Глава вторая

Национальный вопрос, как показывает история целого ряда государств, может быть мощнейшим геополитическим движителем и рычагом, способным перевернуть целые континенты. Вероятно, крупнейший и самый наглядный пример того, как национальный вопрос стал причиной глобальных геополитических сдвигов – гитлеровская Германия тридцатых-сороковых годов прошлого века. Не секрет, что именно идея объединения германской нации под эгидой одного немецкого государства и стала своеобразной отправной точкой насильственного построения Третьего рейха – немецкие Австрия, Судеты, Данцигский коридор в Восточную Пруссию, Эльзас и Лотарингия были более приоритетными целями Гитлера, чем выкачивание оттуда прибылей немецкими промышленниками. Хотя и последнее, конечно, имело свой вес и свою цену…

В настоящее время национальный вопрос также является важным геополитическим фактором, который не стоит сбрасывать со счетов как возможный детонатор взрывных геополитических процессов на европейском континенте и даже за его пределами. Самый очевидный пример тут, вероятно, как раз сейчас играет определяющую роль во всех геополитических раскладах – это русский национальный вопрос и попытка России отстоять права русского населения Крыма, Новороссии и других, некогда украинских, регионов, населенных, преимущественно, этническими русскими.

Можно сколько угодно говорить о том, насколько это соответствует так называемому «международному праву», является ли это справедливым и так далее, но бесспорно одно – национальный вопрос стал одной из причин запуска мощнейших геополитических процессов на самом востоке Европы, заставив весь мир вздрогнуть и вспомнить о временах холодной войны.

Религия также может быть движущей силой геополитической экспансии. И это тоже видно как на исторических примерах, так и на примере современных концепций, проповедуемых некоторыми религиозными группами.

Из истории мы можем вспомнить многое, что подтверждает наши слова – это, например, Крестовые походы средневековых европейских христиан, которые, как правило, были очень затратными, весьма рискованными для всех его непосредственных участников, ужасными по логистике и с точки зрения экономики вообще почти никак не оправдывавшими себя. Хотя личный интерес некоторых авантюристов, надеявшихся разбогатеть на грабежах, равно как и некоторый интерес европейских владык, заинтересованных в получении барышей с завоеванных земель, исключать, конечно, нельзя. Но это, всё-таки, побочные и фрагментарные мотивы, которые, не оседлав волну религиозного рвения христиан, сами не имели бы ни малейшего шанса на столь значительные и продолжительные геополитические потрясения на Ближнем Востоке и в самой Европе.

Экспансия европейцев на оба американских континента также в значительной степени подпитывалась миссионерским духом христианских проповедников и церковных структур, которые за ними стояли. Помимо продвижения собственных интересов, они придавали этой экспансии некую духовную легитимность в глазах религиозных европейских обывателей, а также, зачастую, использовали для этого своё влияние на европейские монархии.

Вспомним также и ранний период распространения ислама, который можно охарактеризовать как чисто военную экспансию под религиозными знаменами.

А для понимания современного положения вещей достаточно упомянуть лишь два слова – Исламский халифат – чтобы понять, что религия, как приводной ремень геополитических амбиций глобального масштаба, отнюдь себя не исчерпала, что бы по этому поводу не думали образованные европейские атеисты…

Когда я говорю о ресурсных и климатических мотивах геополитики, я имею в виду, как ни странно, отнюдь не нефть или газ. Да, это чрезвычайно важные ресурсы, и сомневаться в этом не приходится. Но очевидно и то, что они относятся к более общему разделу экономических интересов. И именно по этой причине, при всей их важности, мы если и будем говорить о них, то в более соответствующее время.

Наиболее же ярким проявлением ресурсов, которые могут быть объектом геополитических споров и притязаний, является вода. Вода Иордана уже является предметом взаимных претензий в засушливом ближневосточном регионе. А все большее количество государств, страдающих от засушливого климата и нуждающихся в удовлетворении своих растущих потребностей в воде, с интересом начинают присматриваться к возможностям и ресурсам своих соседей. То, что двадцать первый век может стать веком «водных» войн, прогнозируют многие геополитики, демографы, футурологи.

Также стоит добавить, что вода может быть предметом споров и притязаний не только как важнейших ресурс потребления. Например, планы Монголии по строительству каскада ГЭС на реке Селенге грозят серьёзными проблемами Байкалу, и это может стать предметом очень острых обсуждений между Москвой и Улан-Батором. А строительство гидроэлектростанций в Таджикистане и Киргизии вызывает, порой, весьма резкую реакцию в Ташкенте, недовольном все большей зарегулированностью стоков Амударьи и Сырдарьи, своих крупнейших водных артерий.

Может ли нерациональное водопользование стать причиной серьёзных климатических проблем и привести, в итоге, к конфликтам? Определенно, да. И мы видим это, в том числе, в среднеазиатском регионе, где климатическая катастрофа уже разразилась, превратив некогда полноводное и рыбное Аральское море в песчаную пустыню, в несколько раз сократив площадь зеркала этого водоема.

Наверное, можно упомянуть и некоторые масштабные климатические проекты, которые пока являются чисто гипотетическими, но со временем, возможно, взорвут мир и полностью сломают сложившееся мироустройство. Например, изредка мелькающий в прессе проект изменения направления течения Гольфстрима и направления его вдоль американского побережья. Да, сейчас это выглядит малореальным прожектерством. Однако, мир не стоит на месте, развиваются и технологии. И не исключено, что в каком-то обозримом будущем очередной популист в Белом доме захочет таким образом осчастливить своих избирателей. Последствия этого для Европы будут, воистину, катастрофичны. Да и Среднерусской возвышенности достанется…

Несколько более реальный, на данный момент, проект – перекрытие Татарского пролива между материком и островом Сахалин. Это должно, по замыслу его идейных вдохновителей, перекрыть холодное течение из Охотского моря в Японское, превратив наше Приморье в субтропическую курортную зону. Оставим в стороне чисто климатические аспекты и констатируем – Японское море не является внутренним, и подобное самоуправство России может вызвать серьёзные осложнения в отношениях с Японией и обеими Кореями.

Так или иначе, мы обязаны принять во внимание один важный аспект – экономика является пусть и мощнейшим, но отнюдь не единственным приводным ремнем геополитических процессов. Более того – каждый из разобранных выше мотивов может запросто опрокинуть любую экономическую целесообразность и привести в действие геополитические процессы, зачастую, прямо противные экономическим интересам государств, в этих процессах участвующих.

Глава третья

Ну и последнее уточнение… Поскольку говорить мы планируем о геополитике, а не о конспирологии, сразу нужно определиться с тем, что под Америкой мы понимаем именно Америку, а не тайно управляющую Соединёнными Штатами Великобританию. Разумеется, очень интересно и перспективно думать, что Вашингтоном управляют из Лондона, а Лондоном из Тель-Авива, а самим Израилем управляет тайная секта, а во главе секты стоит ваш сосед дядя Яша из двадцать второй квартиры, самый главный жидомасон и кукловод. Но и уйдём мы в ходе этих интересных рассуждений слишком далеко от того, что можно хотя бы с натяжкой назвать строгим системным подходом. Поэтому будем просты до банальности – США это именно США, а периодически упоминаемый «Запад» можно и нужно трактовать как «золотой миллиард», управляемый англосаксонской элитой.

Геополитическое настоящее

Для того, чтобы более-менее адекватно представлять себе современную геополитическую обстановку в мире, нам придется, наверное, совершить ещё один небольшой экскурс в концептуальные геополитические дебри.

Вероятно, всем, кто всерьёз интересуется геополитикой, знакома концепция так называемого «Хартленда». Согласно автору концепции, Джону Маккиндеру, на территории Евразии, в северной её части, существует некая «срединная земля», почти недоступная для экспансии морских держав. Эта «срединная земля» имеет огромную ценность как в силу большого объема ресурсов, которые на ней расположены, так и в силу некоторых геополитических факторов.

Концепция эта, за добрую сотню лет своего существования, претерпевала определенные изменения – в частности, неоднократно перечерчивались границы «Хартленда», оспаривалась его значимость, стратегическая важность и так далее. Однако, были и некоторые константы – например, границы «Хартленда» почти всегда совпадали с границами сначала Российской империи, а потом и Советского Союза.

Важным выводом из этой концепции стало понимание того, что контроль над этой «срединной землей» жизненно необходим любому государству, которое претендует на мировую политическую и военную гегемонию. И дело тут не только – и не столько – в ресурсных и экономических аспектах. Гораздо важнее другое – контроль над «Хартлендом» почти гарантирует мировому гегемону контроль над всей Евразией. В свою очередь, именно Евразия, с её миллиардами населения, десятками государств, центрами крупнейших мировых религий, огромным промышленным потенциалом и т. д. является залогом прочности любой всемирной гегемонии, если таковую когда-либо удастся построить.

Последнее утверждение верно уже хотя бы потому, что за пределами Евразии нет ни одного государства, кроме США, которое могло бы бросить вызов предполагаемому мировому гегемону. Соответственно, если таким гегемоном становятся сами США, и они получают в своё управление Россию, как геополитическую ось Евразии, помешать их владычеству в обозримом будущем не сможет никто.

Одним из следствий принятия такой трактовки является понимание того, почему же, собственно, современный Запад так последовательно и целеустремленно вел военные приготовления против России даже во времена самых жарких оттепелей в наших отношениях. Ведь иначе и не объяснить, зачем нужно было расширение НАТО, не обусловленное никакой военной необходимостью. Не объяснить и создание позиционных районов ПРО США в Европе, направленных, будем откровенны, исключительно против России.

Хотя объяснение, как видим, достаточно просто и очевидно – США и их союзники прекрасно понимали значимость России, её потенциальную мощь (в конце концов, России, в отличие от тех же США, не нужно устанавливать контроль над Хартлендом – он принадлежит нам, что называется, по праву рождения) и геополитическую ценность.

Собственно, это одна из самых больших мировоззренческих проблем России и русских – мы традиционно относимся к себе менее серьёзно, чем к нам относятся наши противники. И даже сейчас, говоря о «Хартленде», мы интуитивно заняли оборонительную позицию. Да, мы рассматриваем себя как потенциальную жертву чужих геополитических устремлений, как объект опасной геополитической игры, тогда как я почти нигде и никогда не слышал обратного – анализа преимуществ, даваемых нам географическим положением, и возможных шагов по превращению преимуществ в реальные геополитические завоевания.

Применительно к современной ситуации в мире можно сказать так – нам бы от навалившихся проблем отмахнуться, а дальше уж что-нибудь придумаем. Именно таков, увы, лейтмотив любых геополитических, политических, политологических и даже конспирологических рассуждений, которые сейчас хоть сколько-нибудь затрагивают данный вопрос…

Что ж, констатировав наличие определенной стратегии у США и свою собственную идейную трусость, давайте попробуем обозначить некоторые следствия упомянутой концепции, имеющие, на мой взгляд, очень серьёзное прикладное значение.

Прежде всего, нужно отметить следующее – для того, чтобы попытаться поставить под контроль Россию, США крайне нуждаются в контроле над Европой. Для этого есть как экономические, так и военные, и логистические, и ментальные причины. Этот контроль у них, в общем, есть. И нам никогда не стоит забывать, кстати – именно Европа является главным политическим, военным, экономическим активом США. Слушая непрестанные крики по поводу того, что США хочет поссорить Россию с ЕС, нам нельзя забывать, что ЕС является инструментом США в гибридной войне против РФ, и стоит всерьёз задуматься о том, как нам постараться этот инструмент ослабить или вообще «сломать».

Однако, даже этот вывод является промежуточным. Главное, что мы должны понять – американское влияние на объединённую Европу невозможно (по меньшей мере, в таких объёмах и формах, как сейчас), без Великобритании. Именно Великобритания является «точкой опоры» для «европейского рычага» США. Или, если вам нравятся более яркие, но грубые сравнения, именно Великобритания является застежкой на европейском ошейнике, поводок от которого ведет за океан…