможность изменить свою жизнь.

Сикте достал маленькую трубку, набил табаком, раскурил. Александр достал сигарету.

– Сикте, мне бы что-нибудь почитать о хабуга. Я совсем ничего не знаю.

– Читай.

– У тебя есть книги про хабуга? – удивился Александр.

– Зачем книги? Читай людей, читай реку, читай тайгу. Разве буквы могут рассказать, как распускается цветок, как улыбается ребёнок? Читай природу, читай жизнь – сам всё поймешь, если будешь внимательным.

– Слушай, Сикте, – вдруг спохватился Александр, – а что же ты не спрашиваешь меня, почему я здесь?

– Что спрашивать? Ты вернулся.

– Ты знал?

Сикте рассмеялся:

– Я же тебе прошлым летом сказал, что ты пришёл туда, куда тебе нужно. Зачем уезжал? Здесь твое место.

– Ещё ты тогда сказал, что я делаю бесполезную работу, – вспомнил Александр.

– И что, работа была полезной?

– Нет. Ты был прав.

– Что теперь собираешься делать? – спросил Сикте.

– Думаю пойти учителем в школу, если возьмут. Ты как считаешь?

– Хорошее дело. Иди, учи детей. Сам заодно учиться будешь. Дети учат.

– Ты мне столько всего сказал, мне переварить надо, обдумать всё. Можно я буду к тебе приходить, советоваться?

– Обдумай, но не умом, а сердцем. А приходить можно. Приходи, когда захочешь.

4

На крыльце своего дома Александр обнаружил ведро картошки. «Наверно Пасхин приходил», – подумал он. Несколько картошин почистил для ухи, остальные рассыпал под кроватью, чтобы прорастали. Взял лопату, копнул в нескольких местах участка. Земля уже оттаяла на штык, можно было копать. Разметил гряду под картошку, стал вскапывать землю. Спина с непривычки быстро устала, заныла поясница. Вернулся в дом, сварил уху, благо, соль и специи нашлись в коробке на кухонном столе. Только приготовился есть, как вошёл Пасхин.

– Привет, Саша! Ты что нас забыл? Почему не приходишь столоваться?

– Здравствуй, Петрович! Садись со мной, испробуй ушицы.

– Ух ты! Откуда рыба? Сам что ли поймал?

– Олонко и Соло принесли. Садись.

Александр подал гостю тарелку.

– Извини, хлеба нет.

– Нормально. Уха и без хлеба хороша.

– Спасибо, Петрович, за картошку. Посажу. Я уже огород копать начал.

– Какая картошка?

– Ну, ведро картошки. Разве не ты принес?

– Не я.

– А кто же тогда?

– Не знаю. Да это неважно. Кто-то, значит, захотел тебя угостить.

– Как же не важно? А как я смогу поблагодарить?

– А зачем? Захотел человек доброе дело сделать, и сделал. Он же не ради благодарности. У нас это в обычае. Ты захочешь – другому сделаешь. Так по кругу добро и вернется.

– А как же ведро хозяину вернуть? Я же его не знаю.

– Поставь у порога, заберут, если нужно. Как поживаешь-то?

– Да вот, устраиваю быт помаленьку. Сегодня к Сикте ходил. Он мне столько информации выдал, чуть мозги не расплавились. Теперь обдумываю.

– Сикте может, мудрый старик! Иногда простую вроде вещь скажет, а потом неделю эта мысль из головы не выходит. Умеет! Пойдем, ко мне сходим, хлеба возьмёшь, да семена Ласик тебе приготовила. Посадишь, глядишь, к приезду Зои зелень какая-никакая будет.

Лариса надавала семян – не пожалела.

– Да куда мне столько? – растерялся Александр. – У меня ещё и огорода-то нет.

– Берите, берите! Огород – дело наживное, вскопаете.

– Бери, – поддержал Михаил, – там земля паханная, мягкая. Время до посадки ещё есть.

Лариса дала подробные инструкции, когда, что и как сажать, и Александр с охапкой пакетиков и буханкой свежего хлеба пошёл домой.

Норд по пути выпросил горбушку – соскучился по печеному. Ближе к дому он вдруг взял след и понёсся к дому.

На пороге сидели Олонко и Соло. Олонко почёсывал псу загривок и что-то приговаривал. Александр пожал руки.

– Заходите, чай будем пить, дом посмотрите.

– Видели мы твой дом, – сказал Олонко. – Помогали Мише строить. Миша – хороший человек.

Александр вскипятил чайник, заварил покрепче.

– Хороший чай у тебя, Забда!

– Из города привёз. Здесь такой не продают.

Он вытащил две пачки, подал гостям.

– Возьмите, дома заварите.

– Хороший подарок, – сказал Соло, разглядывая пачку. – А мы с делом пришли.

– Говорите.

Александр протянул раскрытую пачку сигарет, вытащил и себе.

– Пошли завтра на рыбалку. Чунгай на берег вышел, я сам видел.

– Кто такой Чунгай?

– Ха! Ты не знаешь? Жук такой, в воде живет постоянно. Когда таймень на нерест идет, он на берег выходит, людям говорит.

– Что говорит? – не понял Александр.

– Говорит, что таймень идёт, остроги готовить надо, на рыбалку идти надо. Я один Чунгая видел, никто ещё не знает. Пойдём, первая рыба наша будет!

– Я вообще-то собирался завтра в школу идти, на работу устраиваться, – сказал неуверенно Александр.

– Успеешь в школу. Первая рыба важнее! Кто первую рыбу добыл, тот весь год с удачей! Собирайся!

– А что мне брать с собой?

– Ничего не нужно. Оденься тепло, сапоги надень. Мы сами всё возьмём. Часов в пять пойдем. Жди на берегу, зайдём за тобой.

– А собаку можно взять? Как же я его брошу?

Олонко критически посмотрел на Норда, махнул рукой:

– Его можно, он хороший человек, всё понимает. Не проспишь, Забда?

– Будильник заведу.

Ночью Александр почти не спал. С вечера решил протопить. Давно нетопленная печь сначала не хотела разгораться, дымила, потом долго не согревалась. Александр подложил побольше дров, и печка накалилась так, что невозможно стало спать. Он несколько раз выходил на крыльцо, раскрывал дверь, чтобы проветрилось. А потом не мог заснуть, думал о предстоящей рыбалке. О таймене он слышал, читал, знал, что это «царь-рыба» и даже пробовал балык из тайменя. Но никогда не видел живым, а тем более не ловил. Воображение рисовало картинки, как огромная рыбина выворачивается из рук, а он пытается её удержать.

Кажется, только задремал, как зазвенел будильник. Наскоро хлебнул чаю, благо, горячий чайник стоял на печке, оделся и вышел в студёное утро под яркое звёздное небо. Норд с недоумением поднял брови, мол, куда это понесло хозяина в такую рань, потянулся, и вышел следом. Они сели на берегу и стали ждать.

Где-то вверху плеснуло раз, другой. На блестящем фоне воды показался тёмный силуэт, и точно напротив Александра ткнулась в берег длинная узкая лодка. Это и был бат – долблёная из одного бревна лодка.

– Садись, – послышался тихий голос Соло. – Только не шуми. Молча поедем.

Александр посадил Норда в лодку, уселся сам. Сидений, как в обычных лодках, здесь не было, приходилось сидеть на дне. Бат казался очень неустойчивым, и Александр инстинктивно вцепился в борта.

– Не бойся, Соло умеет, – сказал Олонко. – Привыкнешь. Лодка хорошая.

Шли на шестах. Соло стоял на корме и ловко отталкивался длинной жердью от дна. Олонко сидел, держа наготове второй шест. Шли против течения, держась у берега. Когда прошли село, Соло повернул к противоположному берегу. Олонко встал на носу и стал помогать. Посредине реки глубина была метра два, и было заметно напряжение Соло и Олонко, когда проходили стремнину. Но вот течение поубавилось, приблизился берег, и бат уткнулся в песчаный берег. Олонко выскочил, накинул верёвку на корягу.

– Выходи, – сказал он Александру.

Они поднялись на невысокий береговой обрыв, пошли сквозь кусты по тропинке к подножью крутого склона горы. Вышли на поляну, подошли к огромному, метра полтора высотой, обломку скалы. Олонко опустился перед камнем на колено, положил в расщелину две сигареты и стал что-то шептать. Небо уже стало светлеть, и Александр разглядел: на уступе камня и под ним на земле лежало множество различных вещиц. Здесь были ружейные патроны, рыболовные крючки, пуговицы, размокшие упаковки чая и сигарет, и даже ржавый нож, но больше всего было больших и мелких костей разных животных. Олонко отошёл, его сменил Соло.

– Что ты делал? – спросил Александр у Олонко.

– Просил его разрешить поймать тайменя.

– А почему именно этот камень?

– Он – Хозяин.

– Хозяин чего?

– Хозяин тайги, реки, гор, всего. Старики говорят, давно-давно на этом камне жил Змей. Он был Хозяин. Теперь Змея нет, камень Хозяин. Его просить надо. Если позволит, поймаем тайменя, не захочет – не будет удачи. А рассердится, – скажет Реке, она утопить может. Без его разрешения никак нельзя.

Александр дождался, когда Соло освободит место, подошёл. Сокрушаясь, что ничего не припас для жертвы, порылся в карманах, достал несколько монет, положил на уступ. Опустился на колено и тут же представил себя перед немигающим взором могущественного Змея на Острове. С трепетом он прошептал свою просьбу:

– Прими мой скромный дар, Камень Змея! Позволь нам сегодня поймать первого тайменя.

Камень молчал, и нельзя было понять, разрешает ли он, или напротив, сердится. Александр поднялся, сделал три шага назад, подошёл к спутникам.

– Теперь надо Реку просить, – сказал Олонко.

Они подошли к берегу. Каждый бросил свой дар в воду и прошептал просьбу. Вода молчала. Потом вдруг прямо перед ними три раза подряд плеснула рыба.

– Три! Три тайменя разрешила! – обрадовался Соло.

– Да, теперь можно начинать, – сказал Олонко.

Они снова уселись в лодку, и пошли вверх по течению.

Около часа Соло толкал лодку против течения. Рассвело. Александр с удовольствием рассматривал крутые берега с цветущими кустиками багульника и песчаные косы со стоящими неподвижно цаплями. Наконец, свернули в приток и пристали к берегу.

Олонко достал из-под ног острогу – кованый из арматурного прута трезубец, насаженный на прочное двухметровое древко.

– Держи, Забда. Ты – первый. Проходи на нос.

– Нет-нет, я же не умею, – попытался отказаться Александр. – Я же рыбу всю распугаю. Давайте вы сначала, а я посмотрю.

– Ты – первый! Учись. Хозяин тебе разрешил, Река разрешила, чего боишься? Стань на колени на самый нос, смотри вперед. Вон там речка расширяется, видишь? Там нерестилище. Увидишь рыбу, рукой знак дай, куда подойти. Медленно идти будем. Таймень на нересте не пугливый. Подойдём, прицелься хорошо, острогу подведи близко, потом бей сильно. Только в голову бей, в другое место нельзя – сорвется. Поранить рыбу нельзя – уйдет, удачи не будет всё лето. Давай! Первая рыба твоя, Забда!